Розамунда Пилчер - Голоса лета
Он был холостяком пятидесяти трех лет, и все думали, что этот свой благословенный статус он сохранит до самой смерти. Не тут-то было. Морис без памяти влюбился в Филлис и увез ее — пусть и не на белом коне, а всего лишь в большом внушительном «бентли» — в свой небольшой, но роскошный дом в Хампстеде. С ней он был безмерно счастлив, они ни на день не расставались, и правильно делали: как оказалось, времени им было отпущено немного: через три года Морис умер от сердечного приступа.
Филлис он оставил дом, мебель и все свои деньги. Он не был ни мелочным, ни ревнивым человеком и не внес в завещание никаких мерзких дополнительных распоряжений типа того, что его вдова в случае повторного замужества будет лишена оставленного ей наследства. Но Филлис все равно второй раз замуж не вышла. Для всех, кто ее знал, это была загадка. Вроде бы недостатка в поклонниках у нее не было. Как раз наоборот. За ней постоянно ухаживали сразу по нескольку кавалеров — звонили, присылали цветы, приглашали в рестораны, возили отдыхать за границу, зимой водили в театры, летом — на «Аскот».[3]
— Милые мои, — отвечала она, когда ей ставили в укор любовь к независимому образу жизни. — Я не хочу еще раз выходить замуж. Такого лапочку, как Морис, я больше никогда не найду. И вообще, без мужа куда веселее. Особенно если ты богата.
Когда Лора была маленькой, на Филлис она взирала, как на фею. И не удивительно. Иногда, на Рождество, родители привозили ее в Лондон, чтобы показать украшенную Риджент-стрит[4] и магазины, сводить в «Палладиум»[5] или на балет. После они всегда оставались погостить у Филлис, и Лоре, воспитывавшейся в семье занятого сельского врача в атмосфере унылого однообразия, казалось, будто она внезапно попала в волшебный мир. Все было так красиво, так радужно, так ароматно. А Филлис…
— Мотылек, — говорила про нее мать Лоры, добродушно, без всякого осуждения в голосе, когда они возвращались домой, в Дорсет.[6] А Лора, словно пришибленная, тихо сидела на заднем сиденье автомобиля, потрясенная воспоминаниями о столь небывалом великолепии. — Трудно представить, чтобы она когда-то пожелала окунуться в прозу жизни, занялась чем-то полезным… Да и зачем ей это?
Но здесь мама Лоры глубоко ошибалась. Ибо когда Лоре было двенадцать лет, ее родители погибли в автомобильной аварии, возвращаясь домой с совершенно безобидного званого ужина по дороге, которую оба знали, как свои пять пальцев, потому что ездили по ней всю жизнь. Автокатастрофа произошла в результате неудачного стечения целого ряда обстоятельств: Т-образный перекресток, грузовик дальнего следования, автомобиль с неисправными тормозами, двигавшийся на недозволенной скорости — все это привело к столкновению с печальными последствиями. И казалось, еще пыль на дороге не улеглась после всего этого кошмара, а Филлис уже была там.
Она ничего не сказала Лоре. Крепись, не плачь, на все воля Божья — ничего этого Филлис не говорила. Просто обняла Лору и умоляюще попросила уважить тетю и чуть-чуть пожить с ней в Хампстеде, чтоб ей не было скучно.
Лора поехала с Филлис и осталась у нее. Филлис обо всем позаботилась: организовала похороны, наняла адвокатов, распорядилась практикой отца Лоры, продала мебель. Для племянницы она оставила несколько ценных и личных вещей из дома ее родителей, и те были помещены в спальню, которая стала комнатой Лоры. Письменный стол отца, кукольный домик и книги Лоры, туалетный набор в серебряной оправе, принадлежавший ее матери.
— Не кем ты живешь? — спросили Лору девочки в ее новой школе в Лондоне, когда им открылась — в результате бесцеремонных расспросов — печальная правда, что она — сирота.
— С тетей Филлис.
— Уфф, я бы не хотела жить с тетей. А муж у нее есть?
— Нет, она вдова.
— Еще хуже.
Лора промолчала, ибо знала, что не хотела бы жить ни с кем другим, кроме тети Филлис, если уж она не может жить в Дорсете со своими любимыми папой и мамой.
Между ними, по всем меркам, сложились весьма необычные отношения. Тихая прилежная девочка и ее энергичная общительная тетя стали близкими подругами. Они никогда не ссорились, не действовали друг другу на нервы. И только когда Лора окончила колледж и получила профессиональную подготовку, позволявшую ей самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, они с тетей впервые разошлись во мнениях. Филлис хотела, чтобы Лора пошла работать в «Хей Макдональдс»; ей казалось, что это самый верный и очевидный путь.
Лора воспротивилась, считая, что, если она воспользуется предложением тети, в издательстве это будет расценено как семейственность. К тому же это подорвет ее решимость стать самостоятельной.
Филлис сказала, что никто не посягает на ее независимость, ведь она сама будет зарабатывать свой хлеб.
Лора заметила, что она и так в большом долгу перед тетей, что она предпочла бы вступить во взрослую жизнь — где бы она ни начала работать, — не пользуясь ничьей протекцией.
Какая протекция? Разве можно отказываться от замечательных перспектив только потому, что она племянница Филлис?
Лора заявила, что хочет быть самостоятельной.
Вздохнув, Филлис объяснила, что она и так будет самостоятельной. Ни о каком непотизме не может быть и речи. Если Лора не будет справляться с работой, никто не станет держать ее в издательстве из милости — уволят без всяких угрызений совести.
Это было слабым утешением. Лора пробормотала что-то в том смысле, что ей нужно научиться самой преодолевать трудности.
Так ведь «Хей Макдональдс» не благотворительное заведение. Лора вполне могла бы попробовать свои силы в этом издательстве.
Спор продолжался с перерывами на протяжении трех дней, и Лора в конце концов сдалась. Но тут же сообщила Филлис, что нашла себе небольшую двухкомнатную квартирку в Фулеме,[7] намерена покинуть Хампстед и жить там. Это решение Лора приняла давно. Со спором относительно работы оно никак не было связано. Дело не в том, что она больше не хотела жить с Филлис. Напротив, она бы с радостью всю жизнь провела в ее теплом уютном маленьком домике, стоявшем высоко на холме, возвышающемся над Лондоном, но она понимала, что ни к чему хорошему это не приведет. Ситуация несколько изменилась. Теперь они были не просто тетя и племянница, а две взрослые женщины. Нельзя было ставить под угрозу уникальные тонкие отношения, что сложились между ними; обе ими очень дорожили.
У Филлис была своя жизнь — все еще увлекательная и полная разнообразия, несмотря на то что ей уже было далеко за пятьдесят. А девятнадцатилетней Лоре пора было строить свою жизнь, и это ей вряд ли удастся, если она не найдет в себе силы воли покинуть уютное гнездышко Филлис.
