Джоджо Мойес - Ночная музыка
– Холодный, – заявил он, потрогав пудинг пальцем.
– А вот и нет. Я разогрела его буквально десять минут назад.
– Холодный.
– Ну, мистер Поттисворт, если приходится носить еду из другого дома, то странно рассчитывать, что она будет с пылу с жару.
Он неодобрительно поджал губы с брюзгливой миной:
– Все, ничего не нужно. Нет аппетита. – Он сверкнул на Лору глазами. От его внимания не ускользнуло, что у нее дергается щека. А она тем временем на секунду задалась вопросом, можно ли убить человека кухонным подносом и десертной ложкой. – Оставь пудинг здесь. Возможно, я съем его позже. – Он скрестил на груди тощие руки. – Когда не будет другого выхода.
– Мама говорит, что собирается позвонить в социальную службу, – сказал Энтони. – Думает, они с ним справятся.
У Мэтта, который уже успел устроиться на диване рядом с сыном, в голове раздался сигнал тревоги.
– Не глупи. Они сразу определят его в богадельню.
– Ну и что с того? Пусть кто-нибудь другой с ним возится, проверяет его несуществующие пролежни, стирает ему простыни и кормит с ложечки по два раза в день. Очень хорошо!
Мэтт, почувствовав внезапный прилив сил, сразу вскочил на ноги:
– У него ведь нет денег. Ни хрена. Они заставят его отписать им дом, чтобы оплатить их услуги, разве нет? Женщина, включи голову!
Лора резко развернулась к нему. Она была красивой женщиной, стройной и в свои почти сорок весьма проворной, однако сейчас ее лицо, перекошенное и раскрасневшееся, стало точь-в-точь как у обиженного ребенка.
– А мне плевать! Повторяю, Мэтт, я сыта по горло.
Он быстро шагнул к ней и обнял:
– Да ладно тебе, крошка. Не сегодня завтра он окочурится.
– Девять лет, Мэтт, – уткнувшись ему в грудь, сказала она. – Девять лет я была у него на побегушках. Когда мы здесь поселились, ты утверждал, что он не протянет и года.
– И подумай обо всех этих чудесных акрах, об огороженном саде, о конюшне. Подумай о прекрасной столовой, которую ты так хочешь. Подумай о нас, счастливой семье, на пороге этого дома. – Он дал волю фантазии, пытаясь разбудить ее воображение. – Ну послушай же, старый греховодник прикован к постели. Тает не по дням, а по часам. Он точно долго не протянет, разве нет? А кто у него еще есть, кроме нас? – Мэтт чмокнул жену в макушку. – Кредит мы получим, и я уже попросил Свена сделать чертежи перепланировки. Если хочешь, я тебе потом покажу.
– Ну вот, мама. Раз такое дело, можешь демонстрировать ему изредка свои сиськи. Убудет от тебя, что ли? – хихикнул Энтони, но сразу заткнулся, получив по уху только что выстиранной футболкой.
– Ну еще немножечко, – вкрадчиво произнес Мэтт. – Да ладно тебе, любимая. Походи к нему еще чуток, а?
Она явно смягчилась, и он понял, что взял над ней верх.
Он сжал ее талию, его пальцы словно намекали, что позже вечером ее ждет некоторая компенсация, уже более интимного характера. Он почувствовал ответное пожатие ее руки и горько пожалел о том, что, перед тем как ехать домой, сделал заход налево, к барменше из «Длинного свистка». Что б ты скорее сдох, старый прохвост! – мысленно пожелал он мистеру Поттисворту. А то мне долго не продержаться.
А в большом доме, неподалеку от жилища Маккарти, в хозяйской спальне, старик, фыркая от смеха, смотрел комедийную программу. Но когда пошли титры, он взглянул на часы и швырнул газету в изножье кровати.
За окном ухала сова, а вдалеке тявкала лисица, должно быть, охраняла нору. Что люди, что животные – все они испокон веков стремятся застолбить свою территорию, безучастно подумал он. Лора Маккарти, с этими ее обедами два раза в день, возней с чистым бельем, ну и все прочее, ничуть не лучше той самой лисицы. Обе так или иначе метят свой клочок земли.
Ему вдруг страшно захотелось шоколаду. С неожиданной прытью, которая явно удивила бы его соседей, он вылез из кровати и прошлепал через всю комнату к буфету, где прятал лакомства – конфеты и разные вкусности. Он специально давал на них деньги Байрону, и тот от случая к случаю привозил их из магазина. Открыв дверцы, старик долго шарил за книгами и папками, пока не нащупал гладкие целлофановые обертки. Его цепкие пальцы ухватились за что-то, похожее на «КитКэт»; он уже предвкушал вкус тающего шоколада во рту и раздумывал, стоит ли ради такого дела надеть вставные челюсти.
Но сперва он закрыл дверцы буфета. Лоре ни к чему это знать, подумал он. Пусть лучше считает его беспомощным инвалидом. Женщинам ее типа просто необходимо чувствовать, что в них нуждаются. С довольной ухмылкой он вспомнил, как покраснели кончики ее ушей, когда он обратил внимание на ее джинсы в обтяжку. Ее было крайне легко завести. Самый приятный, можно сказать, кульминационный момент его унылого дня. Завтра, пожалуй, стоит пройтись по поводу ее верховой езды, типа она делает это исключительно ради острых ощущений, ведь подобные замечания всегда задевали ее за живое.
Продолжая глупо улыбаться, старик пошел обратно и неожиданно услышал музыкальную заставку к другому своему любимому шоу. Он поднял голову. И, увлекшись музыкой, не заметил миску с застывшим рисовым пудингом на полу, именно в том месте, куда сам ее и поставил. Наступил старой костлявой пяткой на пудинг, поскользнулся и грохнулся оземь.
По крайней мере, примерно так коронер, по крупинкам реконструировавший последние часы жизни Сэмюеля Поттисворта, изложил дело в суде. Должно быть, его голова стукнулась об пол с таким грохотом, что шум этот можно было бы услышать на первом этаже. Но как справедливо заметила миссис Маккарти, лес поглощает все звуки, а потому многие вещи остаются незамеченными. Ведь в подобном месте может произойти что угодно.
2
Скажи «пожалуйста».
Тереза сверкнула на него глазами. Мэтт напрягся. И поймал ее взгляд. Размазанная по щекам тушь придавала ей неряшливый вид. Хотя опять же, Тереза всегда выглядела немного неряшливо, даже в своих лучших нарядах. И это в том числе ему тоже нравилось.
– Скажи «пожалуйста».
Она зажмурилась, у нее в душе явно шла внутренняя борьба.
– Мэтт…
– Скажи. «Пожалуйста». – Он приподнялся на локтях, стараясь не прикасаться к ней. – Ну давай не стесняйся, – спокойно произнес он. – Тебе придется попросить.
– Мэтт, я просто…
– «Пожалуйста».
Тереза вильнула бедрами в отчаянной попытке прижаться к нему, но он резко отодвинулся.
– Ну давай говори.
– О, ты… – Тереза задохнулась, когда он, наклонившись, провел губами по ее шее и дальше по ключицам, его тело, нависшее над ней, словно искушало.
