Мэри Бакстер - Сладкое возмездие
– Ему-то что здесь надо?
– Ну, понимаешь, я наткнулся на Харлена с сенатором в здании суда. Пока сенатор отлучался позвонить, Харлен вкратце ввел меня в курс дела. Естественно, он хочет, чтобы ты лично помог сенатору в одном… деле.
– Какого рода?
Ральф поколебался, затем отвел глаза:
– Что-то семейное.
– Черт возьми, Харлен знает, что я не берусь за такие дела.
– Я пытался ему объяснить. – Ральф помолчал и пожал плечами. – Но ты лучше других знаешь, что мои слова для него мало значат.
– Какая у сенатора проблема? Конкретно. Его что, застукали без штанов?
– Представь себе – нет. Вроде бы попался вовсе не он, а его жена, и сенатор прекрасно понимает, что если газетчики пронюхают об этом, он будет в дерьме по уши.
– Радужная перспектива, – с мрачным юмором сказал Сойер.
Ральф усмехнулся:
– Я знал, что тебя позабавит эта история.
– Но не до такой степени, как тебя, верно?
– Верно. Мне никогда не нравился этот вертлявый сукин сын. Слишком развязный и слишком высокого мнения о себе.
– Назови мне хоть одного политика, который был бы о себе невысокого мнения. Что о нем еще известно, кроме того, что он не может удовлетворить свою жену?
– Ну, ведет кампанию по своему переизбранию, работает в финансово-бюджетной комиссии, а также в комитете по защите прав приемных детей.
У Сойера округлились глаза.
– Я же тебе говорю, этот сенатор – сама добродетель! – подытожил Ральф.
– Слышу, слышу. Но в конце концов он может быть нам полезен в деле Колсон. Давай-ка пригласи его.
Через несколько секунд сенатор Хемсли уже ворвался в кабинет, протягивая руку для рукопожатия.
Сойер был поражен его эффектной внешностью, однако после ближайшего рассмотрения сделал вывод, что этот смазливый пай-мальчик доверия не заслуживает. Он был высок, темноволос, а его бронзовый загар бесспорно свидетельствовал о регуляррном посещении солярия.
Однако во взгляде его сквозила неуверенность. Светлые глаза казались затуманенными. Если бы Сойер мог читать в них, он понял бы, что они переполнены ужасом.
Сойер протянул сенатору руку.
– Я чрезвычайно признателен, что вы смогли выкроить для меня время. – Губы Хемсли растянулись в искусственной улыбке.
«Не прикидывайся, – подумал Сойер с нарастающим презрением. – Ты был уверен, что я приму тебя».
Он холодно улыбнулся в ответ и сказал:
– Нет проблем.
– Вы не пожалеете об этом. Если вы поможете мне с этим дельцем, я в долгу не останусь.
– Присаживайтесь, сенатор.
– Спасибо, Брок.
Сенатор и судья в один день, подумал Сойер. Кому-то показалось бы, что все складывается замечательно. Однако Сойер понимал, что от обоих его клиентов можно ожидать больше неприятностей, чем выгод.
Глава 2
Фор-Корнерс, штат Техас. 1975 год
Томас Дженнингс, согнувшись, как вопросительный знак, подглядывал в крошечное отверстие в стене.
– Вот это да! Эй, Джексон, не хочешь полюбоваться? – Он воровато оглянулся, опасаясь, что в дверях мужской раздевалки может появиться завуч, Джим Андерсон.
Уэйд Джексон, мусоля во рту сигарету, укоризненно протянул:
– Ну, чем ты занимаешься?
Томас ухмыльнулся:
– Смотрю на голых девок.
Томас и Уэйд прогуливали английский. Но прежде чем убежать из школы, они завернули в мужскую раздевалку, где Томас пару дней назад обнаружил щель в стене одной из кабинок уборной. Он несколько раз возвращался сюда, но до сих пор похвастать было нечем. Зато сегодня ему наконец привалила удача.
Уэйд разинул рот.
– Врешь ты все. – Он оттолкнул Томаса в сторону. – Дай-ка глянуть.
В вонючей кабинке наступила тишина. Уэйд вглядывался в узкую щель, сквозь которую был виден угол женской раздевалки.
– Ух ты! Ничего себе!
– Отвали, – потребовал Томас, – я ее первый засек.
– Если тебя самого тут засекут, Андерсон тебе такую взбучку устроит, что ты о девчонках и думать забудешь.
– Ох как страшно! – хорохорился Томас. – Что он мне сделает?
– Тебе, может, и ничего, у тебя папаша – священник, а мне мало не покажется. Если мы влипнем, мои предки с меня шкуру спустят за такие дела.
– Да что ты хвост поджал? Всего боишься. Ничего нам не будет.
– Ну-ну. – Уэйд не спускал глаз с двери.
– Нет, ты видел, какие сиськи?
Уэйд глубоко затянулся сигаретой.
– Мне лично задница больше приглянулась.
Томас осклабился:
– Лакомый кусочек, ничего не скажешь. У меня от одного вида в штанах шевелится. Я-то думал, что у Кейт Колсон только и есть что башка на плечах.
– Вот именно. – Уэйд облизнул пересохшие губы. – Ошибочка вышла. Хотел бы я ее потискать.
– Размечтался! Кейт Колсон в твою сторону и смотреть не станет.
– Тебе, можно подумать, что-нибудь обломится!
Правильные черты Томаса застыли.
– Спорим?
– Еще чего! – Уэйд выплюнул окурок на цементный пол и растер стоптанным башмаком. – Ясное дело, ты на все пойдешь, лишь бы выиграть.
Томас загородил щель спиной.
– Да, девка бесподобная.
– Чего заслоняешь? Дай-ка еще посмотреть.
– Тебе-то зачем? – Томас не скрывал издевки. – У тебя кишка тонка.
Уэйд никогда не гулял с девушками. Томас подозревал, что приятель просто стесняется своей внешности: уши у него торчали как лопухи, и скрыть их не могли даже длинные волосы.
Джексон заскрипел зубами:
– С чего ты взял?
– Тогда тебе придется подождать, пока я с ней побалуюсь, – процедил Томас.
Уэйд не сразу нашелся что ответить.
– Скотина ты, Дженнингс.
– Жалко уходить от такого представления, но лучше убраться, пока не поздно. Странно, что до сих пор сюда никто не сунулся.
– Ты и в самом деле что-то задумал?
– Вот увидишь. – Томас похотливо ухмыльнулся, но не двинулся с места.
Уэйд переминался с ноги на ногу.
– Да пойдем же, пошевеливайся.
– Не гони волну, ладно?
Уэйд трясущимися руками достал вторую сигарету и закурил.
– Черт бы тебя подрал, Дженнингс.
– Ну, давай, давай. Вот умница девочка. – Томас словно забыл о его существовании.
– Что там еще?
От волнения Томас потерял осторожность и повысил голос:
– Трусы снимает!
Из женской раздевалки доносились смешки. Кейт старалась не замечать столпившихся вокруг нее смазливых девчонок из группы поддержки школьной спортивной команды. Она прижимала к груди полотенце, пытаясь прикрыть свою наготу.
Смешки стали издевательскими.
– Что ты жмешься, Кейти, – дразнил самый визгливый голос. – Покажись-ка во всей красе!
– Уймись, Дороти, – вмешалась Энджи.
– А ты не суйся не в свое дело, Энджи Стрикленд.
