Я возьму тебя на руки (СИ) - Яблонская Альбина
— Петрович… — выдохнул я, все так же бухтя двигателем посреди проспекта. — Это просто какая-то злая шутка. Почему я должен делать все САМ? Все, — повторял я по частям, — сам… — Я натурально закипал, как чайник. — Просто возьми и почини этот чертов компрессор! Сделай это быстро — до конца этого дня, а то…
— Я не могу.
— Что? — мне показалось, что я ослышался. — Что, извини?
— Я не могу это сделать самостоятельно, шеф. Я инженер, а не механик.
— Ну и что, что ты инженер, а не механик, Петрович! Я вообще, между прочим, директор компании! И должен теперь в хорошем костюме и белой рубашке ехать на нефтебазу, чтобы менять с тобой вонючий, в прямом смысле слова, КОМПРЕССОР! Который надо было проверять нормально — делать это своевременно, чтобы не было такой фигни!
— Я понимаю, шеф. Простите. Провтыкал. Надо было провести ремонт еще летом. Мне показалось, что там еще есть ресурс на пару-тройку…
— К нам завтра завезут тысячи тонн мазута, потому что я рассказал поставщикам, что мы тут просто какие-то рок-звезды! А теперь мы будем выглядеть, как кучка придурков! Контора неудачников! Черт… — скрипел я зубами, заглушая в себе гнев. Но тут почувствовал, как скрип перерос во что-то слишком громкое. Скрип доносился… Снаружи?
— Так мне вас ждать на базе или…
Машина сзади выехала на встречку и наглым образом притерлась ржавым кузовом к моей отполированной бочине. Просто взяла и ОСТАВИЛА БОРОЗДЫ НА НОВОЙ КРАСКЕ!
После этого ведьма дала по газам и умчалась вперед. Все так же виляя задом на скользкой дороге. Ее корыто растворялось в серой слякоти, как и надежда на хороший удачный день — когда все запланированные дела решаются, а работа спорится.
Эти царапины на кузове стали для меня последней каплей. Этот сломанный компрессор. Вся эта жвачка от Петровича, что сам он не справится и нужны умелые руки на объекте. Все это стало одним целым — многоярусным тортом. А вишенка на нем — эта девка за рулем. Как обезьяна с гранатой. И эта обезьяна дает деру.
Ну уж нет! Ты от меня не уйдешь, паршивка! Ты мне сейчас за все заплатишь — и за ремонт дорогой машины, и за испорченный день!
— Так, Петрович, конец связи! Тут меня пытается убить какая-то баба за рулем! Сейчас разберусь…
Вообще я не обидчивый. Не злопамятный. Но эта набитая хамка на дороге — она меня реально вывела из себя. Так нагло поцарапать чужую машину и даже не остановиться.
Может, я бы и не стал требовать от нее денег на ремонт. Вполне возможно, что царапины неглубокие — хватит даже полировки без выпрямления кузова и прочих ухищрений. Но ее наглость — это беззаботное бегство от ответственности… Мне такое претит в принципе. Не люблю таких людей — которые натворят, а затем убегают. Оставляют проблемы за спиной, как будто их не существует. Исчезли. Пускай кто-то другой разгребает. Ага. Конечно. Ведь поцарапанная машина — проблема владельца этой машины. Почему бы мне не проглотить этот фокус и не решить все самостоятельно?
Нет, красапета. Не сегодня. Сегодня явно не твой день. Потому что я у тебя на хвосте. Я иду за тобой по следу, как ищейка. Как большая белая (хорошо — черная) акула за своей жертвой. И как только ты где-то остановишься…
Так. Она повернула в сторону больницы. Нырнула на парковку возле поликлиники. Но не тут-то было, глупышка. Все занято — свободных мест нет. Только одно осталось, и оно не для тебя, ведь оно для… инвалидов.
Вот же дрянь! Она припарковалась на место для инвалидов! Наглая морда — ненавижу таких персонажей! А ведь я бы так не сделал, хотя езжу на пафосном внедорожнике! Я бы никогда не занял место для людей с проблемами здоровья!
