Нэн Райан - Любовь в эфире
— Ладно, ладно. — Он высоко поднял руки ладонями вверх. — Вы победили! — Широко улыбаясь, Салливан обошел свой массивный стол, поднял Кэй, как ребенка, на ноги и повел вниз, в студию звукозаписи.
— Давайте попробуем. Вижу, вы весьма решительная юная дама.
— Разве это плохо? — Кэй закинула голову, чтобы посмотреть в глаза нависшему над ней мужчине.
Салливан покачал головой и смущенно ответил:
— Да нет, надеюсь, что нет. Потому что я и сам такой.
— Ну так как, Кэй, придете? — Чуть визгливый голос оторвал Кэй от воспоминаний.
— Я… Извините, Бетти, что вы сказали? — С вами все в порядке, милая? А то вы, похоже, витаете где-то далеко-далеко. — Бетти сделала глоток ананасового сока и посмотрела на Кэй.
— Да нет, все нормально. Так что вы говорили? — извиняющимся тоном ответила Кэй, улыбнулась и поклялась себе, что отныне отвлекаться не будет.
— Хотела, чтобы вы пришли к нам в воскресенье. Поплаваем в бассейне, пообедаем на воздухе.
— Побойся Бога, Бетти! — вмещался Сэм Шалтс. — Кэй всего пару часов как вышла из самолета. Пусть хоть немного осмотрится. Ей надо подыскать себе квартиру, встретиться с коллегами… Черт, куда же Салливан запропастился? С голоду умираю и не сомневаюсь, что и вы, Кэй, тоже.
— Да, немного, — откликнулась Кэй, хотя на самом деле ей казалось, что не сможет и кусочка проглотить.
Она снова незаметно посмотрела на входную дверь. В любой момент Салливан может появиться на пороге и, подняв голову, чтобы не задеть за низко свисающую декоративную зелень, сесть рядом с ней. Чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, Кэй сделала глоток вина.
— Мистер Шалтс, прошу прощения за беспокойство, но вас к телефону. — Метрдотель изящно поклонился дамам. Кэй все поняла.
Она знала, кто звонит Сэму Шалтсу сюда, в “Рубеж веков”. Похолодевшие пальцы сжали граненую ножку бокала.
— Это Салливан звонил. — Вернувшийся шеф посмотрел на Кэй и перевел взгляд на жену. — Он не сможет прийти. Всячески извиняется, но похоже…
Кэй не дослушала. Итак, Уорда сегодня не будет. Не будет, потому что он не хочет ее видеть. Кэй испытывала и облегчение, и разочарование.
Все складывается еще хуже, чем она предполагала.
Салливан медленно положил трубку и яростно рванул безупречно завязанный шелковый галстук. Затем сбросил дорогой пиджак, скомкал его, словно это был старый бесформенный свитер, и швырнул в противоположный угол комнаты. Ударившись о сосновую панель дальней стены, тот мягко спланировал на серый ковер. За пиджаком полетел и темно-бордовый галстук.
Стиснув зубы, с холодным огнем в глазах Салливан дернул за воротник белой сорочки, и на пол полетели три перламутровые пуговицы. Носком левой ноги он уперся в пятку правой и небрежно скинул ботинок. Затем проделал ту же процедуру с другим. Он взял наполовину пустую пачку, сунул в плотно сжатые губы сигарету, прикурил и глубоко затянулся.
Уорд взглянул на изящную золотую зажигалку и рассеянно провел ногтем по надписи. Она была лаконичной: “Салу”. Так называть себя он разрешал только Кэй Кларк.
Элегантный подарок последовал за пиджаком и галстуком. Удар зажигалки о стену в тихой, погружающейся в сумерки комнате прозвучал как маленький взрыв.
Взрыв прозвучал и в занывшем от боли сердце Салливана Уорда.
