Лилия Подгайская - Уроки Камасутры
– О! Фемина! – несколько даже развязно произнёс Вадим Алексеевич. – Откуда вы, прекрасное виденье?
– Оттуда, – она указала большим пальцем куда-то за спину, – и туда.
Указательный палец был направлен прямёхонько на дом, ставший пристанищем для ищущего покоя и пусть временного забвения усталого мужчины. А тут, нате вам, явление. И ничего ты с этим явлением не сделаешь, это сразу видно, потому что ведёт оно себя слишком уж по-хозяйски. Его о таком приятель не предупреждал.
– А вы, надо думать, новый постоялец дяди Егора? – заметила она не слишком приветливо. – Он мне вчера что-то такое говорил. Я поздно приехала, когда вы уже вдоволь откушали самогоночки пополам с коньяком, судя по бутылкам, и удалились на покой.
Голос был неприветливый, и глаза, оглядывающие его голый торс, всегда вызывавший в женщинах искренний интерес, оставались холодными.
– А вы кто? – не удержался от вопроса мужчина, хотя уже и начинал смутно подозревать самое неприятное.
– Я – племянница вашего хозяина и вчерашнего собутыльника, – заявила она насмешливо. – Агата Витальевна меня зовут. И не открывайте глаза так широко. Моя мать была большой любительницей детективов.
– Вадим Алексеевич, – спохватившись, представился постоялец, при этом вытянулся во весь рост и слегка склонил голову, поклонился, значит.
В ответ необычная женщина сверкнула насмешливыми глазами и присела в самом что ни на есть настоящем реверансе, правда не слишком глубоком. Не принц ведь перед ней из правящего дома Винзоров, право слово. И, вытащив из велосипедного багажника большую сумку, прошествовала мимо него, ошарашенного, в дом, откуда сразу раздался голос Матрёны Евграфовны:
– Ты уже видела нашего постояльца, Агаточка? Надеюсь, не успела надерзить ему?
– Видела, тётушка, – был ответ, – а если и надерзила, так самую малость.
Вадим Алексеевич ухмыльнулся и ушёл в лес прямо так, как был, почти что раздетый. Ему было необходимо час-другой поплавать в прохладной воде озера, чтобы прийти в себя после вчерашнего веселья и сегодняшнего шока. Кажется, прекрасно налаженная жизнь в тишине лесного хозяйства дала трещину.
Однако когда он вернулся во двор, первая, кого он увидел, была, конечно же, она – Агата Витальевна, или Агаточка.
– Вы не пугайтесь, – примирительно произнесла она из-за охапки белья, которое несла развешивать в конце двора, – я завтра вечером уеду, и никто не станет нарушать ваш покой. Но эти два дня вам придётся меня потерпеть. Поскольку изменить себя только потому, что в доме моего дядюшки поселился большой босс, я не в состоянии.
Вадим Алексеевич хмыкнул и гордо прошёл мимо – видали, мол, мы таких храбрых воробушков. Только и коты вокруг не дремлют. Правда, он сам превращаться в кота, охотящегося за малыми пташками, не собирался категорически. Он приехал сюда отдыхать, и будет успешно это делать и дальше, чёрт побери всё на свете. И никакие голубые насмешливые глаза ему не помешают. В этом он уверен абсолютно точно.
Дальше день потёк относительно спокойно. А ближе к вечеру, когда солнечные лучи смягчились и приняли другой оттенок, а несговорчивая племянница ушла с корзиной в лес, Матрёна Евграфовна подошла к постояльцу, что-то старательно делающему у дальней калитки, выходящей на выпас.
– Вы не обижайтесь на Агаточку, Вадим Алексеевич, – тихо попросила женщина, – такая уж она есть, и никто её теперь не переделает, видно.
Вадим Алексеевич галантно заверил хозяйку, что у него ничего дурного и в мыслях не было, однако она не обратила на его слова никакого внимания.
– Что-то там такое случилось у неё на личном фронте, – продолжала она тихим голосом, – ещё в молодости, и с тех пор она вот такая колючая. И ни одного мужчину к себе близко не подпускает. Я бы и не знала ничего, да мне подруга её Маша рассказала, она приезжает с ней иногда сюда на денёк-другой.
Матрёна Евграфовна задумалась ненадолго, потом встрепенулась:
– А так в жизни у неё всё хорошо. Работает в институте, не помню, как называется, химии там обучают. Она сама, умница, уж одну диссертацию – правильно говорю? – он кивнул, – закончила, теперь другую делает, ещё более важную. И ещё работает там на ответственной должности, странным словом «декан» она называется. Студенты её любят, преподаватели уважают. Всё хорошо, только вот в личной жизни ничего у неё не получается. Она как стеной отгородилась, и слышать ничего не желает.
– Это вам всё Маша рассказала, Матрёна Евграфовна? – поинтересовался он.
– А то кто же? – удивилась хозяйка. – Из этой упрямицы слова не вытянешь, если насчёт личных вопросов спрашивать начнёшь. Молчит, как партизан на допросе.
– А так она добрая и отзывчивая, – добавила женщина, немного подумав. – Любому человеку в беде поможет, если это в её силах. Вот недавно…
Но тут на опушке леса показалась сама героиня их беседы с тяжёлой корзиной в руке, и Матрёна Евграфовна устремилась ей навстречу. А Вадим Алексеевич так и не узнал, в чём проявляется доброта этой красивой, но удивительно колючей женщины.
Чуть позже хозяйка сообщила ему, что как стемнеет, они шашлыки затеют. Мясо уж замариновано. Вот Егор Степанович из своего обхода вернётся, и начнут.
– Может, помощь какая нужна? – любезно предложил постоялец.
– Да нет, спасибо, вы отдыхайте. Егор Степанович страсть как любит сам всё это делать, никого не допускает даже рядом постоять. Говорит, шашлык – это вещь тонкая, тут ко всему особый подход нужен.
Вадим Алексеевич отдыхать не стал, а вынул свой суперсовременный мобильный телефон и отдал какие-то распоряжения. Потом позвонил ещё раз. Повозился опять немного у калитки, ведущей на выпас. А затем накинул рубаху в красивую крупную клетку и отправился в сторону шлагбаума. Вернулся он часа через полтора, отягощённый двумя большими пакетами. Егор Степанович уже во всю колдовал с шампурами, и в воздухе разливался божественный аромат жарящегося мяса. На простом деревянном столе под большой раскидистой яблоней красовалась нарезанная зелень и нежно пах свежеиспеченный хлеб. Постоялец пристроил свои пакеты рядом с деревом и пошёл предлагать посильную помощь хозяину – уж носить-то шашлыки ему доверят. Егор Степанович улыбался во весь рот, и они вдвоём понесли источающие жирный сок и сказочный аромат шампура, щедро заполненные кусочками мяса вперемежку с кольцами лука. Вкуснотища была – ни в сказке сказать, ни пером описать. Вадим Алексеевич извлёк из своих пакетов бутылки.
– Вот это любезным дамам, – провозгласил он, ставя на стол две бутылки испанского красного вина, – а это нам, грешным.
На столе появились две бутылки отличной дорогой водки. Егор Степанович одобрительно ухмыльнулся.
