Кейт Уолкер - Влюбленный мститель
Она преодолела короткий путь от дома отца до временного пристанища Джейка, полная надежд и ожидания. Воодушевленная объяснением Хоакина. Мерседес решила сделать так, как сказал ее отец, и найти мужчину, которого любила, поговорить с ним, узнать, могут ли они договориться.
Они должны договориться, если предстоит родиться ребенку.
Но, поднимаясь на лифте, она поняла, что храбрость оставила ее. И теперь звук голосов, идущих из гостиной, заставил задуматься — входить или не входить.
С Джейком кто-то был. Если он не один — с женщиной, судя по голосу, — тогда она приедет сюда в другое время.
Но решится ли она вновь на этот шаг? Сможет ли заставить себя приехать снова, если отступит сейчас?
Она должна остаться, если собирается узнать правду.
Но у Джейка гости…
Мерседес направилась обратно к двери, когда услышала свею имя, и замерла, прислушиваясь к каждому слову.
— Оставь Мерседес мне, мама! — говорил Джейк, его было слышно через другую приоткрытую дверь. — Я все улажу!
— О, конечно, — женский голос был резким и презрительным. — Если ты будешь улаживать все таким способом, то позволишь поймать себя в ловушку. Будь осторожен, Джейк, или эти проклятые Алколары разрушат твою жизнь, как разрушили жизнь Маргариты. Ты знаешь, что они сделали с моей сестрой!
Мерседес будто воткнули нож в сердце. Она вспоминала прошлую жизнь отца, англичанку по имени Маргарита — женщину, которую Хуан Алколар любил и потерял, которая родила ему ребенка и умерла через несколько месяцев, — мать Рамона.
«Конечно, семья Маргариты обвиняла меня в ее смерти, — слова отца гремели в ее голове, заглушая то, что говорил Джейк, — они так и не простили меня. Ее сестра ненавидела меня и поклялась, что отомстит…»
И Джейк назвал эту женщину матерью! Мерседес схватилась за дверь, ища опору, вынуждая себя держаться и слушать.
— Пора прекратить эту фальшивую помолвку, сказала мать Джейка. — Уезжай, пока тебя не поймали в ловушку. В конце концов, ты же не хочешь обнаружить, что женился на женщине по ошибке!
— Жениться по ошибке? — Голос Джейка был резким и саркастичным. — Нет, я могу уверить тебя, что этого никогда не произойдет.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Мерседес пришлось закрыть рот ладонью, чтобы сдержать вопль страдания. Она сильнее схватилась за дверь, костяшки пальцев побелели, в ушах стояло ужасное жужжание, как от тысячи обозленных пчел, голова закружилась, и она почувствовала тошноту.
И теперь, когда она была слишком уязвима и слаба, возникло воспоминание — ясное, жестокое и яркое, — когда Джейк в первый раз подошел к ней на той вечеринке в Лондоне. Она впервые увидела его и спросила о нем у Антонии. Он уже знал тогда, кто она!
Он подошел — сдержанный, спокойный, полностью собранный.
Он не спросил ее имени, а произнес его, словно делал бездушное обычное заявление.
Он точно знал, кто она, и сделал ее мишенью с самого начала! С первых минут их встречи это был план мести.
Надо бежать. Бежать скорее, пока ее не обнаружили здесь!
Но когда она повернулась, смущенная и униженная, она вспомнила его слова о ее побеге. И тогда Мерседес гордо подняла подбородок и выпрямила спину.
Она почти слышала голос Джейка — так же ясно, как тогда, когда он бросил ей это обвинение в квартире три недели назад.
«Ты собираешься сбежать, не предоставив мне возможности сказать что-нибудь, объяснить?»
Какие объяснения он мог дать? Она же слышала его слова собственными ушами. Разве он не ясно выразился по поводу своих чувств?
Джейк решил убедить ее, что никогда не женится на ней. Все же ясно!
Но отсюда она не уйдет, не оставит Джейка с его мстительной матерью. Она не убежит.
Глубоко вздохнув. Мерседес с трудом сглотнула, чтобы успокоить боль в пересохшем горле.
Если Джейку Тавернеру в самом деле была противна мысль о женитьбе на ней, если он притворялся помолвленным только ради того, чтобы сделать ее своей любовницей, отомстить ее отцу за тетку, пострадавшую много лет назад, тогда он должен сказать ей об этом прямо в лицо.
Она не убежит, а войдет, чтобы встретиться с ним!
Отбросив назад волосы, Мерседес нервно облизнула губы, вынуждая себя сделать шаг вперед…
Джейк услышал, как открылась дверь у него за спиной, и на миг подумал, что причина этому сквозняк. Но потом он увидел глаза матери, которая смотрела через его плечо, и понял, что кто-то вошел в комнату.
— Кто? — спросил он, заранее зная ответ.
Только один человек, помимо Рамона, мог появиться так неожиданно здесь. И только он мог вызвать на лице его матери выражение неверия, злобы и странной неуверенности — Мерседес.
Мерседес выглядела так, какой он никогда не видел ранее. Длинное белое платье с воротником-хомутиком очерчивало каждую линию ее тела.
Красивое лицо было измученным, бледным. Ее громадные глаза были затуманены, полные обольстительные губы ожесточенно сжаты, будто для того, чтобы ни одно слово не сорвалось с них.
Она выглядела так, будто побывала в аду. И именно сейчас он понял, как же сильно любит ее.
— Мерседес…
Он произнес ее имя тихо и мягко, но она повернулась, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, и обратила на него знаменитый взгляд Алколара.
Спина прямая, зубы стиснуты, подбородок поднят, она смотрит свысока с выражением предельного презрения или по крайней мере пытается так смотреть. Теперь ему стали понятны все перемены ее настроения, многоликость — он увидел едва заметные, предательские признаки, которые не замечал ранее.
Джейк увидел блеск в больших темных глазах, напряжение, с которым она пыталась скрыть дрожь губ.
Он понял, что она слышала разговор с матерью, и появилась, чтобы высказать о нем все, что она думает.
— Я не хотел, чтобы так получилось, — сказал Джейк, чеканя каждое слово, не отводя от нее глаз, забыв о матери, стоящей у него за спиной. Ни за что на свете.
— Нет? — спросила она ледяным тоном, раздраженно, подняв подбородок выше, сильнее сжав губы. — Ты планировал это совсем по-другому? На другой семейной вечеринке?
— Нет…
— Или, вероятно, ты думал устроить все по максимуму? Ты намеревался выбрать самый подходящий момент, чтобы оскорбить меня?
Услышав об оскорблении, Джейк изменился в лице. Он не ожидал такого — бедный, слепой глупец! — смотрел на нее и пытался понять выражение ее лица, но не мог.
— Ты считаешь мое предложение оскорблением?
Ему было больно даже говорить об этом, внутри у него все переворачивалось.
— Когда именно ты собирался обмануть меня?
У алтаря?
Слова обоих были произнесены одновременно, повисли в воздухе, когда они пристально посмотрели друг на друга.
