Татьяна Краснова - Девушка с букетом
Она еще немного поборолась с сорняками, ловя себя на том, что просто работает, как работала бы на огороде. Не было ни малейшего ощущения, что этот памятник с маминой фотографией имеет какое-то отношение к маме – Варя не была на похоронах и представляла маму только живой. А приводить в порядок это место – это просто так полагается…
Опять послышались нестройные голоса и выкрики. Наверное, та же компания. Нет, они явно пришли не к родственникам на могилку, хулиганье какое-то, насторожилась девушка. Совсем она припозднилась, пора уходить! Варя быстро стянула рабочие перчатки, бросила их в пакет и поспешила обратно. Но это легко сказать – поспешила, из самого дальнего угла кладбища до центральных ворот – топать и топать. Вот когда по-настоящему начинаешь понимать, что мертвых на земле гораздо больше, чем живых. За двадцать-то веков сколько скопилось… А еще были века до нашей эры…
Лучше бы уж мама и бабушка все-таки вместе лежали! Уживались же в одном доме, посетовала Варя.
Голоса сзади продолжали раздаваться, и Варя невольно попыталась определить расстояние между ней и компанией. Кто ее гнал под вечер на кладбище, скажите, пожалуйста? И почему было не пойти вместе с папой? Но он в Тучкове днюет и ночует с погребом со своим, попробуй его отлови…
Варя ускорила шаги. Очень хотелось оглянуться, но трусость не позволяла, хотя в какой-то статье она прочитала: если кажется, что вас преследуют, никогда не стесняйтесь оглянуться, чтобы убедиться в этом, оценить степень опасности и вовремя принять меры… А может, срезать угол? Так скорее выйдет. Пока по центральной аллее будешь бежать, сердце выскочит.
Но, начав лавировать между оградок, Варя тут же пожалела об этом решении. Это был старый и почти заброшенный участок, могилы здесь располагались беспорядочно, и приходилось пробираться по настоящему лабиринту, то и дело утыкаясь в тупики… Она уже хотела вернуться на главную аллею, но насторожилась: громкие голоса больше не доносились, зато отчетливо слышались шаги. Тропинка была узкая, заваленная сухими прошлогодними листьями, ветками, сучьями – и Варя слышала треск этих веток под чьей-то ногой. По моему родному краю прошлась нога… Маньяки-убийцы бродят по кладбищу… Мертвые с косами стоят…
Она побежала бы, если бы могла, но не давал настоящий бурелом. А там, где, видимо, начали наводить порядок, было еще хуже – тропу стали перегораживать высокие кучи собранного хвороста и распиленные бревнышки, аккуратно сложенные друг на друга. Никогда еще Варя не была более легконогой! Никогда не перелетала через препятствия, почти не касаясь ни их, ни земли! На лету все-таки оглянулась вполоборота – да! идет за ней! высокая мужская фигура! Наполняясь ужасом, сообразила: кому нужно было следовать тем же маршрутом, что и она?! Хаотичным, путаным? И еще больше ужаснулась. Потом отметила про себя: когда она попадает в очередной тупик, шаги позади смолкают – преследователь словно знает, что там тупик, и ждет, когда она из него выберется, чтобы продолжить преследование.
Варя почувствовала дурноту и уже готова была безнадежно опуститься на землю – и бесславно сгинуть здесь, посреди бесконечного поля крестов, в самой трясине кладбища, куда она так глупо и упорно забиралась и где ее никто никогда не найдет… Хотя один бандит – ведь это не куча… А может, они послали за ней одного, а остальные дожидаются?
Все, силы иссякли. И Варя действительно уселась, но не на землю, а на бревно, машинально подстелив пакет, как будто самое главное сейчас было – не испачкать джинсы. Хруст под ногами раздался совсем рядом и смолк.
– Решили передохнуть? Ну, наконец-то. Здравствуйте.
Варя медленно подняла голову.
– Вы всегда так летаете? За вами и не угнаться.
Прозрачные, как небо в просвете между деревьями, совсем не злодейские глаза смотрели на нее из-под кепки. И голос был спокойный и явно где-то слышанный.
– А зачем за мной угоняться? – сердито спросила Варя, представляя, как она сейчас выглядит: задохнувшаяся, красная, и слышно, как сердце колотится. То еще зрелище!
– Ну как же, – мужчина неопределенно кивнул на пространство позади себя, – сатанисты опять бродят, я и подумал – надо присмотреть немного. Если не возражаете…
– Кто бродит? – Варя привстала.
– Сатанисты, – будничным голосом повторил человек в кепке. – Видели, наверное – варлаганы прошли. Да вы не волнуйтесь, они на людей не кидаются. Не из преисподней повылезли – свои, доморощенные. Все больше петушков, кошечек в жертву приносят. Иногда и не черных, а просто какие попадутся. Да вы сидите, отдыхайте спокойно! Ну и памятники могут попортить, повалить. И ничего им за это особо не будет. Доказать еще надо, что это сатанисты со своими ритуалами – осквернение могил или жестокое обращение с животными. Несовершеннолетние ведь почти все. Развлекаются… Их главное вовремя прогнать, пока не хлебнули для храбрости.
Повествование было неторопливым, с небольшими паузами – словно рассказчик хотел убедиться, успокоилась ли Варя. А она действительно успокаивалась – понятно уже, что гибель ей не грозит, а непрошеный провожатый – кто-то знакомый. Только кто? Может быть так, что она его не видела, а голос слышала? Мужские голоса действовали на Варю совершенно особенным образом – один Андреев чего стоит. А как-то раз ее покорил голос из телефонной трубки, такой мужественный, с такими богатыми, гибкими интонациями – и потом никак не могла поверить, что плюгавый замухрышка и есть его обладатель. И человека из поезда она неожиданно оценила, когда нечаянно услышала его разговор с другой женщиной, и тоже по телефону…
– …А у вас тут много дел запланировано, ходите из одного конца в другой. Давно не были, наверное. Мне показалось, что вы на выход пошли, – потом вижу, опять свернули, да еще в такой глухой угол, куда давно никто и не ходит. Я, пока за вами шел, все голову ломал: папоротник вам понадобился или все-таки здесь кто-то из родственников похоронен? Тут такие захоронения древние, никто за ними не ухаживает, их уже решено срыть и землю повторно использовать, земли не хватает…
Говорит, как будто он весь день тут сидит и наблюдает, кто пришел и куда пошел! И про глухие углы… Но не кладбищенский же он сторож – молодой, в белых штанах, как Остап Бендер, и такой же белой кепке. Странная публика для погоста! Может, тоже за могилками родных пришел поухаживать? В белых-то штанах? Так ни в чем и не разобравшись, Варя, столько раз дававшая зарок поменьше болтать со знакомыми и с незнакомыми, вдруг стала рассказывать о маме и бабушке, которые неожиданно разлучились, оказавшись уже в мире ином.
Человек в кепке слушал внимательно и даже как-то виновато, а затем стал быстро объяснять, что следовало сделать Вариному отцу, куда идти и с кем говорить, чтобы бабушку и маму похоронили рядом или хотя бы поближе друг к другу. Варя, не любившая советов, тем более запоздалых, прервала его:
