Арина Ларина - Заклятая подруга
Глава 2
– Лера, я просто в трансе. – Рита смотрела на подругу, тоскливо постукивая маникюром по столешнице. – Ты представляешь, что мне сегодня приснилось?
– Что ты выперла своего захребетника из дома? – жизнерадостно предположила Валерия.
– Да ну тебя! Я ж серьезно, – надулась Рита.
– То есть ты считаешь, что я шучу, – усмехнулась Лера. – Это может свидетельствовать лишь об одном – до дна ямы ты пока не долетела. Интересно, на что ты надеешься? Думаешь, что раскроется парашют? Дорогая моя, если ты не озаботилась приобретением парашюта заранее, смешно рассчитывать, что он вырастет сам. Как гриб.
Разумеется, учитывая склонность подруги к аллегориям, Рита могла бы предложить другой вариант – могли вырасти крылья. Но это было нелепо. Какие крылья? У курицы тоже есть крылья, а толку? Смешно спорить.
Мечты всегда проигрывали опыту.
– Мне приснилось, что я стала вдовой, – сердито буркнула Рита, ожидая от подруги ответной реакции.
Реакция последовала незамедлительно.
– Ну, и как оно, вдовство-то? – произнесла Лера. – Свобода, новые перспективы и квартиру не надо разменивать, да?
– При чем тут квартира? – ахнула Рита. Хотя и эта неоформленная мысль смутно маячила где-то на заднем плане.
– Квартира при всем, – назидательно напомнила Лера. – Она у вас общая. Вещи, имущество…
– Ты так говоришь, будто я разводиться собралась, – испугалась Маргарита. Развитие темы ей не нравилось.
– Нет, разводиться нельзя. Это катаклизм вселенского масштаба. Поэтому вдова – это вариант.
– Тьфу на тебя!
– Тьфу на меня, – согласилась Лера. – Но ты первая начала.
– Так я к тому и начала, что, мол, ужас какой, чего снится-то! Самой страшно! Вот с чего это?
– Подсознание, – объяснила Лера и расхохоталась. – Не кисни. Пошли работать! Подумаешь, горе какое. Мне вот после корпоратива приснились марсиане. Контакты прилетели к нам налаживать, а я им номер не могу забронировать. Всю ночь мучилась, к утру устала и проснулась с больной головой. И что мне теперь, переживать по этому поводу? А марсиане – это серьезнее, чем какой-то там ленивый мужик. Это, милая моя, межгалактические контакты космического уровня! А ты говоришь, вдова…
Валерии Горецкой было уже за сорок. Дважды сбегав замуж и многократно проверив мужской пол «на вшивость», Лера успокоилась, придя к выводу, что идеальных мужчин в природе не существует. А хватать абы кого – все равно что брать туфли не по размеру. Ну, будут они место в шкафу занимать, а удовольствия – ноль.
Мужчин как класс она приравнивала к хомякам: сплошные заботы, кормежка, неприятные запахи, да еще постоянно норовят улизнуть.
– И к чему мне эта обуза? – пожимала плечами дальновидная Лера, когда Рита с жаром пыталась убедить ее в обратном. – Нет, раз уж ты вышла замуж и родила – живи на здоровье. Я же не ору, что тебе надо немедленно развестись. Это я без детей, мне проще. А у тебя всякие бабские доводы вроде «гвоздь забить» и «ребенка поднять» имеют право на существование.
– Я его люблю, – обижалась Маргарита, с недоумением глядя на подругу, не понимающую элементарных вещей.
Лера лишь многозначительно и снисходительно фыркала:
– Девочка моя, это проходит, не волнуйся!
Познакомились они на работе.
Помыкавшись с дипломом педагога по всяческим собеседованиям, Рита попала в довольно крупную гостиницу. Наличие малолетнего Лешки оказалось существенным минусом при трудоустройстве. Молодые мамаши, норовящие впасть в состояние затяжного больничного, по единодушному мнению работодателей, считались опасным контингентом. И только в гостинице ее статус никого не напугал.
