Наталия Котянова - Камни & косы, или О кошечках, птичках и прочих милых тварях
— Я без тебя играть не буду, — твёрдо заявил Том. — Пусть даже Ирг на меня обидится… Но для меня тут выбора нет — семья или музыка. Конечно, семья! Ты.
— Спасибо, мой хороший… — до меня донёсся характерный звук поцелуя. — А как же Ирг? Для него-то музыка всегда была на первом месте. Я даже не могу представить, чтобы он занимался чем-то ещё… Если он соберёт новую группу, то ещё сможет многого добиться.
«Ну-ну» — подумал я и хотел уже войти, но снова замер на месте.
— …особенно, если рядом будет Веро. Вместе они горы свернут, я уверен!
— Ага! Если только не разбегутся по-глупости. Смотрю я на них — детский сад какой-то, — снисходительно отозвалась «многомудрая» Саби. — Их же тянет друг к другу, это и слепому видно. Чего же они тогда сопротивляются? Чего боятся? Поговорили бы нормально, как взрослые люди… Глядишь, и родили бы нашей Гинтаре жениха…
Том невольно засмеялся, а вот я машинально опёрся о стену.
— Зря надеешься! Они оба зациклены на своей свободе. Ирг уж точно! Ты представляешь, как он сидит и мямлит, как я тогда, предложение руки и сердца, с коробочкой в руках…
— Угу, а ещё лучше — на коленях и с букетом! — тут они захихикали оба (ну, я им это припомню!)
— Это называется «фантастика в соседнем отделе»! То есть, конечно, полная фигня… Ирг ненавидит попадать в глупые ситуации.
— Вот поэтому и мучается сейчас, как дурак! — уверенно заявила Сабина. — Ведь любой женщине приятно знать, что к ней клеятся с серьёзными намерениями, а не хотят только «в койку сходить». А Веро… Она хоть немного представляет, как НА САМОМ ДЕЛЕ Ирг к ней относится? Она только видит, что её дико хотят… Но ведь ей нужно большее. Или всё, или ничего. Вот и выходит пока сплошное «ничего»…
— М-да… — задумчиво произнёс Том. — Похоже, ты права, солнышко… Только, боюсь, Ирг и сам ещё не понимает, на что способен ради неё. Он просто вбил себе в голову, что Веро в любом случае его вежливо пошлёт, как и всех остальных.
— Это называется — струсил, — отчеканила Саби. — Ты ведь тоже не знал, что я тебе отвечу, тоже сомневался… Но ты смог себя перебороть. А Ирг — если он так и не попытается выяснить всё до конца, значит, он в таком случае трус и не достоин Веро. Лучше один раз бросить вызов и проиграть, чем всю жизнь «сидеть в норе» и вздыхать о несбыточном… А ведь он никогда таким не был…
Тут я не выдержал и, не разбирая дороги, ломанулся в свою комнату.
Трус… Саби права на все сто. И с этим надо что-то делать. Пока не стало слишком поздно…
Какое-то время я нервно наматывал круги по комнате, натыкался на мебель и грязно ругался; потом завалился с ногами на кровать и невидяще уставился в потолок. Мысли разбегались, а те, что удавалось «поймать за хвост», казались совершенно дикими и несвоевременными…
А потом я кое о чём вспомнил. Встал и пошёл в комнату родителей, запертую на ключ почти семь лет назад… Когда-то здесь жили счастливые люди. Жили себе жили, и однажды попали в страшную аварию. Она умерла у него на руках… А он выжил — с тем, чтобы через два месяца уйти вслед за ней. Габа до сих пор не может простить, что сын сам не захотел жить дальше, угас, истощённый тоской и невольным чувством вины — за то, что не смог спасти любимую женщину. Бабушка не хотела понимать, как можно хотеть смерти, если тебе всего сорок шесть, и у тебя есть сын-оболтус, которого ещё нужно «поставить на ноги», есть мать, в конце концов… Сама Габа овдовела примерно в таком же возрасте, и ничего, живёт себе припеваючи, не забивая голову каким-то глупостями… Наверное, это правильно. Да вот только я и тогда не осуждал своего отца, а теперь — тем более. Он просто очень сильно любил мою маму. Так, что жизнь без неё просто утратила для него смысл.
Я хорошо помню наш последний разговор, такое невозможно забыть. Отец просил у меня прощения и тихо плакал… И говорил — я чувствую, я слышу, как моя Сауле зовёт меня. Прости, но я уже всё решил… Он ушёл на следующее утро — со счастливой улыбкой на измученном лице.
С тех пор в этой комнате ничего не изменилось. Жена дяди Матаса раз в неделю приходит сюда убираться, но за всё это время не переложила ни одной книги. Я и с закрытыми глазами нашёл бы то, что мне было нужно. Резную деревянную шкатулку, где хранились мамины драгоценности. Красивые дорогие вещи, обручальные кольца… И ещё одно кольцо. То, которое отец подарил ей на помолвку. Большой прямоугольный камень на тонком ободке из белого золота. Прозрачный зеленоватый аквамарин — изменчивый, как холодные воды родной Балтики — притягивает взгляд, держит и уже не отпускает. Его завораживающая глубина до боли напоминает глаза одной девушки. Уже — моей любимой девушки…
А ведь точно. Вот почему я сразу потянулся к этому кольцу. Оно просто создано для Альфи. Как в своё время его любила моя мать, так сейчас она не стала бы возражать, если я подарю его той, что могла бы стать следующей хозяйкой нашего дома. Если бы только захотела…
Я затолкал кольцо в карман джинсов и вышел из комнаты. Перед таким разговором надо хотя бы поесть, еда успокаивает…
Так, с надкусанным бутербродом в одной руке и стопкой коньяка в другой, меня и застала Альфи. Фыркнула и угрожающе потрясла перед носом кулаком:
— Это что ещё такое?! Кто это тут напивается в одну харю??
Я закашлялся и машинально влил в себя оставшийся коньяк.
— Уфф… А что, ты тоже хочешь? Давай налью!
— Дурак…
Она поставила чайник, вытащила из холодильника остатки вчерашнего салата и устало плюхнулась за стол.
Я судорожно хлопнул по карману — и тоже полез в холодильник.
— Как день прошёл?
— Нормально.
— А Саби с Томом?
— Сидят, смотрят по телеку какую-то чушь… А у тебя как?
Она вздохнула, не поднимая глаз от тарелки.
— Тоже нормально…
— Не убедила. Что случилось?
— Да ничего особенного… Просто что-то вымоталась, настроение поганое… Ты ни при чём, но, если вдруг сорвусь, извини заранее, ладно?
— Хорошо, — я встал и задумчиво воззрился на кофемашину. — Давай я сделаю нам по кофе.
— С ликёром? — невольно улыбнулась Альфи. — А ты умеешь?
— Не-а. Так что тоже заранее извини.
Она засмеялась, и у меня отлегло от сердца.
Мы посидели, попили (конечно же, это был ЕЁ кофе) и поболтали о всяких пустяках.
Потом она встала, с удовольствием потянулась… И я вскочил прежде, чем услышал, что уже «почти двенадцать, не пора ли пойти поспать…»
— Аль, погоди минутку.
Чёрт, как я это скажу?! Я же ни фига не успел подготовиться! И выгляжу сейчас как дурак, в заношенной рубашке без двух пуговиц и старых джинсах. Без цветов (ага, был бы тогда «дурак с букетом»…) Но — если не сейчас, боюсь, что вообще никогда на это не решусь.
