Карла Кэссиди - Долгая дорога к счастью
«У меня никогда в жизни не было женщины, которую я хотел бы так, как тебя...»
Эти слова не выходили у нее из головы, вновь и вновь разжигали огонь желания, который, как она опасалась, ей уже никогда не удастся погасить. Элизабет еле доплелась до кровати и, потянувшись к ночному светильнику, включила его...
Она сама никогда не желала мужчину так, как Тэлбота. Если бы он захотел, он мог бы овладеть ею прямо там, на сырой от росы траве, под первыми лучами утреннего солнца. Она могла бы со всей страстью отдаться ему, жару его рук и волшебству поцелуев.
Сколько бы Тэлбот ни уверял ее, что это всего лишь похоть, Элизабет все равно хотела его. Она хотела его, потому что любила.
Сгорбившись, Элизабет неподвижно сидела на краю постели, ее сердце отчаянно колотилось, и эти удары тяжело отдавались в груди. Она любила Тэлбота. Она, Элизабет, любила его всем сердцем и всей душой.
Она не знала, что ей делать, когда впервые почувствовала эту любовь, лишь скрывала ее как можно дольше, но не могла утаивать это чувство бесконечно. Ее любовь к нему вырывалась из самых потаенных уголков души, и она не знала, как облегчить эту боль.
Тэлбот сказал, что хочет ее, вожделеет ее, но ни словом не обмолвился о любви. Но даже если бы он питал к ней это чувство, разве у них есть шанс?
Нет сомнения, их супружеские отношения с Ричардом разорваны навсегда и ее связывает с ним разве что забота о воспитании сына. Но как он отреагирует на то, что его экс-жена спуталась с его родным братом?..
Завтра они привезут Ричарда в больницу, и на следующий день его прооперируют. А потом у нее и Тэлбота уже не останется поводов, чтобы часто встречаться.
Впрочем, это был наилучший способ прекратить все — раз и навсегда. Так ей будет лучше забыть о его ласковых прикосновениях, о его воспламеняющих поцелуях.
Элизабет откинула одеяло, уткнулась лицом в подушку, и ее глаза мягко закрылись. Она уже не различала тусклое мерцание ночного светильника, тщетно пытаясь погасить свет любви, освещавший изнутри ее исстрадавшееся сердце...
На следующий день, ближе к полудню, они уселись в машины и отправились в Канзас-Сити. Элизабет наотрез отказалась ехать в одном автомобиле с Тэлботом и Ричардом. Оставшись в одиночестве за рулем своей машины, она слегка успокоилась.
Вскоре они приехали в больницу, где потребовалось всего лишь несколько минут, чтобы поместить Ричарда в палату. Элизабет попрощалась, пообещав ему приехать утром на следующий день.
Возвратившись к себе домой, Элизабет не почувствовала радости. Все здесь теперь казалось холодным, пустым и до боли одиноким.
Вечерние часы ползли тоскливо. Она позвонила Эндрю в дом Маккарти и общалась с ним не меньше часа, затем позвонила Ричарду в госпиталь и перекинулась с ним парой слов. Они коротко обсудили планы на будущее и условились, что, даже когда Эндрю вырастет, Ричард по-прежнему будет принимать участие в его судьбе.
Ей было приятно услышать нотку оптимизма в голосе Ричарда, и она даже была благодарна ему за то, что накануне операции он пребывал в хорошем расположении духа.
Элизабет легла спать и перед тем, как заснуть, помолилась о том, чтобы Ричард благополучно перенес операцию. Но сон никак не приходил. Ей опять не давала покоя мысль о том, где проведет свою ночь Тэлбот.
Если бы отношения между ними так кардинально не изменились за последнее время, то, может быть, ей следовало бы предложить ему переночевать в комнате Эндрю.
Но с учетом той ситуации, которая возникла между ними и которая то и дело неуловимо менялась, единственное, что Элизабет могла сделать сейчас для себя, — быть подальше от Тэлбота. Довольно и того, что они проведут достаточно времени вместе во время операции и после нее.
Элизабет в отчаянии призналась самой себе, что была бы счастлива провести эту ночь вместе с ним и проснуться утром с сердцем, преисполненным любовью к Тэлботу. И тогда исчезнут все эти томления, необъяснимые страдания. Она будет быстро и спокойно засыпать, не противясь собственному желанию...
На ее губах мелькнула грустная улыбка. Нужно найти средство, которое позволит ей забыть о Тэлботе. Ей обязательно следовало забыть о том, что она полюбила мужчину, который никогда не будет принадлежать ей.
Тэлбот никогда и не предполагал, что минуты в часах могут тянуться так долго и томительно. Он неторопливо расхаживал по приемной, отчаянно стараясь позабыть про Элизабет, мысли о которой занимали его теперь с утра до вечера и которая сейчас находилась рядом с ним.
Тэлбот взглянул на часы и вздохнул. Ричарду уже два часа делали операцию. Хирург предупредил его о том, что операция будет продолжаться пять или шесть часов кряду. Им предстояло провести вместе адски долгий день.
— Я схожу в кафетерий, — наконец сказал он, — не желаешь присоединиться?
Тэлбот надеялся, что она скажет «нет». Они почти не разговаривали с тех пор, как приехали в больницу в шесть утра. Они с Элизабет были с Ричардом, пока его не увезли на операцию, и тогда они вернулись в приемную и стали ждать...
Элизабет поднялась со стула.
— Да, я была бы не против чашечки кофе.
Она явно старалась не встречаться с ним глазами.
Вдвоем они покинули приемную, вызвали лифт и спустились в цокольный этаж, где располагался кафетерий.
Тэлбот внутренне изо всех сил сопротивлялся очарованию Элизабет. Сладкий аромат, который источали ее волосы, лишал его душевного спокойствия, но он боролся с искушением. Она казалась прекрасной, бодрой и ослепительно яркой в голубом платье, которое еще больше подчеркивало очарование ее глаз.
Тэлбот вздохнул. Увидев ее в объятиях Ричарда позавчера вечером, он еще раз убедился в том, как это важно — держаться от нее подальше. Ричард очень нуждался сейчас в своей бывшей жене. И это вовсе не означало, что он искал шанс вновь жениться на Элизабет. Она просто была нужна ему хотя бы как мать его сына, и Тэлбот не мог, не вправе был вмешиваться.
Они зашли в кафетерий, где налили себе по чашечке кофе и купили две порции оладий. Найдя свободный столик, они уселись друг против друга.
Тэлбот сделал глоток кофе и задумчиво уставился на нее.
Да, Элизабет была прекрасна, что не могли испортить даже глубокие тени под глазами.
— Ты выглядишь утомленной, — наконец сказал он.
Она слабо улыбнулась.
— Да, я устала. Физически и эмоционально. — Элизабет вздохнула, отщипнула ложечкой кусочек оладьи и отправила себе в рот. — Сказать, что эти последние дни были чересчур напряженными, — не сказать ничего. Но ты, наверно, тоже устал.
— Да, — не без труда признался Тэлбот. Ему вовсе не хотелось ощущать сейчас то же самое, что чувствовала она, не хотелось заряжаться эмоциями, исходившими от нее.
