Мой любимый предатель (СИ) - Рамм Тина

— Вы так и собираетесь стоять там весь день?

Я вздрагиваю, когда окончательно понимаю, что это не иллюзия и Игнат действительно здесь, собственной персоной. Его глаза невыразительны и нацелены на меня с прохладой, которая пробирает меня до костей.

Единственное осталось в нем неизменно — его голубые глаза. Такие же светлые, как и у моего сына. Вообще-то, нашего сына.

— Либо заходите внутрь и закройте за собой дверь, либо проваливайте. Оставьте свой пропуск на стойке регистрации.

Я заставляю себя прогнать туман и пройти вглубь помещения. Эта работа нужна не только мне, но и Дане.

Ну и что с того, что мне хочется вылезти из собственной кожи? Ну что, что я хочу вырыть себе могилу? Прямо сейчас я хочу развернуться и убежать, чтобы больше никогда не встречаться с этими пронзительными голубыми глазами.

Мое ущемленное эго не имеет никакого значения. Здоровье и благополучие Данила — вот, что важно. Если мне придется работать на своего бывшего, чтобы обеспечить сыну хорошую жизнь, то я готова буду целовать его в задницу.

— Здравствуйте, я новый ассистент. Меня зовут Злата Гронская.

Быть может, он стер все, что было между нами и теперь он совсем меня не помнит. Господи. лишь бы это действительно было так.

— Мне все равно на ваше имя. Вы все равно надолго здесь не задержитесь, — он окидывает меня ледяным взглядом. — И сейчас пятнадцать минут девятого, а это значит, что вы опоздали на пятнадцать минут. Не очень хорошее начало рабочего дня.

Мое сердце больно сжимается, и это целиком и полностью связано с его резкими словами и грубым голосом. Мне нужно научиться не воспринимать это близко к сердце, если я хочу стать профессионалом.

— Прошу прощения, но меня задержали в отделе кадров, когда я…

— Это все бессмысленные оправдания, — он обрывает меня. — Больше ни одного подобного слова, иначе я вышвырну вас до конца испытательного срока.

— Поняла, — уверенно говорю я, хотя мне хочется кричать и плакать.

Мне хочется закричать на него и спросить, действительно ли он меня не помнит. Он видел мое резюме, он знает, что это я. Та самая девушка, которую он целовал до посинения в губах.

Он встает со своего места и я резко сжимаю губы в тонкую полосочку. Он был невероятно красив, когда сидел, но когда он встает в полный рост, на него слишком больно и невыносимо смотреть.

Игнат всегда был таким. Притягательным и восхитительным. Обладал безумной харизмой и необъяснимой манерой держаться. Его плечи прямые, широкая грудь, скрытая за белоснежной рубашкой и пиджаком, а брюки подчеркивают его длинные ноги и бедра.

Он обходит свой стол и выжидающе вскидывает бровь, скользя по мне недовольным взглядом.

— Вы что-то хотите? — кажется, он что-то ждет.

— Я хочу, чтобы вы включили свой мозг, Злата Алексеевна, или у вас его нет?

Я стискиваю зубы, затем делаю обильные вдохи.

— Я вас внимательно слушаю.

Он молчит и его мускул на щеке едва заметно дергается.

— Мне нужно, чтобы вы начал записывать, в конце концов.

— О, да, конечно.

Я достаю свой старенький планшет и открываю “заметки”, чтобы успеть записать все, что скажет мой новый босс-придурок.

— Мне нужно, чтобы мой американо из Skuratov стоял на моем столе ровно в восемь утра. Ровно с двумя граммами сахара. Затем вы посмотрите мое расписание и согласуете встречи на эту неделю. Вы напомните мне о датах моих заседаний с чиновниками, закажите телефонные звонки для моих заграничных партнеров. Также вы просмотрите расписание моих перелетов, купите билеты в бизнес-класс, и будете постоянно напоминать об этом. Моя химчистка должна быть доставлена в мою квартиру в пять часов вечера. Потом вы будете согласовывать встречи, пока я буду занят делами партии или проводить время со своей семьей. Вы должны быть всегда доступны, даже в ночное время.

