Сьюзен Филлипс - Любовь тебя настигнет
— Патрик Шейд. Это имя — очередная ложь?
— Нет. И не так много было лжи.
— Как насчет тюрьмы в Хантсвилле?
— Да ладно тебе. Ты же понимала, что это пустые россказни.
На самом деле не совсем.
— А работа на стройке?
— Какое-то время я действительно работал строителем.
— Человек чести. Виновата, признаю.
Он не сдавался:
— Твои родители наняли меня. Я получал от них указания и, судя по тому, что произошло сегодня, они поступили правильно, когда приказали мне не раскрывать себя.
— Они чрезмерно меня опекают.
— Ты получала письма с угрозами. Пару раз на тебя нападали. На твою свадьбу были приглашены высокие гости. Действительно стоило проявить разумную бдительность.
— Единственный человек, который мне хоть как-то навредил, — это ты!
Он поморщился, но это порадовало Люси не настолько, как она рассчитывала.
— Ты права, — признал Панда. — Нельзя было распускать руки, как бы я ни сходил по тебе с ума.
Осознание того, что он сходил по ней с ума, вдохновило, и она набросилась на него с удвоенной энергией:
— Кто придумал поехать на озеро Каддо?
— Это место как нельзя лучше подходило для того, чтобы тебя спрятать. Дом уединенный, а твои родители хотели дать тебе время подумать и понять, что ты совершила ошибку.
— И все вы считали, что самое лучшее — это доставить меня на Каддо на адской машине смерти?
— Этого я не планировал.
— Надо же, я думала, ты спланировал все.
— Да, в следующий раз, когда стану охранять невесту, будь уверена, я подготовлюсь к такому варианту, что она может сбежать.
Люси больше не могла это слушать и направилась к двери. Прежде чем она успела выйти, он снова заговорил:
— Мотоцикл мне дал один парень в Остине. Для прикрытия образ байкера отлично подходил. Я приехал в Уайнет за пару дней до тебя, чтобы пошататься по барам и посмотреть, не вызову ли подозрений. К тому же я мог слушать разговоры посетителей и понять, стоит ли чего-то опасаться.
— И что ты услышал?
— В основном люди говорили о том, что ни одна женщина не будет достаточно хороша для Теда. Он там почти как бог.
Она нахмурилась.
— Я знала, что местные меня не любят.
— Не думаю, что дело именно в тебе. По крайней мере тогда мне так не показалось. Возможно, теперь я изменю свое мнение.
Люси услышала достаточно, но когда направилась ко второй двери, мистер Разговорчивость тут же метнулся за ней.
— Когда начался твой великий побег, — произнес он, — я подумал, что дольше чем на пару часов он не затянется. Откуда мне было знать, что у тебя случилось нечто вроде экзистенциального кризиса?
Это слово вызвало у нее раздражение. Она ждала, что услышит отрыжку, а не получит подтверждение его эрудированности.
— Это был не кризис.
Она прошла через кухню и ступила в коридор. Теперь, когда она не хотела говорить, Панда торчал рядом и умолкать не собирался.
— Я мог бы сменить мотоцикл на внедорожник на следующий же день, но тогда лишился бы прикрытия, а ты попыталась бы сбежать. Если честно, я не хотел так напрягаться. И не прикидывайся, что тебе не нравилось ездить на мотоцикле.
Ей нравилось, но признаваться в этом она не собиралась. Люси открыла дверь и вышла во двор.
— К сожалению, паром уходит только через несколько часов, поэтому была бы тебе благодарна, если бы на это время ты оставил меня в покое. Уверена, у тебя масса дел.
Панда встал перед ней, загородив дорогу.
— Люси, тем вечером…
Она уставилась на его ключицу. Он засунул руки в карманы и разглядывал кольцо у нее в носу.
— Я никогда не допускал такого с клиентами.
Она не хотела слушать байки о раскаянии и обошла его.
— У тебя есть полное право злиться, — услышала она из-за спины. — Я напортачил.
Она круто развернулась.
— Ты не напортачил в принципе. Ты напортачил со мной. И думаю, что не секс меня больше всего беспокоит. Я взрослая женщина. Могу заниматься сексом, сколько хочу. — Болтунья. — Что меня беспокоит, так это тот факт, что я не знаю, с кем занималась сексом.
— Четко и ясно.
— Отлично. Теперь оставь меня в покое.
— Ладно.
Но Панда остался там, где стоял. Люси не могла больше слушать его извинения и ткнула пальцем в сторону застекленной веранды:
— Лучше бы для разнообразия домом своим занялся, чем докучать мне!
— Хочешь, чтобы я помыл окна?
Она вовсе не это имела в виду. И окна ее не особенно волновали.
— Полагаю, ты можешь разбить их пулями, — ухмыльнулась она. — Но это уже перебор. И все же это твой дом. Тебе решать. — С этими словами она пошла к лестнице. Но с каждым шагом негодование становилось все сильнее. Она не хотела покидать этот дом. Она хотела остаться, позавтракать на крыльце, и вытащить каяк, и спрятаться от всего мира. Он не заслуживал такого дома. Если бы это был ее дом, она относилась бы к нему с любовью. Но это был не ее дом.
Она с громким топотом добралась до верхней ступеньки.
— Ты не заслуживаешь такого дома!
— Тебе-то что за дело?
— Нет никакого дела! Я… — Мысль пришла к ней внезапно. Невероятная мысль… она закрыла рот. Открыла снова: — Когда уезжаешь?
Он подозрительно оглядел Люси.
— Завтра утром.
— И… скоро вернешься?
— Не уверен. У меня новое задание. Возможно, в сентябре. А тебе какая разница?
Она лихорадочно соображала. Ей нравился этот дом… этот остров… она сглотнула.
— Если… ты какое-то время не будешь пользоваться домом… — Девушка изо всех сил старалась говорить спокойно, чтобы он не заметил, как это важно для нее. — Я хотела бы снять его. У меня есть кое-какие дела, и мне здесь очень понравилось.
— Что за дела?
Она не собиралась рассказывать о панике, которая охватывала ее при мысли о возвращении в Вашингтон. Лишь пожала плечами.
— Устроить себе настоящий отпуск. Заняться стряпней. Потом я должна написать кое-что по просьбе отца. Можешь вычесть мой гонорар за уборку из арендной платы за первый месяц.
Панда смотрел на Люси с каменным лицом.
— Думаю, это плохая идея.
Сдаваться так легко она не собиралась.
— Так все твои разговоры о том, что ты напортачил, были пустой болтовней? Не хочешь ли подкрепить слово делом? В некотором роде искупить вину?
— Искупление? Вот как ты это расцениваешь?
Искупление, но прощения не жди.
— Почему нет?
Он долго смотрел на нее, и она не отводила глаз.
— Ладно, — наконец произнес он. — Можешь остаться на месяц. Платить не надо. Но ты отпустишь мне все грехи.
«Даже не надейся».
