Невеста для генерального (СИ) - Белозубова Ольга

В памяти сама собой всплывает та модель, которую я выбрал вчера. И ее глаза: огромные, яркие. Мимика — живая, настоящая. Приятное лицо. Естественная красота. Да, то что нужно для рекламы. Интересно, как ее зовут? Надо узнать.

Только тут понимаю, что молчу уже с полминуты. Собеседники терпеливо ждут.

— И манеры у той модели, которую выбрал прошлый режиссер, какие-то… не те, что надо, — продолжаю я. — Вместо милой хозяйки дома я увидел стерву. Но он настоял, мол, доверьтесь мне, Максим Романович.

— Возможно, режиссер был не очень опытный? — подает голос Владимир Игнатович.

— Я бы не стал сотрудничать с таким, — хмыкаю я. — За его спиной ВГИК, тысячи отснятых материалов, он даже с Фондарчуком работал. Пообещал мне шикарный ролик. Сказал, покажут мне результат до запуска на телевидении, и если меня что-то не устроит, переснимут за свой счет. В итоге в кадре девочка, и правда, смотрелась лучше, чем вживую и на фото. Хотя я все равно продолжал считать, что она — не лучший выбор. Однако режиссер снова пообещал, что все будет на высшем уровне. Рекламу запустили на ТВ, на несколько центральных каналов, крутили пару недель. Спустили на это полмиллиона долларов, чтоб вы понимали. Сами знаете, какие там расценки, тем более за минутный ролик. Знаете, что я получил по итогу?

Владимир Игнатович и Петр снова переглядываются.

— Что?

— Кучу отзывов под роликом, который продублировали на Ютюбе. О том, что девушка уродка, у нее не улыбка, а гримаса. Мол, сразу видно, что ничего тяжелее кошелька в жизни не держала, что уж говорить о технике. Стерва, короче говоря. И вообще, наша марка — говно.

— Максим Романович, — прочищает горло режиссер, — а продажи выросли? Если да, то какая разница, что там пишут в Ютюбе?

— Хороший вопрос, Владимир Игнатович. Разве я бы имел к ним какие-то претензии в случае роста продаж? Ну как так: узнаваемость бренда выросла, а продажи упали. Не просто упали, рухнули. А ведь я с самого начала говорил, что девочка не подходит! С этой компанией я естественно разберусь. Подам в суд, пусть возмещают недополученную прибыль. Вы же понимаете: это юристы с обеих сторон, сбор данных и их анализ. Это все еще нужно доказать. Но я докажу.

Вижу, Петру становится неуютно, он будто съеживается в своем кресле. Похоже, представляет себя на месте незадачливого режиссера.

— Однако мы здесь собрались не за этим. Сейчас мне в срочном порядке нужно исправлять ситуацию, снять нормальный ролик. Только теперь я сам выберу модель, без сопливых. Этот вопрос делегировать больше не намерен, потому что я все это разгребаю уже месяц. Не говоря уж о судах в будущем.

— Максим Романович, все-таки это не лучшая идея… У меня наметан глаз, я выберу вам лучшую модель.

Я хмурюсь и качаю головой, говорю с нажимом:

— Я бы хотел, чтобы вы меня услышали в этом вопросе. Вы там лично дальше уже сами, по техзаданию. Я в это не лезу, но выбор девочки оставьте мне. — Повышаю голос: — Потому что я больше не намерен терять деньги! Не надо мне всех этих кастингов, сборов. Я помню, сколько на это уходит денег. Лучше сам ткну пальцем в модель, которая меня устроит, и скажу: вот эта. Точнее, я это уже сделал. И вот теперь вопрос.

— Какой?

— Вы готовы сотрудничать на этих условиях? С моделью от меня? В конце концов, разве вы не профессионалы? Сделайте так, чтобы все получилось, иначе...

Лицо режиссера вытягивается после моих последних слов, и он мешкает. Видимо, взвешивает все за и против.

Смотрю на него с прищуром, жду. В ответе я уверен.

Ведь этот тип в деле не новичок, значит, должен понимать, что со мной шутки плохи. При желании я могу создать ему массу проблем или ославить так, что он вряд ли сможет найти новых клиентов. Считаю, что холдинг «Империал» платит достаточно хорошие деньги, чтобы люди работали с полной отдачей.

Режиссер ожидаемо сдается в итоге, протягивает мне руку.

— Мы готовы.

— Отлично, я рад, что мы поняли друг друга. Благодарю, что приехали сюда сами. Во вторник модель будет у вас, сможете сразу приступить к съемкам.

Мы обмениваемся рукопожатиями, и Владимир Игнатович с Петром выходят.

Я откидываюсь на спинку дивана и отхлебываю кофе. Морщусь. Остыл.

Зову секретаря и прошу принести мне новый.

И снова перед глазами возникает девушка в ярко-красной кофте. Она выгодно отличается от всех остальных. Есть в ней какая-то искренность, что ли.

Интуиция говорит, что ролик с ней будет успешным. А своей интуиции я привык доверять.

Раздается звонок интеркома. Отвечаю.

— Максим Романович, к вам Ирина из «Подиума».

— Пусть заходит.

Как только Ирина вплывает в кабинет, сразу подмечаю: что-то не так. Бегающий взгляд, виноватый вид.

— Максим Романович, тут такое дело…

— Что случилось? Ты согласовала детали с выбранной мной моделью? Как ее зовут, кстати?

— Кира Васнецова.

Кира. Сопоставляю внешность модели с ее именем. Ей подходит.

— Я поэтому и приехала, решила лично с вами переговорить. В общем… — продолжает мямлить она.

— Да говори уже! — не выдерживаю я.

— Она отказалась сниматься.

— В смысле? — не верю своим ушам.

Модель отказалась выполнять свои прямые обязанности? Зазвездилась, что ли? И позвездатее видали. И кому отказала — мне! Может, набивает себе цену?

— Ты ей сказала, что в случае необходимости все остальные съемки отменят или перенесут?

— Сказала. Только дело в том, что она… не модель.

Вот так новость. Вспоминаю, как вчера сразу подметил, что Кира одета слишком просто, в отличие от остальных. И практически без макияжа. Но мало ли, по каким причинам это произошло, мне до этого нет ровным счетом никакого дела. Я приказываю — сотрудники выполняют.

— Тогда у меня к тебе вопрос, — рявкаю я. — Каким образом не модель оказалась там, где я попросил собрать моделей? Я уже согласовал ее участие в съемках с режиссером!

Ирина вжимает голову в плечи и молчит.

Хмурюсь. Что, проводить новый кастинг? Не вариант, время поджимает.

Решаю: пусть Кира и не модель, но работает с ними, то есть знает, как все устроено. В случае чего режиссер и его люди подскажут, что делать. Самое важное — типаж. Девочка что надо, она идеально вписывается в концепцию бренда. Остальное дело техники.

— Ирина, — усмехаюсь я, — это уже не имеет значения. Главное, Васнецова мне подходит. Договаривайся как хочешь. Прямо сейчас.

Ирина краснеет, но послушно достает телефон. Прислоняет его к уху дрожащей рукой, но через полминуты подавленным голосом сообщает:

— Она не берет трубку.

— Диктуй ее номер.

Позвоню сам.

Набираю, но в ответ получаю лишь длинные гудки.

Пробую снова. С тем же результатом.

Так дело не пойдет. Я ее выбрал, значит, она согласится.

— Ирина, в понедельник утром подъеду в агентство. Пусть Кира зайдет ко мне ровно в девять.

Глава 3. Босс не любит ждать

Кира, в это же время

— Фух, — облегченно выдыхаю я и выпрямляюсь.

Провожаю взглядом громко каркающую ворону, что пролетает надо мной, бросаю в сторону последний пучок вырванной травы и снимаю прорезиненные перчатки.

Ох, не к добру эта ворона. Хотя какое тут может быть добро — я на кладбище.

Отношу вырванные сорняки в стоящий неподалеку контейнер для мусора и возвращаюсь обратно. Готово.

Ставлю в вазон принесенные с собой цветы, сажусь на лавочку и оглядываю результат своих трудов. Дует такой пронизывающий ветер, что я невольно подтягиваю шарф аж до подбородка и ежусь.

Смотрю на фото улыбчивого парня на черной мраморной надгробной плите, и на глаза набегают жгучие слезы. Это мой брат.

Со дня его смерти прошел год, а я все еще не могу привыкнуть, что его нет рядом. Точнее, годовщина завтра, я решила приехать сегодня и все тут убрать, чтобы мама на это не отвлекалась. Ни к чему ей это с ее давлением и проблемами с сердцем.

Пашке было всего двадцать пять, когда он погиб. Его убили большие деньги.