Анна Мак–Партлин - Заверните мне луну
В конце концов Энн поддалась на уговоры, и вышло так, что день, когда я обнаружила, что не подарю этому миру новую жизнь, изменил мою жизнь навсегда.
* * *Я так давно думала написать тебе. Я даже и не мечтала, что руки все-таки дойдут, но когда это все случилось, писать оказалось легко. Воспоминания так нелепы. Одни из них довольно смутные, другие абсолютно четкие, третьи слишком тягостны, и ты стараешься не думать о них, а некоторые настолько мучительны, что их не забыть никогда. О счастливых временах всегда вспоминаешь с теплотой, они составляют тебе компанию одиноким вечером. Наиболее четко ты помнишь моменты, когда переживал великие радости, и горести, и эмоции. Именно чувство невероятного ликования или страшного отчаяния позволяет мозгу фиксировать подробности, которые он, как правило, оставляет без внимания, как не зацикливается, например, на цвете чьей-то рубашки, жестах или погоде.
Ты можешь вспомнить изгиб улыбки на губах любимого человека или слезы в его глазах. Но о боли говорить слишком тяжело, а боль всегда сопутствует жизни. Она так же естественна, как рождение и смерть. Боль делает нас такими, какие мы есть, она учит и приручает, она может уничтожить и может спасти. Мы все о чем-то сожалеем — даже Фрэнк Синатра не был исключением. Некоторые страшные события — дело наших собственных рук. Но случается и так, что беду никто и ничто уже не предотвратит. Такое способно поразить любого.
Счастье это дар. Оно обволакивает нас своим теплом. Оно схоже с красотой. Его ни в коем случае нельзя воспринимать как должное. Я не должна была воспринимать его как должное. Так тонкая голубая линия тогда являлась символом счастья. Я не знала, что позже она олицетворит нечто, что мне уже не вернуть. Но тогда я об этом не догадывалась
Глава вторая
Попрыгунчики, сигареты и помада
Моя маленькая драма завершилась, и теперь я лежала в ванне, пытаясь смыть с себя среднюю школу Святого Финтана. Несмотря на удачу, я пребывала в плохом настроении и не горела желанием идти на вечеринку, инициатором которой частично оказалась сама. Дверь была не заперта, вошел Джон, и его ухмылка означала, что за мое недавнее поведение я прощена.
— Давай я потру тебе спинку.
Я приказала ему убираться из ванной.
— Тогда ты потри мне спинку.
Я послала его куда подальше.
— Эти маленькие ублюдки совсем довели тебя? — засмеялся он.
— Не называй моих учеников ублюдками! — упрекнула его я.
— Почему же? Ты сама их так называешь. Кроме того, когда они злят тебя, с последствиями приходиться жить мне, поэтому я считаю, что имею право так говорить.
Он был прав.
— Хорошо, я дам тебе поднять мне настроение, — ухмыльнулась я.
— Мило с твоей стороны, — сказал Джон, присаживаясь на колени и водя рукой по воде в ванне. Его глаза блестели. Я растаяла.
— Так и быть. Залезай, но только не прижимай меня к кранам, — предупредила я.
Он сбросил одежду почти в тот момент, когда я произносила слово «краны». Он сел в ванне позади меня. Мы лежали в теплой воде, а он гладил мой живот. Вода переливалась через край. Я спустила немного воды, откинулась назад и спросила Джона о прошедшем дне. В ответ он стал рассказывать о каком-то фантастическом психологическом тесте, который откопал в Интернете, и я тут же пожалела, что спросила.
— Я испытаю его на тебе, — грозил он.
Я повернулась к нему.
— Интересно, — откликнулась я.
— Вот посмеемся. Но тебе потребуется бумага.
— Ничего, что я сейчас в ванной? — обратила я его внимание на эту деталь, при этом стараясь устроиться поудобнее. Джон принялся мыть мне спину.
— Он сразу все покажет, — зловеще прозвучали его слова.
Я ответила, что у меня создалось впечатление, что после стольких лет общения со мной он знал обо мне все. Джон самодовольно улыбнулся:
— Всегда есть неизведанное, Эм. Порой мы не знаем самих себя, до вчерашнего дня, например, я и не догадывался, что способен в один присест съесть два бигмака, большую порцию картошки фри, шесть макнаггетсов и выпить шоколадный коктейль, после чего чувствовать себя отменно.
— Боже, — сказала я, это же отвратительно.
Он кивнул.
— Вот такой я, зайка, — отозвался он, взмахнув руками.
* * *Позже Джон вошел в спальню, держа в руке листок бумаги и ручку. — Джон, я вообще — то одеваюсь.
Он положил ручку и листок на туалетный столик.
— Давай, всего лишь несколько тестов. Максимум десять минут. Я хочу испробовать их до вечеринки. Я не верила своим ушам.
— Ты ведь не планируешь еще и на вечеринке заниматься этим? — скептически спросила я.
— Эм, это смешные тесты, — неубедительно ответил Джон.
Мне пришлось взять ручку и листок, ведь я знала, что выбора у меня нет.
— Давай побыстрее. Мне еще нужно уложить волосы, — предупредила я.
Джон достал из портфеля инструкции и сказал:
— Так, придумай какой-нибудь цвет и запиши.
Задумавшись на секунду, я написала слово.
— Хорошо. Теперь назови три вещи, которые ассоциируются у тебя с этим цветом.
Я задумалась на несколько секунд и написала три слова.
— Успела?
Я кивнула.
— Какой цвет ты выбрала?
— Красный.
— Хорошо, а слова? — Он самодовольно ухмылялся.
Я зачитала:
— Попрыгунчик сигареты и помада.
— Что? — Спросил он, явно встревожившись, его ухмылка исчезла и теперь он как-то странно смотрел на меня. — Попрыгунчик, сигареты и помада, — повторила я.
— Я слышал тебя. Это бессмысленно — ты неправильно выполняешь тест.
Я думала, что ослышалась, и, честно говоря, эта глупая игра уже надоела мне.
— Какого черта ты мне говоришь, что я выполняю его неправильно? — перекричала я шум фена. — Это психологический тест, ты попросил меня придумать три слова, которые ассоциируются у меня с красным цветом, и я придумала их. Как они могут быть неверны?
Джон в замешательстве поднял руку ко лбу, и было видно, что он борется с желанием почесать голову. — С какой стати красный подразумевает попрыгунчиков, сигареты и помаду? — кричал он.
Я боролась с выбившейся прядью и отсутствием всякого желания смеяться, хотя должно было быть смешно, но поскольку я предполагала, что детская игра Джона вряд ли закончится смехом, я ответила ему лишь потому, что надеялась, что он оставит меня в покое.
— В детстве у меня был красный попрыгунчик. Я курю «Мальборо» в красной упаковке и мой любимый цвет помады красный. Все просто. — Я переключила фен на самый мощный режим.
— Ну, я не понимаю, — бормотал он, снова и снова перечитывая страницу.
