Отем Грей - Сияние
Двадцать второе декабря.
Да уж. Слишком рано. Дом с друзьями уехал кататься на лыжах в Кицбюэль, поэтому мы ждали обоих братьев не раньше, чем завтра к обеду. (Примеч. пер. Кицбюэль — старинный австрийский город-курорт горнолыжной направленности в Тироле).
Я и раньше видела, как Люк посещает вечеринки. Его можно назвать королем вечеринок, но даже при всем при этом, он ни разу не напивался до такой степени, чтобы развалиться на полу. Должно быть что-то не так.
— Пойду проверю как он.
— Может быть, он хотел стать Санта Клаусом в этом году, но уснул, да? — с надеждой в голосе озвучивает предположение Адриан.
Ремингтон хмыкает.
— Еще слишком рано для Санты, — у Адриана вытягивается лицо. Ремингтон кашляет и спрашивает: — На нем красный костюм и шапка?
Адриан качает головой и хмурится.
Я хватаю халат со стула и сажусь, одной рукой прикрывая простыней грудь. Пальцы Ремингтона, обхватывающие меня за бедро, напрягаются. Предупреждение. Я оборачиваюсь посмотреть на него, но его глаза прикованы к сыну. Его губы изгибаются, и я догадываюсь, что он старается подавить улыбку.
— Адриан, пригляди за дядей Люком, хорошо? Мы спустимся вниз через минутку. Проследи, чтобы он не перевернул елочку.
Адриан округляет глаза и решительно сжимает губы. Он так ждал, чтобы провести это Рождество целой семьей, и теперь твердо намерен защищать деревце. Он целует Ремингтона и меня в щеку, затем спрыгивает с кровати и мчится к двери, готовый приступить к выполнению задачи. На пороге он притормаживает, поворачивается и смотрит своими огромными зелеными глазами сначала на нас, а затем в направлении комнаты Хоуп Эстеллы и снова обратно на нас. Он едва заметно хмурит бровки и поджимает губки, словно пытается решить сложную задачу.
— Я проверю Хоуп, — обещает Ремингтон, понимая затруднение сына.
Успокоенный словами отца, Адриан вылетает за дверь и в коридоре слышится топот его маленьких ножек, а затем он скачет по лестнице, как любой шестилетний мальчишка.
— Ангелочек, — тихо произношу я, падая обратно на кровать и закрывая глаза, впитывая всепоглощающую любовь, которую испытываю к этому мужчине, мальчику и девочке в моей жизни.
Ремингтон молчит. Я открываю глаза, и наши взгляды встречаются — он смотрит на меня с теплотой. Наклонившись и проведя губами по моим губам, он отстраняется и говорит:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что сделала меня счастливейшим из мужчин на Земле.
Глава 2
Ремингтон
Я спускаюсь на первый этаж, держа на руках свою дочь, которая теребит воротник моей футболки. Ей удалось оттянуть его, зажать в своем маленьком кулачке и теперь она целеустремленно грызет его. Но Хоуп разочарованно кряхтит, когда не достигает желаемого и это не помогает ей унять зуд в деснах, она наклоняет свою крошечную головку и начинает теребить футболку еще усерднее.
Я целую ее волосики и бормочу:
— Моя красавица малышка, — и глажу ее по спинке, отчего она как обычно успокаивается и утыкается головкой в изгиб моей шеи.
Адриан сидит на диванчике рядом с рождественской елкой: локти на коленках, руками зажал голову и внимательно смотрит на пол прямо перед собой. Я подхожу ближе, и в поле моего зрения попадает то, что он изучает. На полу распластался Люк: одна рука закинута под голову, вторая лежит на полу. Вокруг него валяются елочные иголки, указывая на ущерб, который он нанес во время своего падения, и доказывая, что, очевидно, у него не получилось встать и он остался лежать на полу. На подбородке и руках у него синяки и небольшие порезы.
Боже мой, с ним все в порядке? Он дышит? Я достаю из кармана телефон, намереваясь вызвать скорую. Но тут Люк издает такой громкий храп, что Адриан заливается безудержным смехом.
Я закатываю глаза, стараясь подавить улыбку, и убираю телефон обратно в карман.
Рубашка Люка измята, джинсы на коленях порваны. Его ноги... Черт! Его обувь в грязи. Опускаю голову и следую взглядом по следам из грязи и воды на полу — снег с улицы, который уже успел растаять. Одна его нога буквально в нескольких сантиметрах от вертепа, установленного на небольшом постаменте, который мы соорудили под широкими окнами. Сейчас я в состоянии представить себе, как будет выглядеть лицо Адриана, когда все наши старания снова превратятся в деревяшки и сено, если мой братец пошевелит ногой.
Твою. Мать.
Я делаю два шага и оказываюсь перед Люком.
— Папа? — осторожно зовет меня Адриан.
Не глядя на него, я прошу:
— Последишь за лестницей? Кричи, если увидишь, что мама спускается вниз.
Я должен что-то предпринять прежде, чем Селена увидит нынешнее состояние полов после того, как она так усердно убиралась вчера.
— Хорошо, — он вскакивает, тянет мою руку вниз, чтобы он мог поцеловать Хоуп в щеку и взъерошить ей волосы, затем выбегает из комнаты. Я слышу, как он тихо крадется, приближаясь к холлу.
Я же приседаю на корточки, стараясь удержать равновесие с Хоуп на одной руке, и свободной рукой трясу брата за плечо.
— Люк, — сухо зову я.
Мой идиот-братец даже не шевелится. Точнее, его храп становится даже громче, напугав Хоуп. Она вздрагивает и, развернувшись, в течение трех секунд смотрит на своего дядю, убирает руки от моего лица и начинает визжать. Ее карие глаза, так похожие на глаза ее матери, сверкают от восторга.
Я хмыкаю.
— Тебе это нравится, да? Эти ужасающие звуки, исходящие от твоего дяди Люка не пугают тебя?
Сладко захихикав и заворковав, она тянет ручонки к Люку. Слышу, как в комнату вбегает Адриан, который не упустил из виду ни одно мое движение. Он останавливается возле меня.
— Мама жутко разозлится, — он тычет пальчиком на грязные следы на полу. — Может нам вылить на него холодной воды? Уверен, что это поможет разбудить его.
Я перевожу взгляд на своего сына, который смотрит на Люка так, будто решает самое сложное в мире математическое уравнение, и пытаюсь подавить улыбку.
— Думаешь, это сработает? — спрашиваю я его.
Он пожимает плечами.
— Я как-то видел по телеку. Мальчик рассказывал, как надо будить. Стоит попытаться.
Я дважды прочищаю горло, мне с трудом удается не расплыться в улыбке. Адриан смотрит на меня.
— Но не очень красиво поступать так с кем-то.
Он встает, переводит взгляд с Люка на диван и вздыхает.
— Можешь перенести его на диван?
Я качаю головой.
У него вытягивается лицо, затем он пожимает плечами.
— У меня больше нет вариантов. Придется воспользоваться водой, папа.
