Клейтон Мэтьюз - Лас-Вегас
Сейчас она потихоньку лепит свою карьеру. Тот факт, что у нее здесь, в Лас-Вегасе, постоянный контракт, — значительный шаг вперед. Линда зарабатывает неплохие деньги, пластинки хорошо продаются, а ее агент полон новых идей и планов.
Джон Фостер, ее отец, умер, братья и сестры разъехались кто куда, одного из братьев убили во время негритянских волнений. Мать до сих пор живет в Уаттсе, но сейчас не работает; Линда купила для нее дом.
Линда решила: ничто в мире не остановит ее, не помешает добраться в своей карьере да самой вершины или хотя бы как можно выше. Ведь иначе она может оказаться такой же изолированной от остального мира, как и в детстве, живя в гетто. Правда, эта граница не была бы столь явной, но тем не менее совершенно непреодолимой, как непреодолима стена расовой неприязни, утыканная колючками первобытной ненависти.
Так зачем же ей понадобилось влюбляться в белого мужчину? Из этого не выйдет ничего хорошего.
Ничего, кроме боли и разочарования. Ей очень нравился Брент Мэйджорс, и она уважала его, пожалуй, даже любила. Но чем все это закончится? Свадьбой?
Маловероятно. Она черная, он белый. Все очень просто. Плюс то обстоятельство, что Брент родился и вырос в Техасе. Хоть и в очень незначительной степени и в крайне редких случаях, но предубеждения проявлялись и у него; Брент наверняка даже и не подозревал об этом.
Но даже это было не самым важным. Линда могла бы вытерпеть, пережить, стерпеть. Замужество, не важно с кем, черным или белым мужчиной, вообще не входило в ее жизненную программу. Если и найдется человек, который согласится занять место на втором плане, то со временем он наверняка превратится в капризного альфонса. А если будущий муж окажется человеком с характером сильным и независимым, как у Брента, он в конце концов неизбежно начнет требовать, чтобы она стала просто женой, а не артисткой, отдающей большую часть своего времени и сил сцене и публике. Можно, конечно, попробовать договориться, начать семейную жизнь с компромисса, постараться распределять время равномерно между сценой и семьей. Но Линда знала, что это невозможно, сколько усилий она ни приложила бы.
Любовь, секс, дружеское общение — все это много значило для нее. Хотя, конечно, успех и карьера были на первом месте. Так она решила много лет назад и не собиралась отступать от своего принципа.
Итак, еще раз спросила себя Линда, для чего нужны эти игры с Брентом Мэйджорсом?
Она сама не знала. Ведь, возможно, придется причинить ему очень сильную боль — потом, когда все закончится. Но как избежать этого? Неизвестно. В конце концов, сейчас все чудесно, так зачем отказываться?!
Несколько минут назад закончился ее последний номер. Теперь Линда сидела перед туалетным столиком почти раздетая — в бюстгальтере и колготках.
Брент сейчас ждет ее в своем номере, на столе расставлены угощения: холодный цыпленок, салат, клубника со взбитыми сливками и бутылка шампанского.
Мысли ее перелетели далеко вперед, к ожидаемому наслаждению. Ужин у них всегда состоял из холодных блюд, потому что они никогда заранее не знали, что будет раньше — секс или еда.
Ее размышления прервал скрип двери. К ней ввалился Фэлкон со стаканом в руке и с самодовольной улыбкой на лице. Он еще не был пьян вдрызг — ушел со сцены не более получаса назад, — но уже вплотную подобрался к этому состоянию. Джей Ди облачился в расшитый золотыми нитками халат, и у Линды создалось впечатление, даже скорее уверенность, что под халатом у него ничего нет. Она неподвижно сидела под его изучающим взглядом, не делая никакой попытки прикрыть свою наготу.
Фэлкон ухмыльнулся, привалился к дверному косяку и приветственно поднял вверх стакан.
— Отлично выступила сегодня, цыпа! — Он выпил.
— Спасибо, Джей Ди, — сухо поблагодарила Линда.
— Что ты, детка, не нужно благодарности. Мне самому приятно сознавать, что знаком с талантливой певицей. В конце концов, я же выделил тебя из всех и подписал с тобой контракт, ведь так?
Насколько Линда знала, это было не совсем так.
Она слышала от своего агента, что Фэлкон ревел подобно раненому зверю, когда услышал, что ему придется представлять никому не известную чернокожую певицу, и успокоился лишь тогда, когда ему однозначно пообещали, что в подобной роли он выступает последний раз.
— Может, выпьем вместе по стаканчику и съедим по сандвичу, цыпа? — предложил Фэлкон.
— У тебя в номере, Джей Ди?
— Гм-м… да… — Он явно чувствовал себя неуютно. Потом вдруг рассердился. — Ты же знаешь, такой человек, как я, не может спокойно есть и пить на людях. Меня сразу же окружит толпа ублюдков и станет требовать автографы!
Ну-ну, как же, подумала Линда, просто не хочет, чтобы все видели, как он ужинает с черной. А вслух сказала:
— Благодарю, Джей Ди, нет.
— Почему нет?
— У меня уже назначена встреча.
Он свирепо глянул на нее.
— С кем это? Наверняка с этим придурком Мэйджорсом!
— Вообще-то тебя не касается, Джей Ди, с кем и когда я встречаюсь.
Он презрительно ухмыльнулся.
— Пытаешься задобрить его? Да ведь он же пустое место, никто, деточка. Куда его повернут, туда и пойдет. А вот я фигура! Когда мы уедем отсюда, а он останется, обо мне все равно будут говорить. К тому же ты работаешь на меня, птичка, а не на Брента Мэйджорса! — Тут выражение его лица изменилось, глазки забегали по ее полуобнаженному телу, словно ощупывая. — Тебе небось просто надоели белые? Ну да, я белый, и нисколько не хуже его. Не бойся, попробуй!
Тебе понравится!
— Ты просто поганый стручок, Джей Ди, — спокойно сказала Линда, будто мимоходом обмолвилась о неком малозначительном факте.
Лицо Фэлкона побагровело, глаза вспыхнули бешенством. Он шагнул к ней и прохрипел:
— Ни одна черномазая сучка не смеет говорить мне подобные вещи!
— А я говорю, Джей Ди.
Линда замолчала, ожидая продолжения, на темном лице не отразилось ни гнева, ни обиды, ни раздражения. Она была совершенно спокойна.
Фэлкон в ярости швырнул стакан в стенку, и он разлетелся на мелкие осколки. Потом с силой схватил ее за плечи и рывком поднял на ноги, притянул к себе и почти коснулся своими слюнявыми губами ее лица. Какой-то краткий момент Линда стояла совершенно прямо и неподвижно. Потом отвращение захлестнуло ее, и она стала вырываться. Джей Ди пытался удержать ее за обнаженные плечи и сильно поцарапал ей руку длинным ногтем, будто ножом.
Линда всерьез разозлилась, глаза ее метали молнии, грудь высоко вздымалась. Она отступила к дальней стене комнаты. Гримерка была совсем маленькая, и Фэлкон перекрыл выход. Он опять ухмыльнулся и стал надвигаться на нее. Линда стояла не двигаясь, пока он не приблизился к ней вплотную и не начал шарить своими липкими ручонками по ее телу. Он прижался к ней, и Линда через халат почувствовала его возбуждение.