Задетая откровенным стремлением Салливана оттянуть их встречу, Кэй беззаботно заметила:
— А я, пожалуй, даже рада, что Уорд занят. Мне и в вашей компании хорошо, — и ласково улыбнулась помрачневшему и явно недовольному Сэму Шалтсу.
Бетти поджала губы и осудительно посмотрела на мужа:
— Говорила же я тебе, не придет он. Меня не обманешь…
— Дорогая, Салливану не удалось провести с нами вечер из-за срочного дела…
— Ну да, конечно! — перебила миссис Шалтс. — Он уже на пороге был, как вдруг зашли пропустить по рюмочке президент и первая леди США. — Она весело подмигнула Кэй. — Или весь гардероб сгорел, и надеть бедному нечего.
— Ладно, — резко бросил Сэм, — давайте все же поедим.
Кухня в “Рубеже” всегда была отменна, но у Кэй совершенно пропал аппетит. Она вяло жевала только ради того, чтобы двое энергичных едоков не задавали лишних вопросов. Если Шалтсы, выговорившись, благополучно забыли о Салливане, то Кэй это никак не удавалось. Пытаясь убедить себя, что Уорда действительно в последний момент отвлекло какое-то важное дело, Кэй в глубине души знала, что никакого дела, конечно же, нет. Он просто боится ее увидеть.
Ужин, наконец, завершился, и Шалтсы подбросили Кэй до гостиницы. Она вошла к себе в номер, заперла дверь и тяжело вздохнула. Кэй сбросила туфли; расстегнула молнию на шелковом платье, дав ему мягко соскользнуть на пол. Мгновение спустя молодая женщина встала под душ и, закрыв глаза, расслабилась под горячими струями воды.
Зевая, Кэй досуха вытерлась, надела шелковую пижаму и лениво потянулась. День выдался долгим, утомительным, и, уверенная, что сейчас мгновенно уснет, Кэй выключила настольную лампу и закуталась в прохладный, цвета голубого льда пододеяльник.
Ноздри ее щекотал сладкий аромат роз, напоминая о той роковой ночи, которую она однажды провела здесь. Тогда на столике тоже стояли розы, десятки роз, присланных Уордом. Розы. Шампанское. Салливан…
Чувствуя, как по щекам струятся слезы, Кэй в который уже раз за эти годы принялась ворошить прошлое.
Пролетели два года работы на радиостанции. Ей девятнадцать. Она в этой же самой комнате. От яркого света, падающего на постель, и аромата роз приятно кружится голова. Горячие, не отрывающиеся от нее губы пахнут шампанским. Низкий, обволакивающий голос нашептывает нежные слова. Жаркие, уверенные руки скользят по ее вздрагивающему телу.
Это был последний вечер Кэй в Денвере. Утром она улетала в Лос-Анджелес, чтобы начать новую работу на одном из ведущих радиоканалов.
Салливан пригласил ее на прощальный ужин. Стоял жаркий августовский вечер. На Кэй было легкое платье-топ; узкие бретельки, перекинутые через загорелые плечи, сходились узелком сзади на шее. Длинные — если их распустить, то почти до самой талии — волосы с изящной небрежностью уложены в большой пучок.
Салливан, выглядевший совершенно по-мальчишески в светло-серой полотняной рубашке, плотно облегавшей мускулистую грудь, и выцветших джинсах, уступая желанию Кэй, согласился поужинать в маленькой пиццерии у самого подножия гор на западной окраине Денвера. За ужином они шутили, весело смеялись, тщательно избегая разговоров о ее отъезде.
Держась за руки и не говоря ни слова, они вышли из лифта и направились к пятьсот третьему номеру.
Она потянулась было к выключателю, но он, не спуская горящих откровенным желанием глаз с ее губ, прижал ладонь Кэй к своей груди. Заворожено глядя, как медленно склоняется к ней его красиво вылепленная голова, Кэй слегка откинулась и жадно приоткрыла губы. Салливан успел еще прошептать:
