Майя. Игрушка Шейха (СИ) - Кальби Иман
От меня вообще больше ничего не зависит…
Теперь он — повелитель моей жизни.
Дорогие друзья!
Добро пожаловать в мою горячую новинку про любимый Ближний Восток!
Надеюсь, эта история не оставит вас равнодушными!
Будет очень горячо и эмоционально!
Вперед со мной- бороздить просторы горячих песков и душ прекрасного шейха и его невинной пленницы!
Скорее сохраняйте книгу в библиотеку!
И подписывайтесь на автора!
Жду ваши звездочки, комментарии и тепло, которое ощущается даже за много километров!
Глава 2
Глава 2
За окном монотонная желтизна пустыни. Мы в кондиционированном салоне какого-то до невозможности крутого автомобиля, но я все равно задыхаюсь. Черная абайя, которую меня заставила надеть перед выходом из самолета, чувствуется как доспехи рыцарей- утяжеляя, обездвиживая.
Мои реальные ощущения сейчас как в дурном сне. Сколько раз я представляла себе, как в первый раз увижу пустыню. Сколько раз грезила о своей первой реальной встречей с Ближним Востоком. Реальность процарапала меня своей жестокостью, исказив мечты до гротескной неузнаваемости.
Он наблюдает за мной, сидя рядом.
-Ты мечтала узнать Ближний Восток, Майя. Я открою тебе свою родины. Впереди у тебя столько ярких открытий. Ты поймешь, что реальность намного ярче, чем даже самые смелые твои фантазии.
Мне хочется смеяться от его слов. Печально и надрывнее. Куда уж смелее…
Пейзаж за окном сейчас мог бы быть захватывающем, если бы не смятение внутри моей души. Дикие, песчаные дюны, извивающиеся в танце свободы, ярко голубое небо. Безмятежное и улыбчивое.
-Останови машину,- приказывает он водителю на арабском.
Мы выходим. Он берет меня за руку и ведет вглубь от асфальтированной дороги по пескам.
Я всматриваюсь в бескрайнюю линию желтого безмолвия. В ушах звенит от поглощающей тишины. Теперь я понимаю. Пустыня- не потому, что здесь пусто. Потому, что это начало всех начал. Нулевой отсчет. Отсюда все началось. Сюда и вернется.
-В детстве я мог проводить здесь сутками. Брал бурдюк воды, садился на верблюда или лошадь, уходил в пустоту. Для других в пустоту. Для меня эта пустота была целой вселенной. Я знаю пустыню, как свои пять пальцев. Каждый колодец, каждый оазис. Я десятки раз исходил путями древних караванов, нитей времен из человеческого интереса, ставшего стимулом открытий и познаний.
Я слушала его, затаив дыхание. Обреченно и в то же время зачарованно. Он учил и рассказывал. Потом это станет одним из его любимейших увлечений. Шейху Тамеру было важно не только делиться со мной знаниями. Он воспитывал меня, давал мне наглядные уроки. А потом жестко спрашивал, если я усваивала этот урок плохо.
Сегодня я получала свой первый урок. Сейчас, посреди этой прекрасной и жестокой пустыни он без слов говорил мне «смирись или умри». Потому что пустыня была его главным союзником. Она бы убила меня по одной его прихоти. Чтобы здесь выжить, я должна была беспрекословно ему подчиняться…
-Мы еще вернемся в пустыню, сладкая. Ты никогда не видела таких звезд, какие откроются твоему взору здесь среди ночи. Поедем домой. У меня еще много дел на сегодня.
Рука направила меня обратно к машине.
После этой вылазки наружу, так глубоко потрясшей меня эстетически и так сильно деморализовавшей внутри, я еще сильнее замкнулась в себе, думая о том, как так получилось, что один неверный взгляд, одна роковая встреча могли так сильно перевернуть мою жизнь.
Случай- скажут бесстрастные наблюдатели. Возможность- скажут предприимчивые глупцы. Рок- произнесут пессимисты. Мактуб (араб.- предначертано)- прошепчут пески пустыни, веками меняющие хребты дюн.
Двумя днями ранее
Сердце клокочет в груди, как бешеное. Упорно проталкиваюсь через толпы таких же утренних статистов метро, как и я сама– сонных и недовольных жизнью, вечно спешащих, но все равно не успевающих на работу, вечно пытающихся уйти от тривиальной реальности шумных вагонов, чужих запахов и серости бытия в свои планшеты, электронные книги и наушники.
– Девушка, осторожнее!– доносится справа раздраженный голос женщины с птозным лицом в немодной тяжелой шубе из каракульчи.
– Простите, опаздываю,– буркаю в ответ, прорываясь к двери из середины забитого вагона.
– Здесь все опаздывают!– доносится нервное гарканье второго голоса, уже мужского.
Негатив момента остается позади, когда двери за мной захлопываются и я решительно направляюсь к эскалатору и тут же начинаю смелое восхождение по его движущемуся полотну, обходя тех, кто предпочитает ехать. Я не могу опоздать! Просто не могу себе этого позволить!
Уже на улице, окунаясь в промозглость раннего утра, выхватив время на циферблате на станции, еще больше прибавляю скорость. Закрываю глаза на то, как жутко заляпываются мои новые замшевые сапоги в подтаявшей слякоти от реагента, несусь к заветной башне Москва– Сити! Господи, лишь бы не опоздать и не провалить первое такое важное задание в жизни!
Да, именно задание! Это даже не работа! Это намного больше для меня. Что– то по– настоящему важное, даже рубежное! Подумать только– третий год упорной учебы на арабском направлении Института восточных языков. Бессонные ночи в попытках освоить второй по сложности в мире после китайского язык, из– за которого я в буквальном смысле заново училась держать ручку– справа налево– и перестраивать сознание, ведь этот языка сродни математике– и я наконец– то впервые встречусь с настоящими арабами! Впервые смогу поговорить с носителями языка!
Какие они, интересно? Разве есть в мире еще народ, обросший таким количеством стереотипов и тайн? Безрассудные богачи, жгучие красавцы, страстные любовники, жестокие тираны– я всегда закатывала глаза, когда слышала эти клишированные байки от тех, кто недоуменно косился на меня, всякий раз заслышав, что я изучаю арабский язык.
«Ты? Девочка– блондинка? Зачем? Разве для женщин в том мире есть какое– либо место кроме гаремов?»
Ну, какие гаремы в двадцать первом веке? В ответ я бесилась и тыкала лицом в яркие фотографии эффектных эмансипированных арабок региона. Известные певицы, вроде Хайф Вехбе, знаменитые архитекторы, какой была Заха Хадид, яркая красавица– королева Рания или катарская шейха Моза… Богатые и не очень, с титулами и без– они уже давно перешагнули за пределы мифов о забитых черных тенях среди мужского шовинизма… Это как стереотипы про русских– типа, мы все либо проститутки, либо пьяницы, либо бандиты. Обязательно спим в обнимку с медведями и в свободное время маршируем по Красной площади в военной форме. Скучно…
Мой арабский мир был прекрасным и ярким. В моем воображении он складывался в мозаику из шедевров величайших памятников архитектуры наследия Аббасидов и Омейядов, Кордовского и Андалусского эмиратов. Это центр зарождения наук– астрология, медицина, география и геология… Это удивительно богатая музыка, тысячи вдохновленных Востоком как родиной современной цивилизации писателей и поэтов из числа ориенталистов… Эти земли манили меня, как и их, но возможности поехать и воочию увидеть этот мир сказок и грез пока не было. Языковая практика в институте с выездом за рубеж предполагалась только после окончания третьего курса, а смотаться просто отдохнуть, хотя бы в египетскую Хургаду, как это делали многие мои однокурсники, попросту не было материальной возможности.
Мы жили вдвоем с матерью. Отец ушел от нас совсем недавно, сказав, что начнет помогать лишь тогда, когда сам «встанет на ноги в новой жизни». Его формат «встать на ноги» предполагал ремонт в квартире новой жены, оплата платной школы ее сыну, регулярные поездки на отдых и шоппинг. На меня, понятное дело, финансов хватало от силы раз в три – четыре месяца маленькими огрызками. Маме спустя почти что двадцатилетний перерыв пришлось выйти на работу, благо, что удалось восстановить квалификацию по основной специальности. И все равно, её работы бухгалтером на кондитерской фабрике хватало только на то, чтобы сводить концы с концами. Жизнь в столице и даже около неё не из дешевых. Мы жили в подмосковном городке в обычной бетонной многоэтажке, каждый день ездили в Москву на маршрутке. Благо, что у меня как у прилежной ученицы еще была и небольшая стипендия, плюс бесплатный проезд: автобус– троллейбус– трамвай… Это хоть немного помогало нам держаться на плаву.
