Наталья Светлова - Квартира, муж и амнезия
Рита полежала еще немного и услышала, как хлопнула входная дверь. Гриша ушел, что ли? Она встала с кровати, подошла к двери спальни и прислушалась. За дверью было тихо. Действительно ушел, или ее таким образом выманивает? Рита послушала еще немного и поняла, что очень хочет в туалет. Очень-очень. Придется выходить. Рита осторожно приоткрыла дверь и поглядела в щелку. Квартира была темной, свет не горел даже на кухне. Похоже, он в самом деле ушел. Очень хорошо! И Рита пулей полетела куда приспичило.
Потом заглянула на кухню. Гриша не наврал: на столе действительно красовалась горка пельменей, рядом стояли прозрачный кувшин с апельсиновым соком, чекушка водки и два фужера. Рита машинально плеснула себе сока, сделала глоток, и тут ее опять зазнобило. Сок показался горьким, а Гришино шипение послышалось так явственно, что она будто почувствовала на щеках жжение от капель его то ли слюны, то ли яда. Рита выплюнула сок в раковину, следом выплеснула содержимое стакана. Сок из Гришиных рук она пить не будет. И жить с этим человеком после тех ужасных слов, что он ей сегодня наговорил, не будет. Теперь она его ни знать, ни видеть не хочет. Сейчас соберет его вещички — и пожалуйте на выход. «Я что, не в себе была, когда замуж за него выходила?» — подумала Рита. И тут же мысленно усмехнулась: «Может, и не в себе. Свадьба же была в другой реальности. Да и провались она пропадом, эта реальность, вместе с мужем-самозванцем!» — разозлилась Рита. «И вместе с Матвеем!» — ехидно шепнул внутренний голос. «И с Матвеем», — обреченно согласилась Рита. Все равно он ее теперь уволит. И не позвонит. И за что все эти напасти на ее бедную голову? Которая совсем некстати вдруг разболелась. «Где-то тут у тети Таи был парацетамол», — полезла Рита в аптечку и опешила. Аптечка оказалась пустой: йод, зеленка, вата, градусник, настойка валерианы. И ни одной таблетки. «Гриша, что ли, все выбросил? Зачем?» — удивилась Рита и решила накапать себе валерьянки. Накапала, выпила и пошла по квартире, соображая, в какую сумку погрузить Гришино барахлишко. Что там у него, кстати?
Рита вынесла из ванной Гришин махровый халат и расстелила его в прихожей изнанкой вверх. Сверху сложила Гришины полотенце, зубную щетку, пасту, бритвенный станок, пену для бритья, одеколон. Стянула с пальца обручальное кольцо и бросила его на халат. Потом сбегала в комнату, вытащила из шкафа джемпер, три Гришины сорочки, вельветовую, в крупный рубчик, куртку и черный костюм в мелкую полоску, свалила все это добро на махровый халат и пошла на вторую ходку к шкафу. Выгребла из ящика в шкафу три пары носков, трое трусов и начатую упаковку с носовыми платками, и вот они уже тоже, шурша этикетками (это он что, специально к переезду себе все новое купил?), летят в центр кучи. Хотя какой там кучи — кучки! Не так-то много Гришиных вещей оказалось в ее квартире! Рита еще раз пробежала взглядом по комнате, зацепилась за фотографию в рамке, стоявшую на секретере. Она несколько секунд смотрела в глаза себе той, на фотографии, — легкий намек на улыбку, Гриша стоит сзади, обняв ее за плечи и, пристроив свой подбородок поверх ее макушки, сияет голливудским оскалом, — и швырнула снимок в рамке на халат. Постояла, соображая, и вот уже и альбом со свадебными фотографиями летит туда же. Все! Готово! Теперь нужен чемодан! В чем он там притащил свои манатки?
Рита прошлась по квартире, оглядывая все возможные места, куда бы Гриша мог поставить чемодан. Ничего подходящего на глаза не попалось. Неужели на антресоли закинул? Блин, как лезть-то неохота! Стремянка шаткая, она в прошлый раз сумки свои еле туда, наверх, закинула! Но ничего не поделаешь — надо лезть!