– Будете брать больничный – уволим, – сверкнув белозубой улыбкой, радушно пообещал розовощекий немец, проводивший собеседование. И чтобы Рита не усомнилась в смысле вышесказанного, энергично махнул рукой в сторону двери, видимо, демонстрируя, какое ускорение у них передается увольняемым в данном случае.
Рита азартно закивала, подтверждая, что, мол, согласна и полностью одобряет политику заведения.
Зарплату обещали приятную, мраморные холлы и респектабельная тишина подкупали, а начальница Валерия и вовсе оказалась душкой. Именно она помогла устроить на работу в гостиницу Лизу, подругу Ритиного детства.
Лера с Лизой были противоположностями. Если сорокадвухлетнюю Горецкую можно было назвать рациональным логиком, уверенно стоящим на ногах в материальном и моральном плане, то Лизу, которая была моложе Риты на пару лет, можно было сравнить со стрекозой – большеглазой, изящной, не приспособленной к жизни и наивной до безобразия.
И если Лера для Риты являлась главным советчиком и почти истиной в последней инстанции, то Лиза приятно тешила самолюбие, восхищаясь Ритиной проницательностью.
– Ритуська, ты просто гений! – ахала обычно Лиза, когда Маргарита анализировала поведение того или иного человека, будь то клиент или просто знакомый. – Ты видишь людей насквозь!
– Ага, – саркастически поддакивала Лера. – Как сапер. Он может всю жизнь заниматься разминированием сложнейших схем, а в расцвете лет один раз ошибиться. И все – цветы, природа, тишина.
В общем, подкосить самооценку Лера умела. Рита подругу искренне жалела, считая, что такой характер у Валерии по причине отсутствия в ее жизни любви и настоящего мужчины. Плюс солидный возраст, не оставляющий шансов на хоть какое-то устройство личной жизни. Рита была уверена, что после сорока жизни нет. Вернее, жизни нет уже после тридцати. Ей самой было двадцать семь, и кособокость неприятной цифры немного пугала. Ведь только что было двадцать, и нате вам – муж, ребенок и двадцать семь с хвостиком!
Лизавета, как обычно, опоздала, поэтому полноценно в обсуждении Ритиных горестей поучаствовать не смогла. Лиза Бабаева вообще всегда и везде опаздывала. Она была не просто медлительной, а этакой павой с плавными движениями и редкостной заторможенностью реакций. Зато в этом был свой плюс – она не делала поспешных выводов, не совершала необдуманных поступков и была спокойной, как удав в спячке. С Ритой они подружились еще во времена учебы в школе, поскольку постоянно возвращались домой вместе. Когда изо дня в день ходишь по одному и тому же маршруту, сложно не начать просто здороваться, а потом и общаться. Даже разница в два года, которая в третьем классе казалась колоссальной, к восьмому классу как-то незаметно сгладилась, тем более что мадемуазель Бабаева созревать начала гораздо раньше Риты.
Лизавета была высоченной, грудастой и глазастой. В собственном классе ее дразнили дылдой, зато старшеклассники проявляли к барышне повышенный интерес. Их приглашали в одни компании, общались с обеими на равных, хотя Маргарита чувствовала себя старшей сестрой и постоянно Лизавету опекала. Тем более что та была хорошей домашней девочкой, за которой следом регулярно бегала бабушка. И даже посиделки с мальчишками во дворе не обходились без Анны Даниловны, заседавшей в непосредственной близости с биноклем на шее. Тусить в закрытых помещениях, куда у бабушки не было доступа, Лизавете запрещалось. Бабуля являлась рулевым внучкиной жизни, несла круглосуточную вахту и выглядела как капитан на капитанском мостике. Неизменный бинокль и синий спортивный костюм лишь добавляли ей сходства с бывалым морским волком. Ровно в девять часов вечера Анна Даниловна появлялась на горизонте и зычно звала внучку ужинать. Рита из солидарности уходила вместе с подругой. Наверное, благодаря Бабаевой-старшей и компания у них во дворе ничего лишнего себе не позволяла – никто не курил, не пил и девочек не обижал. А как обидишь-то, если в кустах постоянно трется суровая старуха с замашками солдафона. От такой и схлопотать недолго.
