Ребекка Донован - Страдать, чтобы простить
– Пейтон! – позвала я.
Выключив музыку, она просунула в дверь голову:
– Эй! Что случилось?
– Я иду с тобой, – задыхающимся голосом произнесла я.
– Что? – Она явно не поверила своим ушам.
– Я иду с тобой на вечеринку, – уже более отчетливо сказала я.
– Да! – радостно воскликнула она. – У меня есть для тебя классный топик!
– Здорово, – проворчала я и отправилась на кухню за стаканом воды.
– Ты даже не представляешь, как я счастлива, что ты передумала! – прочирикала Пейтон, когда мы вышли из ее красного «мустанга» на запруженной машинами улице. Даже отсюда мне были слышны грохочущие звуки музыки.
– Нет проблем, – рассеянно отозвалась я.
Мне срочно нужно было избавиться от терзающих мой мозг голосов, сделав так, чтобы душа снова онемела.
– Ты не можешь оставаться в этой толстовке, – накинулась на меня Пейтон, не успела я выйти из машины.
– Но ведь на улице холодно! – запротестовала я.
– Но только не там, куда мы направляемся. А до дома всего пара шагов. Да ладно тебе, Эм! Разоблачайся!
Я неохотно стянула с себя толстовку и невольно поежилась, оставшись в одном серебристом топике.
– Вот так-то лучше, – взяв меня под руку, одобрительно улыбнулась Пейтон. – Ну все. Пошли веселиться.
Пейтон выступала сегодня в красном платье без бретелек, ее золотистые волосы блестящей волной струились по спине. И чем ближе мы подходили к дому, откуда доносилась музыка, тем ярче сияли от возбуждения ее серо-зеленые глаза. Странно, что на шум до сих пор не приехала полиция. Но, оглядевшись по сторонам, я поняла, что мы находимся в университетской застройке, так что обитатели здешних домов сейчас или разъехались на каникулы, или тусовались на вечеринке.
Мы подошли к светлому дому с большим белым навесом на заднем дворе. Стоявшие в дверях парни раздавали бумажные короны и колпаки. Пейтон надела корону, а я взяла колпак. Какой-то парень, черпавший из ведра для мусора какую-то красную жидкость, поставил на столик перед нами стаканчики. У Пейтон глаза полезли на лоб, когда я, не раздумывая, схватила один.
– Ты ведь знаешь, что в напитке содержится алкоголь, да?
– Конечно знаю, – небрежно ответила я, сделав глоток.
Напиток оказался… сладким и по вкусу чем-то напоминал переслащенный крюшон. Все было не так страшно, как я боялась. Интересно, почему это мама предпочитала неразбавленную горькую водку при наличии такой прекрасной альтернативы?
– Но ты же не пьешь! – констатировала потрясенная до глубины души Пейтон.
– Новый год как-никак. Нужны новые ощущения, – подняв стаканчик, беспечно отмахнулась я.
– Тогда выпьем за новые ощущения! – ухмыльнулась Пейтон.
Она сделала глоток, а я поспешила осушить стакан. Что ж, лучше поздно, чем никогда. И вообще, я ведь пришла сюда, чтобы развеяться.
– Эм! – остановила меня Пейтон. – Я понимаю, что так сразу и не разберешь, но в этом напитке полно алкоголя. Не гони лошадей!
Однако я лишь пожала плечами и, прежде чем отправиться на задний двор, где под навесом толклись гости, взяла следующий стаканчик. Мы пробились к сцене с музыкантами, оставив напрасные попытки вести разговор, что мне было даже на руку.
– Эй! – заорала Пейтон при виде высокого парня с волнистыми каштановыми волосами, одетого в клетчатую форму студента колледжа.
– А я тебя уже заждался, – произнес Клетчатый Парень.
– Я ведь сказала, что приду, – игриво ответила она и, повернувшись ко мне, добавила: – Том, это Эмма. Мы с ней вместе снимаем квартиру. Ты ее еще не видел.
– Вау! – воскликнул он. – Поверить не могу, что ты здесь.
Я изобразила некое подобие улыбки. Мне оставалось только гадать, чего ради Пейтон решила ему обо мне рассказать.
– А это Коул. – Том привлек мое внимание к стоявшему рядом широкоплечему блондину.
– Привет, – сказал Коул.
Пейтон пихнула меня в бок, но я, проигнорировав ее жест, небрежно кивнула в ответ и снова пригубила напиток.
Но Пейтон не сдавалась. Схватив Тома за руку, она громко заявила:
– Мне надо налить еще.
Том удивленно уставился на полный стаканчик моей соседки, но все же позволил ей увести себя прочь. Я послала ей вслед испепеляющий взгляд, она ответила мне хитрой улыбкой.
– Ну как, веселишься? – попытался перекричать Коул рев музыки. Он, казалось, не обращал никакого внимания на обжимающиеся кругом парочки. Я зажала уши, чтобы он понял, что я не слышу его. Но он не стал повторять вопрос, а просто наклонился ко мне. – А я уж, грешным делом, начал было сомневаться в том, что ты реально существуешь. Я столько о тебе слышал, но ни разу не видел в компании. Ты не слишком-то разговорчива, так?
Тогда я немного отстранилась, небрежно покачала головой и принялась осматривать толпу вокруг, пригубив крепкий напиток, чтобы хоть немного затушить пылающий внутри дьявольский огонь. И с чего я взяла, что пойти на новогоднюю вечеринку – это хорошая идея?
Ты потрясающая!
Что-то я сильно сомневаюсь, будто так уж потрясающе выгляжу.
Я совсем не то хотел сказать. Ты вообще потрясающая.
Я снова оцепенела, в голове отчетливо звучали наши голоса. На меня нахлынули воспоминания о последнем праздновании Нового года, и я отогнала их, сделав очередной глоток.
– Ты, похоже, не настроена со мной разговаривать.
– А? – Я наконец подняла на него глаза. – А что ты хочешь, чтобы я сказала?
– Ну вот, неплохо для начала. – Он явно не был обескуражен моей грубостью. – Ты учишься в Стэнфорде?
Я молча кивнула, но, увидев, как у него обиженно округлились глаза, ответила:
– Да. А ты?
– Тоже. Я на предпоследнем курсе.
– А я на втором, – заявила я и, упреждая очередной вопрос, уточнила: – Подготовительном медицинском.
Он был явно впечатлен.
– Бизнес, – сказал он. – А ты что, в одной футбольной команде с Пейтон?
Светская болтовня меня уже порядком достала. Я сделала очередной глоток:
– Ага. А ты в какой команде?
– Ни в какой. В школе играл в лакросс, но сейчас я пас.
Но я пришла на вечеринку вовсе не для того, чтобы с кем-нибудь знакомиться и тратить время на пустые разговоры. Пора отделаться от парня. И мне, в общем-то, было плевать, что он обо мне подумает. Залпом осушив стаканчик, я громко произнесла:
– Пошла за добавкой. Увидимся позже.
Я резко развернулась и, не дав ему рта открыть, принялась протискиваться сквозь толпу к столу с напитками.
Музыканты решили устроить перерыв, и теперь на сцене вовсю зажигал диджей.
Увы, я по-прежнему не утратила остроты чувств. До сегодняшнего вечера я практически не делала больше двух глотков спиртного и поэтому точно не знала, когда оно наконец начнет действовать. Моя мать пила, чтобы заглушить душевную боль, и в результате стала алкоголичкой. И хотя я поклялась, что в жизни не притронусь к рюмке, в последнее время на меня столько всего навалилось, что это было выше человеческих сил. А я больше не хотела страдать.
