Айрис Джоансен - Лик бесчестья
– Почему ты защищаешься? Тебя никто не обвиняет. Я хоть раз говорила, что хочу засадить тебя в четырех стенах? Ты вправе делать все, что хочешь.
– Конечно, я чувствую себя виноватой. – Сандра нахмурилась. – Ты сильно облегчила бы мне жизнь, если бы не была так безжалостна к самой себе. Это ты – монахиня.
Ева предпочла бы, чтобы мать хотя бы сегодня не затевала подобного разговора. Усталость не позволяла ей эффективно обороняться.
– У меня тоже есть знакомые.
– Знакомства прекращаются, как только начинают препятствовать твоей работе. Максимальный срок – две недели.
– Мама!
– Извини. Просто я считаю, что тебе пора вернуться к нормальной жизни.
– То, что одному кажется нормальным, не всегда нормально для другого. – Ева уперлась взглядом в дисплей. – Спокойной ночи. Хочу кое-что закончить, чтобы лечь спать со спокойной совестью. Не забудь заглянуть ко мне завтра вечером и рассказать, как провела время.
– Не забуду, – сказала Сандра со вздохом. – Спокойной ночи, Ева.
– Спокойной ночи, мама.
Ева откинулась в кресле. Надо было раньше заметить, что матерью опять овладевает беспокойство. Для выздоравливающего наркомана это очень опасно. Впрочем, мать отказалась от наркотиков давно, во второй день рождения Бонни, и с тех пор не срывалась. Еще один подарок от Бонни.
Но не делает ли Ева из мухи слона? Она росла с матерью-наркоманкой и приобрела болезненную подозрительность. Желание матери наслаждаться жизнью, наоборот, свидетельствует о ее душевном и физическом здоровье. Самое лучшее, что может с ней сейчас произойти, – это длительная любовная связь.
Пусть мать делает что хочет. Главное, не выпускать ситуацию из-под контроля.
Ева смотрела на дисплей, но уже ничего не видела. Хватит на сегодня! Она почти не сомневалась, что череп принадлежит маленькому Бобби Старнсу.
Выключая компьютер, она обратила внимание на фирменный знак «Логан компьютерс». Странно, как часто мы бываем слепы по отношению ко многим вещам, которые видим по много раз в день… Зачем она понадобилась Логану? Скорее всего, это какое-то недоразумение. Между ее жизнью и жизнью Логана не было ровным счетом ничего общего.
Ева встала и сделала несколько упражнений, чтобы размяться. Утром она отошлет череп Бобби и свой рапорт в полицию. Она старалась, чтобы у нее не находилось в работе больше одного заказа одновременно. Джо над ней подсмеивался, но ей трудно сосредоточиться на одном черепе, когда своей очереди дожидался другой. Уже послезавтра родители Бобби узнают, что их сын больше не числится среди пропавших…
«Бонни больше нет. Ты обязана это осознать».
Мать не понимала, что поиск Бонни стал неотъемлемой частью ее жизни. Ева уже не могла различить, где Бонни, а где другие пропавшие. Если бы мать поняла это, то испугалась бы за нее еще больше.
На полке ждал своей очереди череп, принесенный Джо.
– Что с тобой стряслось? – спросила она шепотом, снимая с черепа бирку и кладя его себе на стол. – Несчастный случай? Убийство? – Ева предпочла бы несчастный случай, но чаще сталкивалась с убийствами. Ей страшно было даже представить себе тот ужас, который испытал ребенок на пороге гибели.
Детская смерть…
Кто-то держал малышку на руках, наблюдал, как она девает первые шаги, Еве хотелось надеяться, что девочку любили, что ей дарили радость до того, как ее жизнь оборвалась в мокрой яме посреди леса.
Ева дотронулась до треснутой челюсти.
– Не знаю, кто ты. Не возражаешь, если я назову тебя Мэнди? Хорошее имя.
Боже, она разговаривает со скелетами и одновременно беспокоится, как бы мать не сорвалась… Странно, но Еве всегда казалось, что обращаться с черепами как с неодушевленными предметами – верх непочтительности. Эта девочка жила, смеялась, любила. Даже ее кости заслуживают уважения.
– Потерпи, Мэнди, – прошептала Ева. – Завтра я сниму размеры и начну лепить голову. Я найду тебя. Ты вернешься домой.
Монтерей, Калифорния
– Вы уверены, что сделали правильный выбор? – Джон Логан смотрел на экран телевизора, где проигрывалась видеозапись сцены перед тюремными воротами. – По-моему, у нее не все дома. У меня и так хватает проблем, зачем мне женщина, у которой поехала крыша?
– Боже, как вы добры, как великодушны! – пробормотал Кен Новак. – Разве вам не кажется, что у нее были основания огорчаться? Как-никак, вы наблюдаете ее в момент казни убийцы ее маленькой дочери.
– Вот и я о том же! Ей бы плясать от радости и тянуться к кнопке электрического стула. Я на ее месте плясал бы. А она умоляет губернатора отсрочить казнь!
– Фрейзера приговорили к казни за убийство Тедди Саймса. Его поймали почти что на месте преступления в момент, когда он только собирался избавиться от трупа. Он сознался, что убил еще двенадцать детей, в том числе Бонни Дункан, сообщил подробности, не оставляющие никаких сомнений в его виновности, но отказался сказать, куда спрятал трупы.
– Почему отказался?
– Не знаю. Кто их разберет, этих психов? Решил сделать напоследок гадость. Он даже не стал подавать прошение о помиловании. Ева Дункан чуть с ума не сошла: она хотела добиться отсрочки казни до тех пор, пока он не скажет, где ее дочь. Боялась, что никогда ее не найдет.
– Так и не нашла?
– Нет. – Новак нажал на дистанционном пульте клавишу остановки изображения. – Видите? – Он указал на застывшую картинку. – Это Джо Квинн. Сын богатых родителей, выпускник Гарварда. Все думали, что он станет юристом, а он подался в ФБР. Сотрудничал с полицией Атланты, расследуя убийство Бонни Дункан. Сейчас он служит там детективом. Он и Ева Дункан стали друзьями.
В то время Квинну было лет двадцать шесть. Четко очерченное лицо, большой рот, широко расставленные карие глаза. Умный взгляд.
– Только друзьями?
Новак утвердительно кивнул.
– Во всяком случае, если они и были любовниками, нам об этом ничего не известно. Три года назад Дункан была свидетельницей на его свадьбе. За истекшие восемь лет она встречалась с двумя мужчинами, но серьезных отношений не возникло. С головой погружена в работу, что не способствует полноценной личной жизни. – Он вопросительно посмотрел на Логана. – Или, наоборот, способствует?
Логан не удостоил его ответом. Заглянув в бумаги на столе, он спросил:
– Ее мать – наркоманка?
– Нет, уже несколько лет как вылечилась.
– А сама Ева Дункан?
– Никогда не была наркоманкой. Остается удивляться, как это у нее получилось: практически все вокруг кололись или что-нибудь нюхали, в том числе ее собственная мамаша. Она родила Еву неизвестно от кого в пятнадцать лет. Жили на пособие, в одном из самых плохих районов города. Ева, тоже в пятнадцать лет, родила Бонни.
