Маргарет Каллагэн - Хозяин дома
Неожиданно Джек потрясенно осознал, что Элла изменилась. Нужно было быть слепцом, чтобы не видеть, как она с каждым месяцем раздается вширь, но, насколько далеко зашло дело, он понял только сейчас. Если раньше она всегда носила двенадцатый размер, то сейчас — Джек готов был поспорить — Элла с трудом влезла бы и в шестнадцатый. Но и эту мысль он поспешно выкинул из головы. Он изголодался по женщине долгими одинокими ночами, а теперь его прекрасная, удивительная Элла с ним и желает его так же, как и он ее.
Руки Эллы нащупали твердый бугор под молнией его брюк и нетерпеливо потянули застежку.
— Полегче, радость моя, — прошептал Джек.
Сумасшедшее желание повалить Эллу на ковер и овладеть ею здесь же и сейчас же, чуть было не взяло верх, но Джек пересилил себя, схватил ее за запястье и повлек в спальню. Элла хрипло рассмеялась.
Расслабься, парень, тебе самому надо действовать полегче, сказал себе Джек. Стоит слишком поторопить Эллу, и они снова вернутся к тому, с чего начали. Ее настроение переменчиво как ветер. Как знать, может быть сегодня она даже не откажется от его помощи, если только он все сделает как следует.
Любовь. Они займутся любовью. Сегодня они просто мужчина и женщина, муж и жена, нормальные муж с женой. Может быть, именно сейчас они сделают первые неуверенные шаги на долгом пути возвращения к нормальной жизни.
Джек бережно уложил Эллу на кровать, его голубые глаза подернулись дымкой желания. Он быстро разделся, а Элла лежала на спине и ждала его. Это уже не та изящная соблазнительная женщина, на которой он когда-то женился, но это его женщина, она желала его, а он желал ее, тепло ее тела обволакивало его, и, отбросив все сомнения, Джек лег, зарывшись лицом в густую массу черных волос, разметавшихся по подушке.
Потом он поцеловал Эллу, его язык скользнул в глубину ее рта, и в этот миг битва за терпение была проиграна им окончательно, потому что Джек почувствовал, что Элла желает его так же страстно, как он ее. Она выгнулась ему навстречу, полные груди потерлись о поросль золотистых волос на груди Джека, порождая у него необыкновенно острые эротические ощущения, от которых все тело его запылало огнем. Джек опустил руку и раздвинул ее бедра, его пальцы нашли теплое влажное лоно, задержались там, исследуя, лаская, возбуждая. С губ Эллы сорвался стон наслаждения. В следующее мгновение их тела соединились и задвигались в едином ритме. Джек двигался все быстрее, огонь внутри него разгорался все жарче, наконец он больше не мог сдерживаться, и его сотряс сокрушительный взрыв экстаза. Волны наслаждения накатывали одна за другой, унося их обоих в совершенно иное измерение.
Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем Джек приподнялся на локте и тихо спросил, глядя ей в глаза:
— Ты счастлива?
— Очень. Нам следовало заняться этим много недель назад, — ответила Элла, но в ее взгляде сквозила какая-то странная задумчивость.
— Согласен. — Джек улыбнулся. — Но не волнуйся, мы скоро наверстаем упущенное, правда, милая?
Он снова склонился над ней и поцеловал, легонько покусывая нижнюю губу.
— Джек.
— Что, любимая?
— Как только выяснится, что я беременна, тебе придется переехать в комнату для гостей. Мы не можем рисковать во второй раз.
Джек застыл.
— Беременна?
— Ну конечно, а чем, ты думал, мы сейчас с тобой занимались?
В самом деле, чем? — спросил себя Джек. Он вдруг осознал, что его, трезвого и расчетливого, обвели вокруг пальца, причем мастерски.
— Значит, ты затеяла все это только для того, чтобы забеременеть? — медленно спросил он, хотя в действительности уже знал ответ.
— Ну конечно, — повторила Элла. — А для чего же еще?
Она лежа выпрямилась и натянула простыню до самого подбородка. Этот неожиданный жест запоздалой скромности сильно задел Джека. Он медленно сосчитал в уме до десяти. Спокойно. В конце концов, зайдя так далеко, он мог бы и поддержать ее затею. Возможно, у него даже появился рычаг воздействия. Руководствуясь интересами ребенка, можно уговорить Эллу побеседовать с врачом и принять помощь. А помощь ей определенно требуется.
— А как насчет нас? — спросил Джек. Голубые глаза пристально смотрели на нее, не давая отвести взгляд. — Как насчет наших желаний, твоих и моих?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду нас двоих. То, что произошло здесь сейчас. Мы не делали детей, Элла, а занимались любовью.
— Но я хочу иметь детей, — горячо возразила она. — Много детей.
— Всему свое время. Ты еще молода, у тебя вся жизнь впереди, — уговаривал ее Джек. — Радость моя, еще слишком рано, тебе нужно…
— Нет! — Элла отпрянула и вцепилась в подушку. Глаза ее вспыхнули неистовым огнем, на щеках выступили красные пятна. — Я хочу ребенка. Мне нужен маленький мальчик, такой же красивый маленький мальчик, как тот, которого они у меня забрали. — В голосе ее слышалось страдание, на ресницах заблестели слезы. — Джек, почему они его забрали?
— Ах, Элла, Элла…
Гнев Джека растаял, сменившись глубокой жалостью. Он протянул руки, чтобы прижать ее к себе.
— Нет! Не трогай меня! Не смей ко мне прикасаться! — выкрикнула Элла. Она вырвалась, спрыгнула с кровати и потянулась за халатом. — Ты слышишь меня, Джек Кигэн? Не смей ко мне прикасаться! Это ты убил нашего малыша.
— Не говори глупостей, — возразил Джек, стараясь сохранять хладнокровие.
Последнее звено головоломки встало на место, и в душе Джека словно что-то умерло. Значит, все эти месяцы, что Элла предавалась горю, она винила его в смерти ребенка. Не удивительно, что жена от него отдалилась. Как же она его, наверное, ненавидит! И все-таки Элла не способна мыслить вполне здраво. Горе, нарушение гормонального баланса, послеродовая депрессия — все это сказалось на ее рассудке. Джек много прочел на эту тему, он даже посоветовался с психиатром, но пока Элла отказывается взглянуть правде в глаза и признать существование проблемы, никто другой помочь ей не сможет.
— Это не глупости, а правда. — Элла упрямо замотала головой. — Ты убил моего малыша. Ты лгал, говорил, что это не опасно. «Давай займемся любовью», — это ты сказал, Джек, не я! «Потихоньку, осторожно, малышу это не повредит». Он был такой красивый, мой мальчик, а ты его убил.
— Нет, Элла, не говори так!
— Да! Я тебя ненавижу. Я ненавидела тебя все эти месяцы и буду ненавидеть до самой смерти. И я очень надеюсь, что забеременела, — добавила она так бесстрастно, что у Джека внутри похолодело. — Потому что мне нужен ребенок, он будет только мой, и больше ничей. Не наш, не твой, только мой, понимаешь, Джек?
