Морин Кодилл - Как найти мужа
— Лисса, что значит «способен к деторождению»? — Любопытство всегда было главным его пороком. — Ты хочешь подарить кому-то пса? Или собираешься их разводить?
Не отвечать. Это всегда лучше всего действовало на Роума.
— Нет! Я не собираюсь это обсуждать. Отдай мне бумагу.
Снова она попыталась вырвать лист из его руки. И снова он с легкостью отбил ее атаку.
— Так для кого все-таки собака?
В прежние времена, если не срабатывало молчание, то иногда помогала уступчивость.
— Это сюрприз. Отдай бумагу.
— Я тебе не верю.
Роум все еще держал листок так, что она не могла его достать.
— Что происходит? Я жду объяснений.
— Происходит? С чего ты взял, будто что-то происходит? — Лисса начала терять терпение.
Еще одна безуспешная попытка вырвать список. Роум зажал листок бумаги в кулаке и скрестил руки на груди.
Теперь, чтобы достать бумагу, ей пришлось бы вступить в тесный контакт с его слишком привлекательным телом. От этой мысли во рту у нее пересохло.
— Я жду, — объявил он. И снова в его глазах промелькнуло самодовольство.
«Что плохого случится, если он узнает?»
Лисса отвернулась от него, сознавая свое поражение, глядя поверх его плеча на автостоянку, занятую лишь ее машиной и ярко-красным «корветом», который, несомненно, принадлежал Роуму. Как обычно, брат опаздывал. Исчезла последняя надежда избавиться от Роума.
— Я полагаю, ты ждешь объяснения, — начала она медленно.
— Я тоже так полагаю.
Тон, каким он это произнес, отнюдь не улучшил ее самочувствия. Лисса взглянула вверх, не ожидается ли в ближайшее время удар грома, который смог бы избавить ее от неминуемого объяснения. Кристально чистое небо отвергало даже эту надежду на спасение. Землетрясений в их краях тоже не ожидалось в ближайшие сто лет. Ну что ж, выхода нет. Она повернулась, чтобы быть с ним лицом к лицу.
— Дело в том, что в следующем месяце мой день рождения.
— Поздравляю!
— Не с чем.
— Не с чем? — Роум удивленно вскинул брови.
Лисса буквально ощущала, как на лице ее появляются морщины от одних только ненавистных слов:
— Мне исполняется двадцать девять.
Лицо Роума выразило полнейшее недоумение. Наконец он произнес:
— Ну и что? Это прекрасный возраст.
— О, Роум, неужели ты не понимаешь! — Она с трудом выдавливала из себя слова. — Мне уже почти тридцать. — Голос был полон отчаяния. — Я старею.
Роум захохотал, как будто она рассказала остроумный анекдот. Немного успокоившись, заявил:
— Ты, конечно, шутишь! — и, наклонившись, всмотрелся в ее лицо. — Не так ли?
Лисса отчаянно потрясла головой, старательно избегая его взгляда.
— Если бы.
Роум выпрямился.
— Слушай, двадцать девять — это довольно далеко еще до дряхлости. И потом, мне уже, — он понизил голос до конспиративного шепота, — тридцать два.
— Да, но ты мужчина. У женщин все иначе. Мужчины с возрастом становятся значительными, женщины — седыми, мужчины приобретают опыт, женщины — морщины, мужчины…
— Лысеют, — с улыбкой продолжил он. — Где ты набралась этой чепухи? Это какой-то бред феминистки.
Лисса пожала плечами.
— Я не могу поверить в эту чушь. Но что общего между твоим «преклонным» возрастом и этим списком?
Напрасно она надеялась, что Роум позабыл о нем.
— А, ерунда.
Лисса снова попыталась завладеть списком, и снова он оказался проворнее.
Держа бумагу так, чтобы Лисса не могла достать ее, Роум принялся читать вслух:
— Спокойный. Хорошо воспитанный. Дружелюбный. На мой взгляд, это все относится к собаке. Но при чем тут разговоры о старении и седине? — Он недоумевающе уставился на нее, ожидая объяснений.
— Этот список не имеет отношения к собакам, — наконец решилась Лисса.
— А к кому имеет?
Лисса вздохнула. Бесполезно. Он твердо решил дознаться, в чем дело, а она знала его достаточно хорошо, чтобы пытаться воспрепятствовать этому. Хватка у Роума Новака была, как у настоящего бульдога.
— Так уж и быть, скажу тебе. Мне нужна семья.
Лисса всегда была уверена, что когда-нибудь у нее будут дети. Но желание иметь собственного ребенка, мальчика или девочку, держать малыша на руках, заботиться о нем и следить за его развитием росло с каждым годом.
Ее работа преподавателя в младших классах доставляла ей огромное удовлетворение. Она любила работать с детьми, радовалась, наблюдая, как они растут и взрослеют. Она была очень хорошим учителем и знала это. Но когда Анни, лучшая подруга Лиссы, родила девочку, названную в ее честь, воспитание чужих детей перестало ее удовлетворять. Лисса жаждала своей собственной семьи со страстностью, которую раньше даже не предполагала в себе. Возясь с крестницей, когда Анни надо было куда-то отлучиться, Лисса убедилась, что материнство необходимо ей, как вода — засыхающему растению.
— Но ведь у тебя есть семья. Брат, родители, — до него никак не доходил подлинный смысл ее слов.
Озабоченный голос Роума вернул Лиссу к реальности. Боже, до чего же туп этот мужчина!
— Я имею в виду, что хочу иметь мою собственную семью, — решительно произнесла она.
— Лисса, но ведь они и есть твоя собственная семья. Вспомни, ведь они воспитали тебя.
Последовала деликатная пауза, как будто он разговаривал с человеком, страдающим умственным расстройством.
— Послушай, Тыковка, а ты никогда не обсуждала эту проблему со, гм-м, специалистом?
Он думает, что она сошла с ума! Лисса вскочила на ноги и окинула его негодующим взглядом.
— Роум Новак, я в полном порядке, — отчеканила она. — Я просто пытаюсь втолковать тебе, что хочу выйти замуж и родить ребенка!
— Замуж? — переспросил он с таким видом, как будто только что проглотил лимон. Целиком.
— Да, замуж. И в этом списке перечислены качества, какими, на мой взгляд, должен обладать мой будущий муж.
Роум обалдело уставился на нее, перевел взгляд на бумагу, которую держал в руке, затем снова на Лиссу.
— Ты шутишь.
Она в отчаянии всплеснула руками.
— Нет, не шучу, — и добавила медленно и отчетливо: — Я намерена выйти замуж как можно скорее. И все, что мне нужно, так это найти подходящего мужчину.
Эти слова наконец вывели Роума из оцепенения. Он встал и склонился над ней, так что оказался с ней нос к носу. Указательный палец уперся ей в грудь.
— Ага, так ты из тех, что охотятся за мужьями, — в его тоне почему-то сквозили обвиняющие нотки.
Наконец-то до него дошло! Она с облегчением вздохнула.
— А ты думал, я из тех, кто охотится за развлечениями?