Рита придвинула к антресолям стремянку и осторожно полезла под потолок. Открыла створки дверок, заглянула внутрь. Антресоли были забиты бумагами, а сверху бумажной кипы втиснулось несколько сумок. Какая из них Гришина? Вроде все ее, Ритины, или тети-Таины, незнакомых сумок нет. А и ладно, подарит она ему свою сумку на прощание! Вот эту, черную, все равно у нее колесико одно отвалилось! Рита дотянулась до ремешка сумки и потянула ее на себя. Тут колченогая стремянка покачнулась, Рита ахнула и резко дернула рукой, спеша опереться на край антресоли и сохранить равновесие. Свое равновесие сохранила, но сумка, вылетев вслед за рукой, увлекла за собой целую лавину бумаг, которая частично пролетела мимо Риты, рухнув с трехметровой высоты и рассыпавшись по полу коридора, а частично — съехала Рите на руки. Сверху съехавшей кипы бумаг оказалась серая картонная папка на завязочках. Папку и бумаги пришлось тоже стряхнуть на пол, следом полетела злополучная черная сумка. Рита, старательно цепляясь за стремянку, осторожно спустилась на пол и села возле; стихийной свалки пыльной бумаги. И как теперь все упихивать обратно? Или уже отсортировать, раз все равно с бумагами возиться придется? Может, для начала посмотреть, что в папочке?
Рита развязала тряпочные тесемки. В папочке оказались черно-белые фотографии молодого человека. Рита его узнала — это лицо она видела в тетиных альбомах. Только в альбомах профессор был уже взрослым мужчиной, а с этих фотографий смотрел юноша. Вот он с собакой, вот — в группе других парней. А вот с какой-то девушкой. А вот они уже втроем — тетин профессор, девушка и мальчик лет двух-трех. Мальчик неуловимо, совсем чуть-чуть похож на мужчину на снимке и очень сильно — на женщину. Это что, у тетиного профессора до тети Таи другая семья была? Рита пристально вгляделась в лицо женщины на снимке. Где-то она ее встречала… Рита продолжила перебирать снимки. Теперь профессор на фотографиях отсутствовал, присутствовал мальчик. Он рос, взрослел, и, наконец, увидев на фото юношу лет семнадцати, Рита вспомнила, почему женщина показалась ей знакомой. Просто сын ее очень был похож на маму. А сына она знала: со старого снимка на Риту глядел Тамарочкин Толик. Это что же, Толик профессорский сын, получается?
Рита порылась в кипе бумаг: какие сюрпризы они ей еще готовят? Похоже, никаких: старые счета за квартиру, свет и газ. Облигации займа невесть какого года. Несколько ваучеров, надо же, сохранились. Исписанные бисерным почерком пожелтевшие листы с какими-то графиками и кривыми. Под одной из кривых Рита разобрала красивое слово «эпюра». Слово было похоже на имя принцессы из заколдованной страны. Но рукопись, судя по всему, была не сказкой, а набросками к профессорской диссертации. В общем, можно было остальные бумаги сгребать и выбрасывать не глядя.
Рита сходила на кухню за пакетами для мусора — на тридцать литров пакеты брала, бумаги должны поместиться, — расправила скатку из черной пленки и стала загружать в расправленный мешок кипы старых квитанций. Сняла верхний слой бумаг, и тут из-под груды пыльных пожелтевших листов выглянул знакомый черный корешок. «Черновик» Лукьяненко. Ничего себе, привет из прошлого! Рита извлекла книгу из бумаг и раскрыла, где раскроется. Книга раскрылась на двести пятнадцатой странице. Там, где были вложены несколько фотографий. На этот раз — цветных. На фотографиях муж Гриша расписывался в загсовой книге, сидел за столиком с бокалом вина в руках, стоял на возвышенности на фоне городской панорамы. Везде рядом с ним была миловидная девушка в элегантном песочном костюме. Совсем как на Ритиных свадебных фотографиях. Только это была не Рита.
