Мэри Эндрюс - Маленький скандал
— Кили, я виноват. Я не хотел обидеть тебя, дорогая. Ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Мы с Пейдж просто валяли дурака. Ситуация вышла из-под контроля… Это все. Правда, Пейдж? — Он посмотрел на мою бывшую лучшую подругу, ища у нее подтверждения своих слов. — Скажи ей, Пейдж. Мы оба слегка перебрали, верно?
Темно-голубые глаза Пейдж злобно блеснули.
— Верно, Эй-Джи. Мы изрядно напились. Потому что Кили тебе осточертела. Именно поэтому ты заскочил ко мне на той неделе и мы трахались на «эскаладе» твоей мамаши, а еще неделей раньше мы занимались этим в твоем офисе в банке. — Она нахально мне усмехнулась. — Кили, душка, ты всегда так беспокоилась о приличиях: «Это пошло, Пейдж. Не будь похожа на уличную девчонку, Пейдж». Но моя мама была права, когда говорила, что если мужчина не получает того, что хочет, дома, он будет искать это на стороне. Вот я и есть та самая сторона.
— Пейдж! — прошептал Эй-Джи. — Это ложь. Скажи ей, что это ложь. Я никогда…
Я не дала ему закончить. Развернувшись, я схватила кубок за победу в соревнованиях по гольфу, красовавшийся в открытом шкафу красного дерева — надо сказать, это был не просто кубок, а памятный кубок самого Чаба Джернигана, громадное серебряное чудище в виде ночного горшка с витиеватой гравировкой и барельефом бюста самого прадедушки Чаба — и швырнула его в голову Эй-Джи.
— Ублюдок! — заорала я.
Я крепко промахнулась, но зато сбила со стены портреты двух отцов-основателей.
После этого я молча развернулась и гордо вышла из зала, но тут же налетела на свою будущую свекровь.
— Кили! — воскликнула Джи-Джи. — Что тут происходит? Все в банкетном зале слышали твой крик. Ты что, с ума сошла?
— Мама, — сказал Эй-Джи, забегая ей за спину. — Мы немного повздорили, и это все. Поговори с ней. Скажи Кили, что она делает из мухи слона.
— Дорогая, — сказала Джи-Джи суровым тоном. — Ты ведь не хочешь закатить скандал вечером накануне свадьбы? Ты испортишь всем праздник.
Я посмотрела Джи-Джи через плечо. Наши гости высыпали в коридор следом и стояли, толпясь в проходе. Они перешептывались и смотрели на меня.
— Он трахал Пейдж! — крикнула я. — Прямо там, в конференц-зале.
— Кили! — прошептала Джи-Джи, хватая меня за плечи. — Мальчики есть мальчики. А теперь возьми себя в руки и прекрати спектакль.
— Он не мальчик! — сказала я. — Ему тридцать четыре года, и мы помолвлены.
— Тихо, — сказала Джи-Джи и слегка тряхнула меня за плечи. — Поверь мне, эта девушка ничего для Эй-Джи не значит.
— Зато для меня все случившееся значит очень многое, — сказала я. Я чувствовала, что мой гнев закипает и вот-вот выплеснется через край. — Свадьба отменяется! — крикнула я. — Все по домам.
Шепот и кудахтанье стали громче.
— Я не шучу, — закричала я, продираясь сквозь толпу, мимо Джи-Джи, Мукки, тети Глории и прочих. — Идите домой! — протиснулась в банкетный зал, где играл ансамбль, и разыскала своего отца, который сидел за столом с партнерами по гольфу.
— Все кончено, папа, — всхлипывая, сообщила я. — Свадьбы не будет. Я хочу домой.
Отец встал. На лице его, досель безмятежном, теперь читалась тревога. Старые приятели, сидевшие с ним за столом, в минуту испарились.
Отец расстегнул накрахмаленный воротник белой рубашки — его черный галстук валялся свернутым на столе возле стакана с виски.
— Не будет? Что ты имеешь в виду, Кили? Это шутка?
— Послушай, Уэйд. — Я услышала голос Джи-Джи у себя за спиной. Джи-Джи выглядела великолепно. Собранная, причесанная — ни одного волоска не растрепалось. — Кили просто немного расстроена. Сначала Мукки испортила ей платье, потом они с Эй-Джи что-то не поделили. У нее просто неадекватная реакция на ситуацию. Уэйд, может, ты отвезешь ее домой, чтобы она, как следует выспалась перед завтрашним большим днем?
— Никакого большого дня завтра не будет, — воскликнула я. — Я не выйду замуж за этого лживого сукина сына даже ради всего золота мира.
— Дорогая, — начал папа.
— Я серьезно, — перебила я отца. — Я не выйду за Эй-Джи Джернигана, даже если он был бы последним мужчиной на земле.
— Кили, ангел мой. — Теперь отец был уже на моей стороне. И тут я сорвалась. Не знаю, что на меня нашло — то ли чувства взыграли, то ли гормоны, но у меня началась настоящая истерика.
После этого уже ничего не могло остаться по-прежнему.
Вот я стою посреди банкетного зала в «Окони-Хиллз», трезвая, здравомыслящая женщина тридцати двух лет, успешный дизайнер по интерьерам, профессионал экстра-класса, и вот уже я — не я, а стихийное бедствие. Вполне вменяемая Кили Мердок — та, что всегда знала точно, что правильно, а что нет, — была в шоке от самой себя, но остановиться не могла.
Священник, преподобный Ричард Уиттиш, пастор методистской церкви Мэдисона, бросился меня успокаивать.
— Кили, — тихо сказал он, и его доброе лицо побагровело от смущения и неловкости. — Вы сами не знаете, что сейчас делаете. Давайте пройдем в другую комнату. Давайте просто тихо поговорим и помолимся Богу, чтобы он внушил нам спокойствие и безмятежность.
Я запустила красные трусики Пейдж ему в лицо. В то самое лицо, что смотрело на меня с амвона церкви каждое воскресенье всю мою жизнь.
— Я не хочу спокойствия, доктор Уиттиш! — завизжала я. — Я хочу убить долбаных Пейдж Пламмер и Эй-Джи Джернигана.
— Кили, — глотая воздух, как рыба на суше, сказала Джи-Джи. — Держи себя в руках.
Я схватила со стола папин стакан с виски и бросила его о стену.
— Нет, Джи-Джи, это вам надо держать себя в руках: себя и вашего лживого, подлого сукина сына.
Теперь уже папочка Эй-Джи выступил вперед. Он был высокий и заметный мужчина, с густыми седыми волосами и веснушчатым мясистым лицом. Он исчез примерно тогда, когда официанты принялись разносить аперитивы. Может, вышел покурить на улицу. Джи-Джи не позволяла ему курить дома.
— Итак, юная леди, — сказал Большой Дрю своим раскатистым басом, — в вашем представлении нет нужды.
— А такое представление вам понравится? — спросила я, лихорадочно ища глазами, чем бы в него запустить. И нашла. На каждом из круглых столов стояли маленькие лаковые табакерки с золотой надписью «Кили и Эй-Джи» — презент от Джи-Джи.
Я проехалась рукой по папиному столу, сшибая бокалы и фарфор, и собрала шесть таких табакерок.
— Вот, — закричала я, с силой швырнув первую табакерку об пол. — Вот вам и представление. А вот еще одно представление.
Я огляделась, желая увидеть одобрение. Все, кто находился в зале, словно к месту приросли. Моя тетя Глория стояла в дверях, сжав рукой горло. На лице у нее застыло выражение ужаса, которое мне в жизни не забыть.
