Анна Яфор - В тени Золушки
Мужчина покачал головой.
– Ему. Без вариантов. Хватка не женская. Все слишком продумано, выверено до мелочей. И мне это не нравится. Очень не нравится.
Он хмыкнул и вдруг резко потянул Женю на себя.
– Иди ко мне, солнышко, а? Я так безумно устал… И соскучился.
Прежде чем та успела возразить, усадил к себе на колени, скользнул ладонью по голове, приподнимая волосы. Уткнулся губами в шею.
– Люблю тебя…
Она оторопела. Этого не могло быть. Никак. Антон не мог такого сказать. Ей послышалось, или кто-то из них лишился рассудка. Накатила не радость, а тревога, причины которой Женя не понимала. Подняла глаза к его лицу и вот так, находясь почти вплотную, внезапно рассмотрела и припухлость век, и взгляд, затуманенный усталостью, и какую-то неестественную бледность, на которую прежде не обратила внимания. Нахмурилась.
– Ты как чувствуешь себя? По ночам спишь?
Он скривился, будто эта тема была неприятной.
– Да неважно… – снова вздохнул, почти прижимаясь к ее щеке, вдруг напоминая Мишку, который именно так каждое утро «нюхал» маму, объясняя это тем, что соскучился за ночь по ее запаху.
Стало по-настоящему страшно. Тот Антон, который всего несколько минут назад решился унести ее прочь от неугодного ухажера, был объясним и понятен. Его самоуверенность раздражала, но не удивляла. Этого же мужчину она не знала. Чувствовала его возбуждение, но не могла даже предположить, почему сильные руки замерли только лишь на плечах, отчего пальцы перебирают волосы и не двигаются дальше, а губы застыли, улавливая биение пульса на шее.
Взглянула на время, высвечиваемое на экране мобильного: оставалось еще больше двух часов до возвращения сына из сада.
– Антон, я хочу кофе. Пойдем, посидим где-нибудь?
Он словно очнулся.
– Прости, совсем забыл, что ты с работы. Голодная наверняка. Поужинаем?
Женя улыбнулась.
– В другой раз, ладно? У меня не очень много времени…
Мужчина приподнял бровь, вновь становясь самим собой. Вопросительно усмехнулся:
– Я же вроде как испортил свидание. Куда тебе торопиться?
Следовало рассмеяться в ответ, но она не смогла. Предпочла бы вообще не двигаться с места, ни думать не о каком кофе. Даже пошевелиться было боязно, расплескать это нечто абсолютно непонятное в его глазах и поступках. Коснулась подбородка, покрытого короткой жестковатой щетиной, вновь отмечая, как ей нравится ощущение покалывания на собственной коже. Пока только на пальцах. Непрошенные фантазии двинулись дальше, рисуя в сознании почти осязаемые картинки давно непозволительных мгновений. Отвернулась так быстро, что метнувшиеся волосы задели его лицо, только бы скрыть заполыхавшие щеки.
– Я все тебе объясню, но не сегодня, хорошо?
Антон кивнул, не настаивая.
– Хорошо. Тогда идем пить кофе, раз времени не много.
* * *В кафе оказалось совсем немного людей, и Женя не могла этому не порадоваться: зрители были не нужны. Хотелось покоя, тихого времени, не омраченного никакими проблемами. Снова расстроено взглянула на усталое лицо мужчины.
– Антош, тебе надо отдохнуть. Тогда и жизнь светлее покажется. Когда ты последний раз нормально спал?
– Давно, – он бросил почти равнодушно, но эти слова явно были показными. – Не обращай внимания. Выбрала, что будешь заказывать?
– Я??? – Женя уставилась на него с изумлением. – Ты МНЕ предлагаешь выбрать?
Его лицо посерело от накативших эмоций.
– Я на самом деле такой, Жень? Бесчувственное бревно, которое думает только о себе?
Стало даже неловко, настолько виноватым он выглядел. Молодая женщина смутилась.
– Разве ты не помнишь, что мне нравится?
Антон покачал головой с какой-то обреченностью во взгляде.
– Я этого и не знал никогда… И был уверен, что все происходит правильно. Солнышко, я вообще ничего не знаю о тебе. Даже какой кофе любишь…
– Такой же, как и ты… – ответила шепотом, опасаясь спугнуть что-то…Понимание, мелькнувшее где-то в глубине глаз, волновало почти до дрожи. А то, что слишком сильно напоминало нежность… Женя стремительно отвела глаза, к окну, на равномерный поток машин, на прохожих, на голубей, прячущихся от холода на крышках колодцев… Все равно, куда смотреть, лишь бы не видеть то, во что с такой готовностью хочет поверить сердце.
Мужчина коснулся ее руки, невесомо прочертив пальцем тонкий рубец на ладони.
– Шрам… не пройдет?
Она растерянно взглянула на розовую полоску, пересекающую кожу: уже и думать забыла о том порезе.
– Не знаю… Что-то останется, наверное.
Сжал пальцы чуть сильнее, и по телу разлилось тепло от его прикосновения.
– Прости…
– Антон, это ведь только шрам… Все давно зажило…
– Прости… – повторил, скользнув рукой выше, к запястью, погладил тонкую кожу., и Женя задохнулась, словно он не край рукава тронул, а стянул ткань на шее.
– Но не бесследно, да, Женечка?
Горячий кофе стал спасением, отдушиной, в которую она с наслаждением окунулась. Закрыла глаза, смакуя на губах бодрящую горечь. Как раз то, что нужно сейчас… И пора заканчивать это общение со странными намеками, потому что подчиняться собственному разуму сложнее с каждым мгновеньем.
– Жень… – Антон помолчал, слишком пристально рассматривая узор на салфетках, но не выпуская ее руки. – У отца день рожденья на следующей неделе. Будет банкет в ресторане, – процедил сквозь зубы: – Пустое в общем-то занятие, но нельзя без него, – и неожиданно спросил: – Пойдешь со мной?
Растерянность вплелась в неожиданное раздражение, сдержать которую не получилось: она выплеснулась наружу злым шепотом:
– Зачем?
На такую реакцию мужчина не рассчитывал. Поднял глаза с недоумением.
– Что случилось?
Женя повторила по слогам, невольно вспоминая, что так же иногда приходится что-то объяснять сыну, когда тот никак не хочет услышать.
– ЗА-ЧЕМ Я ТЕ-БЕ ТАМ ПО-НА-ДО-БИ-ЛАСЬ????
Антон оторопело смотрел на срывающиеся с глаз слезы и выглядел так, словно действительно не понимал, почему она почти кипит.
– Жень, ты что?
Вырвала руку из его захвата.
– А чего ты ждал? Хочешь, совру сейчас, сказав, будто счастлива это все слышать?
Мужчина помрачнел.
– Нет.
– Нет?!
Он подтвердил:
– Не хочу. Но это правда… все, что я сказал… и мое желание видеть тебя рядом…
Женя отвернулась. Жидкости в чашке уже не осталось, только зернистая горькая кашица, противно застревающая в зубах. И это ощущение во рту не отвлекало, а лишь раздражало еще больше.
– Я не верю тебе. Прости, но не верю.
Посмотрела в темные, серьезные глаза, внимательно разглядывающие ее.
– Мы не виделись шесть лет. Ты же не станешь утверждать, что все это время страдал от неразделенной любви?
