Вера Копейко - Партнер для танго
Но сам дом, построенный давно и на совесть, продолжал оставаться надежным и крепким в разные времена. Благодаря усилиям и житейской ловкости, в этом доме у Вахрушевых было две квартиры. Одна над другой. В нижней жили старшие, над ними — молодые. Состав молодых и старых менялся вместе со сменой поколений, но принцип расклада оставался прежний.
С некоторых пор верхняя квартира отошла Кириллу. Под ним жили родители и младший брат.
Кирилл очень скоро после знакомства пригласил Ирину домой, познакомить с семьей. Но она не торопилась. А что такого она увидит? Его отца, его мать? Ее представления о семье разбивались о собственный опыт — в семье Ирины каждый жил и живет сам по себе, хотя кто-то кого-то любит. Или любил. Или собирался полюбить сильнее…
Для самой Ирины все были любимыми. Бабушка, мать, отец… Но она не могла себе представить, чтобы они сблизились по-настоящему.
После долгих уговоров она все-таки согласилась прийти к Вахрушевым на воскресный обед. Познакомилась с ними и удивилась. Она почувствовала то, чего никогда не ощущала прежде.
Вахрушевы — это семья. В ней у каждого своя роль и свое место. Мать Кирилла преподавала математику в колледже. Отец — историк, профессор пединститута. Этот институт, как и улица, — тоже с «гибкой судьбой», шутил он. А потом добавлял:
— И мы должны быть такими.
Дело в том, что в новые времена институт стал гуманитарным университетом. Младший сын Вахрушевых, Павлик, — студент-юрист. Семья определила ему будущую роль — нотариус. Его главное дело — вернуться на общий путь Большой Семьи, которая издавна принадлежала к судейско-прокурорским кругам, как говорил отец Кирилла.
— Павлик буквоед. У него получится. Кирюшка всегда мыслил широко, ему тесно в узких рамках закона. — Сказал и сам рассмеялся. — Звучит двусмысленно. Но мы свои, понимаем, о чем речь. Это я выпал из гнезда Вахрушевых. Меня смутил свежий ветер, я поддался ему, распустил крылья. Улетел в историю… — Он снова усмехнулся. — Тоже звучит двусмысленно. Следом за мной устремился Кирилл. Мы хотели вырастить новую ветвь Вахрушевых-ученых. Расширить сознание рода, если угодно. Нас, конечно, нельзя назвать бесполезными для остальных Вахрушевых. Мой институт выучил всех, кого не могли бы выучить другие заведения. — Он подмигнул Ирине.
Все за столом понимающе рассмеялись.
— Но мы вернемся на свой главный путь через Павлика. А также через новые поколения Вахрушевых.
Она поймала на себе взгляд Александра Ивановича, но не отозвалась на него. Ирина понимала, что ее готовы наделить ролью в семье. Ирина не хотела торопиться.
Да, в этой семье даже собака-такса Фрюня и кот с собачьим именем Шарик занимали свое собственное место. Фрюне принадлежало кресло, обтянутое зеленым гобеленом, — мать Кирилла Татьяна Михайловна считала, что блестящая темно-рыжая шерсть украшает зелень обивки. Шарик, серый, как дым костра, подчеркивал сочность вишенно-бордового гобелена.
В семье Ирины каждый сам по себе уже давно. А когда умерла бабушка, семья стала похожа на перчатку — все пальцы отдельно. Вахрушевы походят на варежку? Пожалуй. Она усмехнулась. Что ж, вместе теплее, когда холодно. И потом… пальцы легко стиснуть в кулак, дать отпор, если надо…
Ирина освоилось в семье Вахрушевых довольно быстро. Ее место закрепилось в сознании всех остальных: она — выбор Кирилла. Не важно, скреплен он печатью или нет.
На этот раз, как в прошлом году и как в позапрошлом, к новогоднему ужину Кирилл и Ирина спустились с четвертого этажа на третий. Елка у родителей выше, пышнее, многоигрушечнее, чем у них. Ирина удивлялась, как бережно сохранялись в семье стеклянные шарики, бусинные самолетики, картонные петушки. Они висели когда-то на елке у Саши Вахрушева. А после они вместе с Таней, которая стала его женой, покупали игрушки на елку сыновьям Кирюше и Павлуше. Были игрушки из детства предыдущих Вахрушевых — две дамочки в кринолинах. Над этими сокровищами наверняка рыдали бы в голос хозяева антикварных лавочек, которые неустанно, перед каждыми выходными, возят из Вятки в Москву на вернисаж в Измайлово свои чемоданы.
Мандариновый аромат остался в старом году. После полуночи его вытеснил запах мускатного ореха, которым Татьяна Михайловна сдобрила зажаристую корочку молочного поросенка. Телевизор работал «на картинку», как говорил отец, без звука. За окном грохотали петарды, на горизонте, открывшемся благодаря только что начатой стройке напротив, взлетали россыпи огней. Вахрушевы, ожидая, когда после закусок и горячего появится внутри место для торта и чая, неспешно разговаривали. В рюмках пьяно блуждали пузырьки шампанского, но оно уже никого не привлекало.
Павлик, проведя за столом положенное время, ушел к друзьям. Татьяна Михайловна присматривала за пирогом с клубникой. Александр Иванович, Кирилл и Ирина обсуждали дела на перчаточной фабрике.
— А почему бы не выпускать и варежки тоже? — спросила Ирина, глядя на Александра Ивановича.
— Не время, — коротко ответил он, растопырил пальцы и постучал по столу всей пятерней.
— Пальцы веером, отец? — насмешливо заметил Кирилл.
— Ты думаешь, этот жест прижился случайно? — Вахрушев-старший хитровато посмотрел на сына, потом на Ирину. — Не-ет. Смотрите, все пальцы — отдельно. Нынче время разъединенности людей. Все хотят сами, отдельно — быстрее, дальше, больше. А варежка, — он стиснул пальцы в кулак, — это все вместе. Такое время придет. Значит, и для варежек тоже.
Ирина кивнула. Она хотела сказать, что только сейчас думала именно об этом. Но удержалась. Кирилл уже заметил, что она с его отцом слишком хорошо понимают друг друга.
— Но в варежках теплее, а если найти толкового дизайнера, то… — не отступала она.
Александр Иванович покачал головой.
— Опасное дело — опережать время. Не только сам много потеряешь, но и другим дорогу покажешь. Могут обойти на полкорпуса. Он усмехнулся. — Но мысль правильная, Ирина. Вполне возможно, что в Москве уже пора вязать варежки. — Он рассмеялся. — Хорошо звучит.
— В Москве их уже носят, — сказала Ирина. — В моде комплекты: перчатки, варежки, шарф.
— В Москве происходит и слияние компаний, а у нас пока ничего похожего. Мы отстаем от Москвы по световому времени, не важно, что по официальному времени совпадаем. Ты знаешь, прежде у нас с Москвой была разница в час? — Она кивнула. — Это было правильно. А ты обратил внимание, — Александр Иванович повернулся к Кириллу, — наша Ирина являет собой пример одной новой интересной тенденции?
Кирилл взглянул на отца. С недавних пор стало заметно, что подобные похвалы отца его странным образом задевают.
