Елена Рахманова - Клин клином
Девушка мгновенно ойкнула, открыла глаза и в ужасе уставилась на Владимира:
– Оно вернулось, да?
– О ком это ты? – не понял молодой человек.
– Ну, о том б-белом и с-страшном…
– А-а, ты опять о нем, – небрежно отмахнулся Владимир. – Да не было никакого белого и страшного, сколько раз повторять. В темноте чего только не привидится. И с какой стати тебя на чердак ночью понесло, днем, что ли, времени мало? Скажи спасибо, что не свалилась в темноте и шею себе не свернула… А это, прости, что у тебя в руке?
Надежда опустила взгляд и прежде всего осознала, что она в одной ночной сорочке лежит в постели, хорошо хоть под одеялом, а над ней склонился Владимир. Да что же за наказание такое!
– Извини, но ты не мог бы выйти и подождать, пока я оденусь. А потом мы обо всем с тобой поговорим, – попросила девушка.
Он и сам уже понял, что поторопился проявить любопытство. Еще насторожит ее, чего доброго, она и скажет, что ему тоже что-то привиделось.
– Тогда встречаемся через полчасика в кухне. Идет? – спросил Владимир как можно небрежнее и вышел из комнаты.
На этот раз Надежда не бросилась задвигать за ним засов и приставлять стул к двери. Напротив, присутствие молодого человека было ей приятно, а то, что он всю ночь охранял ее сон, сидя в кресле, наполняло сердце необъяснимым волнением, частично вытеснившим из него обиду и горечь недавнего прошлого.
– Ну, так все же, было от чего меня спасать или мне действительно примерещился кошмар? – спросила себя Надежда, продолжая лежать в постели и задумчиво хмурить брови. – Ночь, чердак, сундук… Я сама могла не осознавать, как напряжены мои нервы, да и воображением меня Бог не обделил, все так говорят…
Однако было в случившемся нечто намного более важное. И это важное она сжимала сейчас в кулаке – медальон. Он был куда реальнее и осязаемее ночной фигуры в белом, существование которой сейчас, при свете утреннего солнца и в знакомой до мелочей комнате, казалось сомнительным.
Надежда медленно поднесла медальон к лицу. На темно-коричневом фоне красиво переплетались инициалы Н. И. и К. С. Скрытый в них смысл притягивал, манил прикоснуться к тайне, возможно, даже раскрыть ее. Ни о чем другом уже не хотелось думать…
Богдан сидел за столом перед зеркалом, прикладывая к побагровевшей и отекшей щеке медный пятак, стараясь при этом по возможности прикрывать большую часть кровоподтека.
– Ну, и какого черта надо было мне так портить физиономию, спрашивается? – обратился он к Владимиру, увидев его отражение в зеркале.
– Скажи спасибо, что еще легко отделался, – проскрежетал тот.
– За что спасибо? Это ты называешь «легко отделался»?! – недоуменно возопил Богдан, отнимая пятак от скулы и поворачиваясь к приятелю лицом.
– Тебе бы еще ноги переломать следовало, чтобы не шастал ночью по дому и не пугал людей до полусмерти, – доверительно сообщил ему Владимир.
– Спасибо, что не руки, – сказал Богдан и обиженно засопел. – Кто ж знал, что такая взрослая девочка в привидения верит!
– Если ты в этом сомневался, то зачем вырядился как шут гороховый?
– Не как шут гороховый, а как маленькое, но очень симпатичное привидение из Коврюжинска. – И Богдаша кокетливо накинул на голову кусок старой простыни с зеленовато-серыми акварельными разводами. – Классно получилось, правда?
Эта художественно размалеванная тряпица подействовала на Владимира как красный плащ матадора на быка, мгновенно приведя его в ярость.
– Эй-эй! Ты это чего? – покосился на его сжатые кулаки приятель и как можно дальше откинулся на спинку стула. – Я ведь и ответить могу.
– Если успеешь!
– Володька, ты в нее втюрился! – воскликнул Богдан, вскакивая со стула и в считаные доли секунды оказываясь на безопасном расстоянии от приятеля. – Как пить дать, втюрился!
– Что?
– Не что, а как! По уши! – злорадно сообщил ему будущий прославленный монументалист и тут же пожалел о своих словах.
Владимир устремился к нему, отбрасывая в сторону подвернувшуюся на пути мебель.
Неизвестно чем бы все кончилось, если бы из кухни не донесся знакомый голос:
– Эй, ребята, что это у вас там за грохот?
Владимир мгновенно замер, оглянувшись на дверь, а Богдаша в мгновение ока подхватил с пола ворох светлого в разводах тряпья, бросил на стул и уселся на него с равнодушно-скучающим видом.
– С добрым утром, Наденька, – медоточиво пропел он, когда девушка возникла в дверном проеме. – Это я стул случайно задел.
– Ясно. А вы уже завтракали?
– Нет, мы еще не завтракали. Мы только собираемся. Составишь нам компанию?
Надежда подчеркнуто тяжело вздохнула:
– По-моему, будет лучше, если вы составите мне компанию. Не находите?
– Вкуснее уж точно, – ответил Богдан и собрался было встать со стула.
Однако воинственно настроенный друг незаметно для Надежды показал ему кулак, и понятливый Богдаша, спохватившись, снова опустился на место.
– Уже идем, – лучезарно улыбаясь, ответил Владимир и направился в кухню, стараясь по возможности закрыть от Надежды обзор.
Богдану потребовалась всего пара минут, чтобы запихнуть костюм малютки привидения из Коврюжинска в нижний ящик комода, под толстый пестрый плед. Рукодельница тетя Нила распускала старые шерстяные кофты, шарфы и шапки, вязала из них квадраты, а потом, подобрав по цвету, сшивала вместе. Получались теплые и красивые пледы, которые весьма ценились как подарки среди ее родных и знакомых. Один из таких, в зеленую клетку трех разных оттенков, украшал Надеждину московскую квартиру, обосновавшись в углу дивана. Так уютно было сидеть по вечерам перед телевизором, завернувшись в него…
За завтраком Надежда была рассеянна и радушна одновременно. Точнее, очень старалась под напускной суетливостью скрыть волнующие ее мысли. Выяснив, что все будут пить кофе, она заварила чай. Спросила, куда делся Филипп, но не дослушала пространного ответа Богдана, вперив взгляд в потолок, словно там, на втором этаже, находилось нечто, что неотрывно занимало все ее существо.
Если Владимир догадывался, чем вызвано странное поведение их хозяйки, то Богдаша радовался, что ночной инцидент вроде бы остался без видимых последствий для психики девушки, и ничто другое его не волновало.
– Спасибо, – поблагодарил он, отставляя чашку. – Я пошел. Хочу разобраться с тем блюдом.
– С каким? – машинально спросила Надежда.
– С тем, голубым, у которого двойное дно. Там еще есть дырочка, через которую раньше внутрь наливали горячую воду, и тогда еда на нем долго не остывала. Все никак не могу понять, в каком…
– Ну надо же, как интересно! – воскликнула девушка, опять не дослушав. – А что это у тебя с лицом?
