Это не любовь (СИ) - Тафи Аля

— Угум… Он ещё вернется, на коленях приползёт! — мстительно потрясла она кулаком.

— У него там любовь. Зачем ему возвращаться? — я вздохнула и отвела глаза. — Сама не знаю, почему так отреагировала. Растерялась наверное… Сейчас бы плюнуть, да растереть.

— Растеряешься тут, — Света махнула рукой. — Не будем больше говорить о нём. Карма сама догонит, — чуть помолчав, Света спросила. — Придёт если, пустишь?

— Нет…, — уверенно сказала я и слабо улыбнулась. — Как отрезало. Не пущу. Ушёл, значит ушёл.

— Ну и хорошо. Правильно, — снова выдохнула подруга и сжала мою ладонь. — А выйдешь из больницы, я покрашу тебя. Станешь у меня блондинкой. Все мужики падать будут, как пройдёшь. Давно тебе говорю, блонд — это твой цвет!

Я рассмеялась.

— Ой, нет…, — покачала головой. — Хватит. Не хочу никаких мужчин. Не надо мне больше. Сыта.

— Это ты сейчас так рассуждаешь, — со знанием дела сказала Света и подмигнула. — Пройдёт всё, и интерес к мужчинам появится. Главное сейчас поправляйся.

Я снова рассмеялась.

— Хорошо, поверю тебе…

Я лежала в палате и, безучастно смотря в окно, перебирала в памяти всё, что было у нас с Сашей, не понимая, как всё могло так измениться, что я стала для мужа тряпкой. Тряпка… Ветошь… Надо же! Я покачала головой, всё ещё не веря в то, что случилось. Интересная получилась трансформация из любимой в тряпку. Почему, интересно, так происходит? Вроде два человека живут вместе, любят друг друга, строят быт, растят детей, а потом у одного из них проходит любовь, и он превращается в незнакомца, который, выпучив глаза, кричит тебе: «Тряпка!».

Хмыкнув, я отвернулась от окна и натянула одеяло повыше. Мне было зябко. То ли от осени, что стучала в окно холодным дождём, то ли от одиночества, что обрушилось на меня и едва не сломало.

«Не сломало же?», — усмехнулась я.

И тут же уверенно ответила себе «Не сломало!».

С каждым днём мне становилось всё лучше, я стала вставать с кровати и даже выходить в коридор. Гуляя по коридору как-то вечером, набрела на зеркало, что висело на стене.

Стоя перед зеркалом и разглядывая своё отражение, я не узнавала себя. На меня смотрела уставшая, замученная, сильно постаревшая женщина. С серым лицом и огромными кругами под глазами. Я неуверенно подняла руку и потрогала свои абсолютно седые волосы. Длинные седые космы.

А ведь до больницы я гордилась своей роскошной каштановой косой. Сашка не разрешал стричь волосы, обожая вечерами перебирать их.

«Обожал… всё в прошлом», — поправила я себя и тяжело вздохнула.

«Удивительно просто всё куда-то ушло», — покачала головой и, продолжая себя изучать, дотронулась до щеки. За то время, что я провела в больнице, сильно похудела и сейчас была похожа на скелет, обтянутый кожей. Серый скелет с седыми волосами…

«Ветошь, я просто ветошь…».

Всхлипнув, я прижала ладони к лицу и заплакала, пообещав себе, что это последний раз. Больше плакать я не собираюсь…

Глава 3. Не все так, как хочется

Александр

Он проснулся с бешено колотящимся сердцем и весь мокрый. Снова приснился кошмар. Как он разбивает гитару, а Оксана кричит.

Её отчаянный крик до сих пор звучал в ушах. Он тогда сбежал из квартиры, позорно струсив, не в силах смотреть, как она убивается. И не желая к ней подойти и помочь. Просто сбежал...

— Дураа…, — зло пробормотал он и, нащупав мягкий бок Маши, прижался к ней, стремясь успокоиться.

Маша — его тёплая светлая девочка… Его сладкая любовь.

Она работала офис-менеджером у них в компании, а он — коммерческим директором. Когда она пришла к ним на работу, он, конечно, не сразу обратил на неё внимание. Но постепенно он стал замечать молодую сочную девушку, так мило краснеющую, стоило им лишь встретиться взглядом. Сначала ему это просто льстило. Ну, как же? Ей всего двадцать восемь, против его сорока шести, но нет, она выбрала его. Его! Александра.