— Эй! — выскочил я из машины, оставив ее на "аварийке" прямо посреди заезда на парковку. Шел быстрым шагом к очень грязной и старой машине, пока водитель все еще сидел внутри. Сейчас она небось включит дуру и сдаст назад. Попытается удрать. Но куда ты убежишь, если я заблокировал выезд, а? Шах и мат, дорогуша. — А ну-ка, вылезай давай! Ну же! Открыла дверь и вылезла, кому говорят! — Окно было открыто. Стекло возле водителя было опущено, и я воспользовался этим шансом побеседовать с дамой без совести. — Ты что это вытворяла на дороге, идиотка?! Ты вообще заметила, что поцарапала чужую машину?! Ты дважды или трижды создала аварийную ситуацию, хотя сегодня и так гололед! Я ехал максимально осторожно, но ты… — Она смотрела на меня пустыми глазами и только моргала. Просто хлопала своими ресницами и никак не реагировала. Как будто глухая. Или немая. Глухонемая — точно. Девка смотрела на меня пустым взглядом и постепенно поднимала стекло. Тугой крутилкой закрывала окно, чтобы не слышать моих воплей, пока я тут разоряюсь на публику. — Ты меня вообще слышишь?! Нормально со слухом?! А то, может, ты слуховой аппарат дома забыла — ведь ты уверенно заехала на МЕСТО ДЛЯ ИНВАЛИДОВ! — После этих слов она… Я просто не мог в это поверить — она начала медленно поднимать свой средний палец на руке. Крутила стеклоподъемник и все выше поднимала средний палец, будто это как-то связано. Издевалась. — Ты надо мной издеваешься?! — Да. Она издевалась. Подняла стекло до упора и полностью выпрямила средний палец, посылая меня лесом. И все это с наглыми, все такими же пустыми глазами нарушителя правил. Я с дуру дернул за ручку, чтобы открыть дверь и вытащить эту козу на божий свет — выбить из нее всю эту борзость. Но дверь оказалась закрыта. Закрылась на замок, ага. — Да пошла ты… — Я махнул на нее рукой и бахнул ладонью по крыше жигуленка. Хорошенько приложился, испачкав руку в месиво из снега, копоти и еще черт знает чего. — Детский сад, блин! Детский сад… Ведут себя как дети… Еще и руку испачкал об это убожество… Черт…
Я сел в машину и захлопнул дверь. Здесь было тепло, уютно, тихо. Машина у меня хорошая. Купил совсем недавно. Все же понял, что положено по статусу. Хотя привык, что надо зарабатывать, а не сорить деньгами. Привык ишачить, вкалывать, тратить на работу все свое время, все свои силы. Таков уж я есть. Таким меня выковала судьба. Не умею расслабляться, не люблю кутить и тусоваться с мажорами. Мне даже Петрович по духу ближе, чем местные царьки-депутаты. Хотя он тунеядец и лодырь. Но хоть без понтов. Простой мужик. Люблю простоту. И искренность. А вот притворство на дух не переношу. Ненавижу, когда врут и притворяются хорошими.
Сделав несколько глубоких вдохов, вытерев ладонь влажной салфеткой и включив приятную музыку, я вернулся в колею. Попытался забыть о той дуре. Мысленно простил ее. Хотя она все так же занимала место для людей с ограниченными возможностями. Дымила своим паровозом, закиданным грязью от днища до самой крыши. Не было видно ни номера, ни стопов, ни заднего стекла. Как она вообще умудрялась на ней ездить — на этой развалюхе? Не странно, что притерлась боковиной. Верно, даже не заметила, что натворила. Дурочка. Совсем несерьезная бабенка.
Ну да ладно. Надо успокоиться, Руслан. И ехать в банк. Сейчас вот только наберу управляющего — скажу, что опоздаю минут на…
Дверца жигулей открылась. Я увидел это случайно — в отражении бокового зеркала. Дверь приоткрылась, из машины показалась рука. Она немного неуклюже лапала грязный кузов, как будто не могла выбраться из салона.
На бровях, что ли? Может, сидит на чем-то?
Я забыл, кому хотел звонить — просто сидел и смотрел, как из машины появляется "нечто". Что-то… Черное. Непонятное. Похоже на… конструкцию вроде… велосипеда. Только складного.
Она вытолкнула это из машины через водительскую дверь. И отчаянно пыталась разложить. Разложить…
Вот же черт. Нет. Только не это… Она раскладывала коляску. Самую натуральную инвалидную коляску. Складную. А когда она ее разложила, то буквально на руках перебралась из машины в каталку. И захлопнула дверь. Закрыла ее на ключ. Положила ладони на колеса и стала толкать их в сторону долгой серой лестницы из высоких ступенек.
О нет. Как же паршиво я себя почувствовал тогда. Это был он — испанский стыд. До меня вдруг дошло, что она не нарушитель — это ее законное место. Место под знаком с человеком в инвалидной коляске. Она — и есть водитель с ограниченными возможностями. А я — идиот. Придурок. Хам. Реальное хамло, которое орало на человека с таким горем.
