Кристин Григ - Брачный ультиматум
— Ублюдок! — заорал папаша, сдергивая с сына одеяло: — Говори, подлец, ты напился или спятил?
Очумело моргая спросонок, Алек сел на кровати.
— Что стряслось?
Разъяренный отец с размаху влепил ему пощечину.
— Прикидываться вздумал, щенок? Со мной этот номер не пройдет! Ночью ты забрался в кабинет директора школы и украл серебряный кубок, который выиграла вчера ваша футбольная команда!
— Что?!
— Брось валять дурака! Ты прекрасно понимаешь, о чем идет речь.
— Да меня даже близко не было ночью возле школы!
— Врешь! Тебя видел сын Сэма Хэкмана. Он возвращался из парка домой мимо школы. Парень говорит, что ты вылезал из окошка и в руках у тебя что-то блестело.
— А, Билли! Мне плевать, что он болтает, потому что меня там не было.
— Какой смысл Хэкману врать? — прозвучал с порога голос.
Взглянув туда, Алек увидел сержанта полиции Хатчингса. Тот стоял, прислонившись к дверному косяку.
— Не знаю… Мы с ним подрались вчера… Может, Билли решил мне отомстить.
— Мерзавец, у тебя хватает наглости наговаривать на сына уважаемого человека! — Гленн поднял руку, чтобы вновь ударить Алека, но, напоровшись на его предупреждающий взгляд, передумал.
— Ладно, парень, — сказал сержант. — Говори, где ты был нынешней ночью. Надеюсь, у тебя есть свидетели. Я тут проверил, на танцах тебя не видели. И в других местах тоже. Так как?
Я был с Дарси возле запруды. Алек открыл было рот, чтобы произнести эти слова, но вовремя остановился.
Сержант ухмыльнулся.
— Что, сынок, язык проглотил?
Алек молча посмотрел на него, прикидывая, как сказать правду, не вовлекая в историю Дарси. Стоит только назвать ее имя, и весь город начнет судачить, выдумывая небылицы одна глупее другой. От мысли, что Хатчингс прямиком отправится отсюда к Дарси за подтверждением его невиновности, у Алека сжималось сердце. Мало того, что ее отец пил, он вдобавок слыл жестоким человеком. Кто знает, что он сделает с дочерью, когда все узнает?
— Ты будешь отвечать? — рявкнул Гленн Бенинг.
— Я уже сказал: в кабинете директора меня не было, что бы там ни болтал ваш Билли Хэкман!
— И у тебя найдутся доказательства?
Алек взглянул на сержанта.
— Только мое честное слово.
— Твое слово! — рассмеялся отец. — Оно бесполезно, как и ты сам. Надо же, у меня два сына, но один просто золото, а второй разгильдяй, каких свет не видывал…
Алек заметил брата, выглянувшего из-за отцовского плеча.
— Я не крал кубка, — сказал он в большей степени Джону, чем остальным.
— Знаю, — кивнул тот.
Однако это ничего не меняло. Сержант сообщил, что директор школы обещал замять скандал, если будет внесена денежная сумма, достаточная для отливки новой серебряной чаши. Приз-то был переходящий. В противном случае Алеку придется отправиться за решетку.
Гленн сокрушенно покачал головой.
— Так и быть, заплачу. Это последнее, что я готов для тебя сделать, стервец. Но, знай, ты мне больше не сын. Чтобы духу твоего здесь больше не было. Убирайся сегодня же!
Алек попытался возражать. Не против того, что его вышвыривают из дому, а в защиту своей невиновности. Однако его никто не слушал. И тогда он понял, что все кончено. К полудню история распространится по городу. Одно дело гонять на мотоцикле» по улицам, пропускать школьные занятия, волочиться за местными красотками или чересчур налегать на пиво, но совсем другое — воровать.
Оставался лишь один способ уладить непростую ситуацию.
Алек должен покинуть Мэнсвилл и не возвращаться сюда до тех пор, пока не обретет вес и не станет сильнее лжи Билли Хэкмана. Только так он сможет заткнуть рты местным любителям позлословить, а уж потом никто не помешает ему объявить Дарси своей.
Эх, повидаться бы с ней перед отъездом, рассказать о случившемся, поклясться вернуться…
Но как это сделать? Если увидят, что Алек направляется на стоянку трейлеров, сразу станет очевидной его связь с Дарси. А потом, узнав о последних событиях, Дарси непременно захочет отправиться к полицию и подтвердить невиновность Алека. Что весьма плачевно скажется на ее репутации.
Нет, подобного нельзя допустить!
Алек знал, как доказать свою любовь к Дарси. Для этого просто нужно бежать отсюда без оглядки. И чем скорее, тем лучше. Ведь в действительности Дарси заслуживает более достойного человека, чем он.
Мечта закончилась, умерла.
— Даю тебе десять минут на сборы, — холодно объявил Гленн, складывая руки на груди.
Алек принялся молча бросать в рюкзак джинсы, майки и кое-какие личные вещи. Когда с этим было покончено, отец протянул ему стодолларовую купюру. Алек даже не взглянул на нее. Захватив немногочисленные пожитки, он вышел в дверь своей, теперь уже бывшей, комнаты и через минуту сбежал по ступенькам крыльца. «Судзуки» ждал его во дворе.
Алек заводил мотор, когда из дому выскочил Джон.
— Постой! — крикнул брат.
Алек уже разворачивался.
— Позаботься о Дарси, — мрачно произнес он.
— Но что я ей скажу? — в отчаянии спросил Джон.
Что я люблю ее, подумал Алек. И всегда буду любить…
— Ничего. Слышишь, Джонни? Просто будь с ней поласковее. Она должна быть в полном порядке. И… не рассказывай о том, что здесь случилось.
— Но ведь она непременно спросит…
— Ну тогда скажи, что мне здесь все надоело до чертиков и я просто уехал. Будет гораздо лучше, если я исчезну из ее жизни.
— Алек, погоди, так нельзя…
— Поклянись, что сделаешь, как я прошу!
Джон вздохнул.
— Хорошо… Но куда ты поедешь? Как будешь жить?
Ничего не ответив, Алек взревел мотором и на всей скорости понесся к трассе.
Два следующих года он много и тяжело работал, затем в течение еще трех лет бороздил на нефтяном танкере моря и океаны, пока не задержался на время в Йемене.
Он возмужал, окреп физически, многое постиг. Удача наконец повернулась к нему лицом, дела пошли в гору.
Алек начал подумывать о визите в Мэнсвилл. Ему давно хотелось повидаться с Джоном. Возможно, он даже смог бы помириться с отцом. Но главной его мечтой была встреча с Дарси, за которой непременно последовала бы женитьба и дальнейшая счастливая жизнь.
Он уже начал всерьез собираться в путь, когда пришло письмо от Джона. Измятый и потрепанный конверт выглядел так, будто следовал за Алеком по всему миру.
В письме брат сообщал, что отец умер. От инсульта. Сверив даты, Алек понял, что это случилось больше года назад. Он закрыл глаза и стал ждать, когда придет горечь утраты, однако ничего подобного не произошло. Гленн Бенингедва ли сделал хоть что-то, что оставило бы в сердце младшего сына светлую память о нем.
«Отец все завещал мне, — писал Джон. — Разумеется, я с этим не согласен. Мы уладим дело, когда ты приедешь».