Я тяжело дышу и мои пальцы дрожат, пока я с бешеной скоростью стучу по клавиатуре. Последние слова выбивают меня из колеи и я поднимаю глаза. Лучше бы я этого не делала, потому что он смотрит на меня, как ястреб, который нашел свою добычу. Как будто ему нравится видеть, как я мучаюсь.

— Простите… Вы сказали в ночное время?

— У вас проблемы со слухом? — он недовольно выгибает бровь. — Мы работаем с международными клиентами, которые, если вы включите свой мозг, поймете, что они находятся в других часовых поясах.

Я смотрю на него так, словно у него выросли рога и красный хвост, как у дьявола. Чертов мудак.

— Есть какие-то проблемы? Вы знаете где дверь.

Он пытается уволить меня с того момента, как я вошла в его кабинет. Но он не знает, что я нахожусь на дне пищевой цепочки и как сильно мне нужна эта должность.

Он может показать мне свою худшую сторону и я все равно останусь. Ради Дани.

— Мне всего лишь нужно было разъяснение, спасибо. Меня все устраивает.

— Как будто это имеет значение, — он задирает свой прямой аристократический нос, словно я комок грязи под его ботинком. — Я не потерплю ошибок. Малейшая провинность и вы уволены. Все ясно?

— Да.

— Да, Игнат Максимович.

Я с силой стискиваю челюсть, удивляясь как зубы еще не крошатся.

— Вы глупы или вас нужно научить субординации, Злата Алексеевна?

— Нет.

— Нет, Игнат Максимович. Мы в детском саду? Повторите это.

В его тоне отчетливо слышится вызов, а глаза странно блестят. В этом тиране в деловом костюме нет ничего схожего с тем молодым Игнатом, который целовал веснушки на моем носу.

Он — садист, мизантроп и циник, который горит только одним намерением…

Унижать меня.

Измываться надо мной.

Мучать меня.

Но к черту его. Если он думает, что моя гордость помешает мне пресмыкаться перед ним, то он глубоко ошибается. Он не знает, на что я шла ради нашего сына.

— Нет, Игнат Максимович, — говорю я с холодом, которого не чувствую.

Вот придурок. Должно быть, он находит удовольствие в том, что заставляет чувствовать меня не больше, чем дохлая муха. Но это не имеет значения. Я прошла через худшее ради Данила и я не сломаюсь перед своим придурком-бывшим.

— А теперь проваливайте и выполняйте свою работу.

Он даже не удостоил меня своим взглядом, когда развернулся и подошел к окну своего кабинета, из которого открывался прекрасный вид на Питер.

Секунду. Я позволяю себе лишнюю секунду постоять и посмотреть на твердые выступы его спины.

— Вы должны были убраться отсюда тридцать секунд назад.

Я неловко киваю, чувствуя жжение в груди. Затем иду к двери. Каждый шаг дается с особым трудом. Мои пальцы на планшете вспотели, и легкая дрожь пробегает по конечностям.

Когда я закрываю дверь его кабинета и буквально падаю на свой рабочий стул, мое сердце гулко бьется в груди, отдаваясь ритмичным шумом в ушах.

Боже, в кого он превратился? Бессердечный, безжалостный мудак со склонностью к самоконтролю и проблемами с эгоизмом.

Мой взгляд скользит к его кабинету. Неужели, он не узнал меня? Либо он отличный актер, либо годы действительно стерли ему память обо мне. Что ж, может, это и к лучшему. Если он не помнит меня, то и я смогу делать вид, что не была одержима им всю свою юность.

Или по крайней мере попытаюсь.

Глава 4

Игнат

Всю свою молодость я был веселым и смеющимся, проводил тусовки каждые выходные, но стоило мне выбрать политологию, как стезю всей жизни, я научился щелкать по выключателю своих эмоций и прекратил превращать все в игру.

Обычно я играю только тогда, когда на девяносто процентов уверен, что выиграю. Десять процентов, это, конечно, забавный фактор риска. Но на этот раз я с большой вероятностью уверен, что несомненно выиграю.

И я не остановлюсь, пока не одержу победу в этой игре.

Главная моя жертва сейчас сидит за своим рабочим столом, отвечает на звонки моих клиентов и составляет расписание партийных собраний. Сидя за столом, я разглаживаю галстук и через узкие просветы жалюзи наблюдаю за Златой.