Дана Новицкая - Мелочи женской жизни. Жизнелюбивая проза
Я щурясь глядела в манящую даль горизонта. Метрах в десяти от берега на поверхности воды появились какие-то странные предметы. Они были похожи на праздничные шары, которые теперь продавались на улицах по случаю любых праздников. Такие шары здорово отличаются от воздушных шариков времен моего детства. Они гораздо плотнее, бывают различных расцветок и конфигураций и крепятся к пластиковым палочкам.
«Странно, – подумала я, – по всем законам физики эти шарики, или как-там они называются, должны взлететь, а они плывут себе к берегу».
Тем временем предметы приблизились ко мне на расстояние двух вытянутых рук, каким-то образом заякорились своими «древками» и стали плавно покачиваться на воде.
– Ты занималась музыкой сегодня? – строго спросил знакомым голосом первый шарик, который был покрупнее.
– Конечно, разве не заметно? – ответил шарик поменьше.
– Ну да, вроде, ноты лежат по-другому на пианино, не так как утром…
Я замерла, услышав этот диалог, и стала пристально рассматривать болтающиеся на волнах предметы. Что-то в них мне показалось очень знакомым… На самом деле, это были шары в форме сердец. Первое из них было одето в светло-голубое платье в стиле сафари в мелкий графический рисунок. На втором сердце было платье цвета какао с коричневыми цветочками и пышной складчатой юбочкой.
У меня замерло сердце… Первый шарик безумно напоминал мою маму в возрасте тридцати лет в ее любимом платье, привезенном аж из самой Москвы. Второй же шарик-сердце был точь-в-точь я, восьми-девяти лет. Только платье было то, которое мне мама сшила за одну ночь еще во времена моего детсадовского воспитания. Я тогда всю ночь сидела возле нее без сна, дожидаясь завершения обновки, а поутру с замиранием сердца отправилась в новом наряде в детский сад, ожидая восхищения одногруппников.
Сомнений не было: это наши сердца, мое и мамино… И они разговаривали!!!
Я тотчас вспомнила, что музыкой в тот день, да и частенько в другие дни не занималась, просто перекладывала ноты с места на место, создавая впечатления пользования ими. Мне не нравились занятия в музыкальной школе. Я была младше всех учеников на пару лет. Отец каким-то образом уговорил руководство музыкалки принять меня раньше установленного возраста. Но учиться мне было сложно, и не все получалось… А так как в общеобразовательной школе я была отличницей по всем предметам, то интерес к обучению в музыкальной школе у меня пропал из-за невысоких результатов.
Тем не менее родители и слышать не хотели о моих намерениях бросить такое учение-мучение. Вот я и хитрила…
– Ты во всем должна слушаться меня! – продолжало мамино сердце, – вот когда ты была совсем маленькой, то была очень послушной и ласковой девочкой, а теперь стала каким-то «неслухом».
Мое сердце молча теребило край юбочки и разглядывало берег.
– Тебе, конечно, надо поступить в институт, но только так, чтобы ты была под нашим присмотром, и никаких общежитий, – рассуждало мамино сердце через минуту, немного посолиднев.
– Говорю тебе, разводись! Что у тебя за жизнь? Муж полностью под пятой родителей, он не уделяет внимания ни тебе, ни ребенку! И нас с отцом не почитает. Я не могу на это спокойно смотреть, я просто разрываюсь от горя! – увещевало мамино сердце чуть позже, заметно, постарев после этих слов.
– Ты должна поговорить с отцом, он ни во что меня не ставит!!! – кричало пятидесятилетнее сердце мамы в следующую минуту.
– Я считаю, тебе надо сойтись с мужем, вы не чужие люди, у вас есть ребенок, – увещевало снова мамино сердце позднее.
– Конечно, следует разъехаться с мужем. Сын уже взрослый, примет правильное решение, так дальше продолжаться не может, – рассуждало в дальнейшем, мамино сердце в возрасте ближе к 60-ти.
– Твой нынешний ухажер вполне подходящий. Не надо его гнать, он хотя бы способен помочь тебе с собакой и мне подсобляет всегда, как только попрошу. А то ведь я совсем одна, а так придете вдвоем в гости, и мне веселее. Послушай меня, я жизнь прожила, мать плохого не пожелает. Хватит строить из себя большого начальника, больно ты самостоятельная стала в последнее время… И не надо оговариваться, не с подчиненными своими разговариваешь! Родителей почитать надо, – строго выговаривало мамино сердце, приняв облик нынешней мамы.
– Ну к чему эти нравоучения? Успокойся, пожалуйста, – пыталось урезонить нисколько не изменившееся в процессе диалога мое сердце ребенка. – Ну, что на тебя нашло? Живем рядом, видимся почти каждый день. Внук тоже рядом живет, навещает часто тебя. Чего еще надо?
Мамино сердце разрыдалось.
– Я хочу, чтобы вы постоянно были рядом, особенно ты! Хочу, чтобы ты слушалась меня всегда, советовалась во всех своих решениях. Чтобы ты рассказывала, что у тебя ежедневно происходит на работе – кто что сказал, сделал, куда пошел… А я тебе буду помогать и подсказывать, как правильно поступать. Ведь мной целая жизнь прожита…
– Успокойся, милое! Затем ты рвешься на части?! – умоляло мое сердце, – Я и так всегда рядом и прислушиваюсь к тебе во всем. Ты капризничаешь, потому что устало за длинную жизнь. Но я хочу, чтобы твой стук раздавался еще долгие годы… Побереги себя, не распаляйся попусту! Я оберегаю твое биение, когда стараюсь поменьше рассказывать о трудностях на моем пути. Но я всегда остаюсь частичкой тебя! Это же ты мне дало жизнь… Посмотри на меня, помнишь это платьице, которое сшито тобой с сердечной любовью всего за одну ночь? Я до сих пор его ношу… И знай: я помню и люблю тебя, как в те далекие годы, когда было совсем крошечным. Но у меня есть свои дела и задачи… Просто верь мне! – утешало мое сердце мамино, словно это оно было сердцем ребенка.
– Это правда? – шмыгнуло мамино сердце. – Ты так же любишь меня и нуждаешься во мне?
– Конечно, ты же сердце Матери! Разве тебя можно обмануть?
– Хорошо, – успокоилось мамино сердце, снова приняв облик тридцатилетней мамы, – я и вправду, как-то неправильно веду себя в последнее время, прости меня. Но я так настрадалось за тебя, дитя мое! Надо попринимать сердечных трав. Давай забудем все разногласия, и пусть все будет как прежде. Просто мне очень не хватало этих твоих слов…
Подул легкий ветерок, и шарики-сердца медленно поплыли от берега. Я продолжала смотреть на них, как зачарованная. Уже на линии горизонта шарик – мамино сердце обернулся и крикнул мне любимым, знакомым голосом:
– Надень шляпу на голову, доченька! А то и не такое привидится, если сидеть на солнце без головного убора!
Я тряхнула головой и снова вгляделась в морскую гладь. Море было чистым и спокойным.
