Маргарита Южина - Клондайк для одиноких девиц
– Владик, а когда у тебя трансляция по телевидению? – ловко переменила тему свекровь.
– Когда сымут на телевизор-то! Гы-ы-ы! – весело заржал свекор. – А его еще никто и не собирается сымать-то! Вот ты, Владька, скажи – ты на роялях можешь спеть «Налей, налей бокалы! Кто врет, что мы, брат, пьяны, мы…»?
– Пап, да что ж ты орешь, как леший! Прямо в ухе из-за тебя засвербело, – поморщился Владлен. – На рояле я, папенька, не пою! Я на рояле музицирую! Теперь, говорю же, диск хочу записать!
– Владик, а я уже сказала Натэлле Никитичне, что тебя будут показывать, потому что ее Ниночку уже показывали дважды! – сообщила Эльвира Богдановна. И принялась охать: – Она такая умница! У нее такие пальцы! Владик! Я тебе рассказывала, когда вы были маленькие, вы были просто влюблены друг в друга. Просто влюблены!
Лиза сидела за столом, и будто бы ее вообще не было. Она даже была этому рада – тихонько потягивала чай, и никто ее не донимал… Обычно свекровь заставляла жевать резиновые куски рыбы и ждала похвалы.
– Лизавета, спишь ты, что ли? – толкнула ее под локоть свекровь. – Надо подумать, в чем Владик пойдет на День города. Ему костюмы уже лет пять никто не покупал. И это такому приличному мужчине!
– Купим, – кивнула головой Лиза и тут же об этом забыла – Владик не будет просить, он редко с Лизой разговаривает, а она купит, когда он принесет деньги. У нее потому что… нет денег.
После ужина все семейство чинно расположилось возле телевизора – начинался просмотр очередного сериала. Это был священный ритуал, и никому не было позволено относиться к нему наплевательски.
– Ах, я этого не смогу перенесть! – прижимала пухлую руку к необъятной груди Эльвира Богдановна. – Как колышется сердце! Он же ее сейчас… Лиза, принеси мне ватрушку, она в хлебнице лежит… он же ее сейчас придушит!.. Лиза! Ватрушка не в хлебнице, а в холодильнике! Я ее туда засунула, чтобы Владик не спер!
– Маманя! Ну убавьте же звук! – нервничал Владлен. – Я прямо скоро оглохну из-за вас! А у меня День города!.. Лиза!!! Принеси и мне ватрушку!.. Маманя!!! Ну зачем вы у телевизора-то звук убавили?! Я ж просил вас просто рот захлопнуть!
– Отец!!! – сейчас уже вопили в голос и мать, и сын, потому что Виктор Иванович, наплевав на все ритуалы, попросту включил футбол.
– Виктор!!! Немедленно выключи это голоногое безобразие! – верещала матушка. – Эти игры ничему хорошему не учат! Гонять мяч по полю большого ума не надо. Лучше б картошку в лунки закатывали – глядишь, и проросла б, все стране польза!
Отец был не столько футбольным фанатом, сколько противником всякого давления на собственную личность.
– А твои вот эти самые… идиотские сериалы, какую пользу приносят? А? Быстро отвечай! – он теперь кривлялся перед самым экраном.
– Запомни, Виктор, – тихо и трагично произнесла Эльвира Богдановна. – Эти сериалы учат нас… Владик! Чему нас учат-то?
Владик умел говорить красиво и убедительно.
– Пап, эти сериалы… пусть они немного наивны, но они учат нас сопереживать! – горестно разводил он руками. – Мы же все закостенели! У нас чувства… умерли. Остался только голод. А эти фильмы… учат любить! Учат не оставаться равнодушными… и ценить своих близких. Да… Лиза!!! Да где ватрушки-то?!
Лиза тихонько стояла возле окна и смотрела, как молодые парень и девчонка во дворе весело моют машину. Машинешка была невесть какая – старенькие «Жигули», и мыть ее возле подъезда было, конечно же, нельзя, но… просто никаких сил не было на них ругаться. Ребята мыли ее с такой любовью! Да и себя не забывали. Вот парнишка брызнул водой на голые ноги девчонки, а та, взвизгнув, бросила в него губкой. Он поймал губку на лету, замахнулся и… облапил девчонку, закружил, и она по-детски заболтала ногами.
– А у нас зато иномарка, – непонятно зачем и кому сообщила Лиза.
– Лиза! Ну мы же ватрушку просим, ты чем здесь занимаешься? – появился в дверях кухни муж.
– Владик, пойдем в кино! – вдруг блеснули глаза у Лизы. – У меня завтра выходной, тебе тоже не с восьми. Пойдем, а?
– Так я ж тебя и зову! – вытаращился супруг. – Мам!!! Где ты, говоришь, плюшки упрятала?… Лиза, пойдем, там как раз сейчас развод намечается! Прямо ума не приложу – и что этим бабам надо? Нет, тут режиссер явно перемудрил.
Следующая смена Лизаветы Кареевой началась с нервотрепки. Прямо с самого утра. Не успела она занять свое рабочее место, как к ней в кабинет вплыл генеральный директор.
– Лизонька, у меня тут новенький кадр образовался, так ты его поставь в ученики к кому-нибудь опытному да работящему. Ну, сама понимаешь, чтобы парня работе побыстрее обучили да чтоб в деньгах не проиграл. Кто там у тебя в двойке работает?
Лиза вздохнула:
– У нас из опытных только Тамара. Но у нее своих двое мальчишек. Ей больше некуда.
– Ну да, и получать нечего будет – это ж надо на троих делить… – призадумался господин Гренадеров. – А в двойке у нас кто?
– В двойке у нас девчонки… но у них… – Лиза усмехнулась и развела руками. – Они держатся только на личном, я бы сказала, обаянии. Еще вот Купцовы отец и сын, но те хронические неумельцы. Им бы самим научиться.
– А еще кто? – наседал начальник.
И Лиза, и Гренадеров прекрасно знали – есть еще одна пара, Серафимов и Ванечка Гренадеров, но Лиза сознательно не подставляла Игоря Павловича – хватит и того, что он один за двоих работает, куда уж еще и третьего. Но, видно, Анатолий Яковлевич считал по-другому.
– А братик мой с кем трудится? Там же, кажется, Серафимов работает? Толковый мужик. Вот к нему и поставь ученика. Чего ж я тебе все время подсказывать должен? Сама-то не могла додуматься?
– Но Анатолий Яковлевич! Но ведь Серафимов и так Ваньку-то кормит, чего ж он…
– У нас здесь всех я кормлю! – рявкнул Гренадеров. – И попросил бы не забываться! Да, и этих… Купцовых давай увольняй, нечего нам тут деньги на ветер швырять! У меня еще на примете человечка два болтаются, родня в город переезжает, надо на время пристроить, так что… Давай, Кареева, знакомь новичка с наставником!
И ушел. Лиза же только шмыгнула носом и в который раз представила, как бы славно она лечила кошечек или собачек от блох. А тут… И что ей скажет этот Серафимов? Опять молиться заставит… А уж про получку даже подумать страшно – это сколько ж ей предстоит даром-то пахать?
Новичок бесцеремонно ввалился к ней в кабинет сам.
– Мне сказали, к вам надо, ну и куда меня? – не поздоровавшись, плюхнулся на стул новый кадр.
Лиза оглядела новичка. Мужику лет под пятьдесят, самоуверен, нагловат, невоспитан – вон даже жвачку изо рта не выплюнул, такой черта с два какие-то наставления будет воспринимать. И где их только Гренадеров находит?
