Донна Кауфман - Правила Золушки
– Я люблю тебя, Дарби, – сказала Пеппер, когда смех утих.
– Я тоже, – ответила та.
– Слушай, мне надо бежать. Сегодня игра, и у меня место в секции «Ж и П», – снова оживилась Пеппер.
Вот такую сестру Дарби знала и терпела. Тяжело было признавать, но жизнь становилась легче, когда Пеппер была такой.
– Знаю, что это глупо, но все же: что такое секция «Ж и П»?
– «Жены и подружки». Не думаю, что кто-то из них говорит по-английски. Скорее по-португальски. Буду улыбаться и кивать.
– Далеко зашла, – пробормотала Дарби, ухмыляясь.
– Попробую связаться с тобой попозже вечером. Расскажешь мне, что поделывает Бьорнсен. А я научу, как с ним сладить. – Она хихикнула. – Вот в этом я действительно дока.
– Смотри там. Будь повежливей с остальными «Ж» и «П».
– Конечно, мамочка. Кстати, что ты придумала с костюмами?
– Костюмами?
– Для Бельмонтской вечеринки в Фо-Стоунс. Тема «Конец века» очень клевая. Александра Морган всегда что-нибудь да придумает! Ладно, побегу. Если я не смою этот кондиционер с волос прямо сейчас, с ними вообще ничего нельзя будет сделать. Чао!
– Да, я тоже ненавижу, когда волосы слишком мягкие, – ответила Дарби гудкам в трубке.
Она отложила телефон, не зная, с чего теперь начать. Ей предстоит не просто сопровождать шведа, но еще и принарядиться. Она посмотрела на себя в зеркало. На Дарби был черный облегающий брючный костюм, который был все же лучше того платья с обнаженными плечами, что выбрала ей Мелани специально для сегодняшнего вечера. Как будто этого костюма недостаточно, проворчала она. Но самая ужасная новость была та, что всю эту вечеринку на выходных спонсировала Александра Морган.
Какова вероятность, что это почившая бабушка Шейна Моргана?
Глава 8
Правило № 8
Не болтай много.
Продемонстрируй ноги или наиболее привлекательную часть тела.
Не говори всего сразу.
Таинственность интригует.
Держи карты ближе к себе – это позволит тебе быть в игре, даже когда последняя карта ляжет на стол.
Аврора– Не желаешь ли пригласить даму прогуляться? Шейн расслабился, услышав знакомый голос в трубке сотового телефона. Он откинулся в кресле и улыбнулся впервые за несколько часов. Или дней. Или тысячелетий.
– Ну, не знаю. Видимо, я не смогу долго продержаться рядом с такой очаровашкой, как ты. Тут же вымотаюсь.
– Только в твоих снах, мальчик, – ответила Вивьен со смехом. – Ну так как насчет?..
– Давай. Лучшее предложение за сегодняшний день. Пока.
– У меня два билета на благотворительный вечер в Кеннеди-центре сегодня. Я купила их, чтобы сделать пожертвование, но идти не собиралась. Однако других дел вроде как не осталось.
– Почему именно я? Вивьен вздохнула.
– Да другие слишком много притворяются, знаешь ли.
Шейн хмыкнул.
– В смысле притворяются рядом с тобой?
– Господи, как нам тебя не хватало, – ответила Вивьен. – Ты умеешь поднять настроение. Отправляйся-ка в кладовые своего особняка, подыщи себе соответствующий костюмчик, а я пока пошлю за тобой машину.
– Почему ты думаешь, что я в Фо-Стоунс?
– Мерседес обмолвилась, что ты встречаешься там с Холом, и я решила...
– Что он уговорит меня остаться? Золотую медаль тебе и Мерседес.
А ему – только очередные кошмары, подумал Шейн.
– Ты должен понять Хола, милый, для него это большое горе.
Шейн вздохнул.
– Да, знаю.
– Мы тоже никогда не понимали, что он в ней нашел, но сердцу не прикажешь. К сожалению, он слишком долго за ней увивался и не обращал внимания ни на что другое. А ведь Хол – интересный мужчина. И все еще им остается, с моей точки зрения.
Шейн улыбнулся, представив себе, как Вивьен мгновенно все рассчитала.
– Помни, у него горе.
– Да-да, я помню, милый. Самое подходящее время оказать помощь. Кто знает, быть может, мне удастся стащить его с твоей шеи и посадить на мою. Все были бы счастливы.
Большую часть своей жизни Шейн общался с Вивьен и компанией, и все равно она могла заставить его краснеть.
– Так как, мы идем? Мы ведь так и не поговорили с тобой, а ты в любую секунду можешь ускользнуть из города.
– Ты просто хочешь поиграть в детектива, разузнать все и сообщить остальным. Знаю, как это происходит.
– Еще лучше при этом пить чудесное шампанское и жертвовать деньги на благое дело, тебе так не кажется?
Само бесстыдство, подумал Шейн. Это ему больше всего в ней нравилось.
– Какая тебе выгода?
– Бог ты мой, мальчик, да без понятия. Я купила эти билеты давным-давно. Но их бы у меня не было, не будь на то причины.
Шейн ухмыльнулся и покачал головой.
– Теперь ты говоришь как Аврора.
– Ну ты хитер. Быть может, я позвонила не тому человеку? – поддела его Вивьен. Но потом нежно добавила: – Негодяй.
Шейн расплылся в улыбке.
– Льстишь. Когда будет машина?
– Через два часа. Тебе этого хватит?
– Милочка, – ответил он, подражая ее манере говорить, – да я смогу одеться, побриться, принять душ, и останется еще время почитать хорошую книжку.
– Вот это мужчина, – вздохнула Вивьен.
– Разбить сердца половине этого города?
– Половине? Похоже, я теряю форму.
– Пока нет. До скорого. Да, Вив, спасибо за то, что выручаешь меня.
Именно этим она и занималась.
– На что же тогда нужны волшебные феи?
Все еще улыбаясь, Шейн повесил трубку. Но от хорошего настроения не осталось и следа, когда он взглянул на стопку папок с документами, которые ему оставили Хол и Уильям. Горевал Хол или нет, но его упреки и все эти новости сбили Шейна с толку. Но он еще не передумал. Разумеется, после недели, проведенной в «Морган индастриз», он уверился, что ему самому не под силу разобраться в делах с имуществом.
Шейн встал и потянулся. Не помогло. Сказывалась усталость. Даже в компании ослепительной Вивьен ему не хотелось показываться в обществе. Но все равно это было лучше, чем сидеть здесь и горевать из-за сказанного Холом. После его решительного отказа адвокаты удалились обедать.
Шейн проводил их до дверей, жалея о том, что они с Холом встретились при таких обстоятельствах. Его поразили последние слова Хола. Тот остановил его у дверей и сказал:
– Если ты хотя бы наполовину такой мужчина, как я думал, ты не удерешь отсюда и не спрячешься в каком-нибудь отеле. – Он указал на сад, потом на дом. – Наименьшее, что ты можешь сделать для своих предков, это остаться в своем доме и крепко подумать, прежде чем уйти. Потому что, если уйдешь, тебе некуда будет возвращаться. Ни тебе, ни твоим детям. Завершится трехсотлетняя история семьи Морганов. Навсегда.
И он пошел прочь, не оборачиваясь. Не желая об этом думать – хотя бы сегодня, – Шейн нажал кнопку интеркома.