Как она дрожала тогда в его объятиях, когда признавалась в своей любви, как трогательно всхлипывала. У него душа просто пела, когда он видел её. И нет, она не вешалась на него, как можно было бы решить. Нет! Его хорошая, добрая, порядочная девочка, наоборот, после того признания принесла ему на подпись своё заявление на увольнение. Красная, она, всхлипывая, сказала, что не может больше работать с ним рядом, терзая своё сердце.

А он… Как представил, что больше не увидит её, не услышит это её нежное «Сашенька», так тут же порвал это дурацкое заявление и перевёл своим личным помощником. И оклад больше, и при нём она будет. Ну, куда он отпустит её?

Он прижался к ней ближе и глубоко вдохнул… Отодвинувшись, разочарованно выдохнул. Честно говоря, пахло от неё не очень вкусно. Чуть кисловатым запахом пота и немытых волос. Маша не очень любила мыться, что было для него удивительно.

Оксана принимала душ каждый день и через день мыла волосы, укладывая их. Как он любил её густую шелковистую косу!

Он привык, что от неё всегда чудесно пахло, и, по привычке, частенько зарывался носом в макушку Маши, чтобы снова разочарованно выдохнуть.

Он втихаря уже купил ей шампунь с тем же ароматом, что был у Оксаны, но Мария его забраковала и выбросила.

«Ничего, — подумал Саша, поглаживая аппетитные формы любимой. — Привыкнем друг к другу. Не всё сразу».

Мария завозилась и, перевернувшись на спину, всхрапнула. Это тоже было то, к чему он всё ещё не мог привыкнуть. Маша храпела по ночам, а когда он её будил, злилась.

Все его прекрасные мечты о совместной жизни, нет, не разбились, конечно, но чуть потерпели изменения. Но в этом он, конечно, сам виноват.

Он, проживший в браке двадцать лет, пытался применить этот опыт в отношениях с Марией. Александр думал, что она так же, как и Оксана, будет вставать пораньше и готовить им завтрак. А потом будить поцелуем, и после этого они будут завтракать за красиво накрытым столом.

Мечты, мечты…

Маша оказалась соней, как сложно было ей вставать утром, как трогательно она зевала и просила ещё чуть-чуть поспать…

Александр вздохнул и перевернулся на другой бок. Нет-нет, да и вспомнится ему Оксана. А ночью, в кошмарах, он слышит её душераздирающий крик. Зря он, конечно, тогда наговорил ей в сердцах. Просто в тот день Маша снова плакала после близости и грозилась уйти от него. Ей была невыносима мысль делить его с другой. И он решился. К тому же, видимо, Оксана всё поняла, потому что он в тот день увидел в её глазах отчаяние. И это её отчаяние заставило его наговорить ей… много чего наговорить, в общем.

Александр снова вздохнул и перевернулся на другой бок. Пружины больно впились в тело, мешая спать. Он с тоской вспомнил об их ортопедическом матрасе, на котором было так комфортно спать.

Не в силах уснуть, он перевернулся на спину и снова погрузился в воспоминания.

Конечно, он думал об Оксане. Это уж понятно, двадцать лет брака из памяти не выкинешь, просто так не вычеркнешь. И хорошо же они, в принципе, жили. Очень хорошо, если честно. Собирались большой компанией, ездили на природу, Оксана всегда брала гитару и пела песни…

Да, с гитарой он, конечно, погорячился в тот день… Он вообще в тот день сильно погорячился. Просто… Просто так получилось. Это же сложно, признаться в не любви человеку, с которым прожил двадцать лет? Прошёл и огонь, и воду, и медные трубы. Был семьёй, растил детей.

Но это всё просто потеряло для него всякий смысл тогда, когда он встретил Машу. Она была мягкая, уютная, молочно-белая, как сдобная булочка. Чуть пышнее, чем ему нравилось, но такая сочная! Как все белокожие, она так мило краснела, глядя на него. Как можно сравнивать Оксану и Машу? Их вообще нельзя сравнивать. Оксана — это пройденный этап, отработанный материал, а Маша — спелое яблоко, сладкая булочка.

Александр снова перевернулся на другой бок и поморщился, в боку что-то кололо, мешая спать.

«Опять Маша ела в кровати», — подумал он и, внезапно разозлившись, встал.