Наталья Миронова - Тень доктора Кречмера
Вера этот рассказ не забыла и теперь боялась, что воспитание ее сына превратится в перетягивание каната. Но деться ей было некуда, никакого другого выхода из тупиковой ситуации она не видела.
Боялась она напрасно. С самого первого дня Антонина Ильинична стала маленькому Андрюше не матерью, а бабушкой. Помогала, учила Веру пеленать, готовила, стирала, гладила пеленки… Появились одноразовые памперсы, но они стоили дорого, и Антонина Ильинична сказала Вере:
— Мы без этих памперсов выросли, и ничего. И Андрюшенька наш вырастет.
«Андрюшенька» оказался парнем жутко хитрым и коварным. Днем он отсыпался, а по ночам предпочитал общаться с человечеством. Вера с Антониной Ильиничной даже прозвали его «маленькой ночной серенадой». Антонина Ильинична вызвалась вставать к нему по ночам, но не тут-то было: Андрюшенька свои права знал твердо и требовал только маму. Лишь на руках у Веры он засыпал, но, стоило ей уложить его в кроватку, тотчас же снова просыпался и начинал разводить трели.
Тогда Антонина Ильинична соорудила для Веры нечто вроде сумки кенгуру. Андрюшу укладывали в эту сумку, а Вера, освободив руки, сидела по ночам за компьютером и вносила в формы финансовой отчетности длиннющие многозначные КБК — коды бюджетной классификации. Попробуй только пропустить нолик или перепутать цифру — деньги уйдут не туда.
При этом Вера разговаривала с сыном. Андрюша обожал, когда с ним разговаривали. Прислушивался, а когда Вера, устав, замолкала, начинал тихонько похныкивать. Личико у него было осмысленное, он как будто все-все понимал.
Днем Вера, конечно, тоже работала. Но днем мальчиком занималась главным образом Антонина Ильинична — такое у них установилось разделение труда. Веру она гнала спать, но малыша надо было кормить каждые два часа, поэтому спала Вера, как сама говорила, «на перекладных».
Когда начали резаться зубки, Вера придумала свое «ноу-хау»: на ночь ставила в холодильник мисочку с чуть подслащенной водой и опускала в нее соски. Когда малыш начинал плакать, она совала ему в рот холодную сладкую соску из холодильника. Сладость была приятна, а холод облегчал боль в воспаленных деснах. Мальчик успокаивался и снова засыпал.
В сентябре у Веры пропало молоко.
Андрюшу к тому времени уже прикармливали разными молочными смесями, но Антонина Ильинична на этом не успокоилась и нашла жившую неподалеку молодую маму, которая сама себя называла «молочной фермой». Излишки молока она сцеживала и продавала. Так Андрюша не остался без грудного молока, а Вера смогла вернуться к учебе.
Антонина Ильинична уговаривала ее взять академический отпуск на год: очень уж страшно было вокруг, она боялась за Веру. Первомайские демонстрации в тот год вылились в беспорядки, погиб сержант ОМОНа Владимир Толокнеев. Веру потряс этот случай. Двадцатипятилетний бывший десантник уцелел в Афганистане только для того, чтобы умереть в мирное время, в столице родной страны… Но в мае, слава богу, сама Вера еще сидела дома. А к осени стало еще страшнее. Казалось, воздух чреват насилием. Но Вера твердо решила вернуться в институт. Она сдала отложенную сессию и перешла на второй курс.
Правда, после 21 сентября, когда президент издал указ о роспуске парламента, Антонина Ильинична настояла, чтобы Вера осталась дома. Просто распялась на дверях и не выпустила ее за порог. Вера просидела дома две недели. Третьего и четвертого октября они вместе, отрываясь, только чтобы покормить и перепеленать Андрюшу, смотрели по Си-эн-эн на закопченный, клубящийся черным дымом Белый дом, видели, как выводят бывших «парламентариев»…
С Антониной Ильиничной произошла удивительная метаморфоза. Они с Верой все еще ссорились и спорили из-за Прибалтики, Антонина Ильинична опасалась, что балтийские государства вступят в НАТО, по-прежнему ругала Ельцина… Ей, казалось бы, должна была импонировать позиция Верховного Совета в противостоянии с президентом. Ан нет. Послушав по телевизору речи генерала Макашова, подполковника Терехова, Виктора Анпилова, «парламентариев», которые упоенно перекраивали Конституцию поправками «с голоса» и наделяли себя пожизненными полномочиями, она прониклась к ним величайшим отвращением. В роковую ночь с третьего на четвертое октября Антонина Ильинична с нетерпением и даже негодованием ждала, когда же наконец в Москву войдет обещанная армия, а армия все не появлялась… Появилась только на следующий день.
Потом страсти улеглись, жизнь вошла в обычную колею. Вера училась на втором курсе. И на втором курсе, уже зимой 1994 года, встретилась в институте с Колей.
* * *Коля выбрал один из дней уже после февральских каникул и приехал в Стремянный переулок, в Экономическую академию имени Плеханова, бывший Московский коммерческий институт. В безликое здание с квадратным бетонным козырьком он проник, воспользовавшись удостоверением телевизионщика.
Он дождался Веру после лекций, подошел, когда она выходила из аудитории. Ему показалось, что она еще больше исхудала, вид у нее был изможденный, глаза ввалились.
— Вера! — окликнул ее Коля.
— Что тебе нужно?
Обескураживающее начало. Но Коля решил довести дело до конца.
— Нам нужно поговорить.
— Нам не о чем говорить.
— Прошу тебя, выслушай меня.
Вера молча прошла к одной из банкеток в широком, быстро пустеющем по окончании занятий коридоре, села и устремила на него вопросительный взгляд.
— Мы с Лорой расстались. Развелись, — торопливо уточнил Коля.
— А при чем тут я?
Наступило тяжелое молчание.
— Неужели ты не можешь простить? — спросил он наконец. — Послушай, я понимаю, как я перед тобой виноват…
— Нет, ты не виноват. Просто ты сделал выбор. Ты выбрал ее. А расстались вы или нет, значения не имеет.
— Она меня просто одурачила, сказала, что у нее будет ребенок…
— Но ребенка ей сделал ты?
— Да не было никакого ребенка! — вскричал Коля.
— Это само собой понятно, — кивнула Вера. — Лора не стала бы обременять себя ребенком, ей слишком дорога ее фигура. Это же все, что у нее есть. Она заранее позаботилась, чтоб детей у нее не было.
— Погоди. — Коля пристально всмотрелся в лицо Веры. — У нее не может быть детей? Но… как? Почему?..
— Подробностей я не знаю, но Лора давно приняла меры.
— Что ж ты мне не сказала? Ты знала, а мне не сказала?! Ты… ты понимаешь, что ты наделала? — взорвался Коля.
— Не кричи на меня, — поморщилась Вера, но он уже ничего не слушал.
— Ты знала, а мне не сказала. Поквиталась, да? Что ж, можешь радоваться! Ты мне отомстила с лихвой. Ты хоть представляешь, чего мне это стоило? Мне пришлось на ней жениться! Везти ее к родителям! Жить с ней, снимать квартиру! И все из-за ребенка, которого не было! Оказывается, и быть не могло! И все это время ты знала… — Внезапно он замолчал и заглянул ей в лицо. Вера смотрела на него с презрительной насмешкой.
