Ирина Гончарова - Целоваться с дьяволом
— Да, так меня зовут. А тебя как зовут, красавица?
— А меня Света зовут! — весело ответила я.
— И что же ты, Светочка, хочешь? — ласково повторил Артак.
— Хочу работать у вас продавщицей. — Я с надеждой посмотрела на него.
Он не отвечал. Но неожиданно к нему подошел какой-то вертлявый тип и принялся что-то негромко втолковывать ему на армянском. Я ничего не поняла, но вдруг среди слов мелькнуло знакомое имя — Андрей. Я пристально взглянула на парня. Нет, я определенно его не видела прежде, у меня на лица память фотографическая…
— А скажи мне, красавица, ты бригадира перовской банды знаешь? — Армянин смотрел на меня черными глазами и, казалось, прощупывал насквозь.
«Бригадир банды? Андрей? Впрочем, ведь мне о нем почти ничего не известно…» А они могли видеть меня с ним — мы жили вместе больше года.
Я решила, что в данной ситуации выгоднее принять все как есть.
— Знаю. Была с ним — недолго. Теперь надоела.
— Такая красотка — и надоела? Темнишь ты что-то? — усмехнулся Артак.
— Сына ему родила, а он себе новую бабу нашел, — выдавила я сквозь зубы. Мне уже хотелось развернуться и уйти, но работа была нужна.
— А чем, если не секрет, ты там занималась? — вкрадчиво спросил Артак.
— Спала с бригадиром, — нахально ответила я — терять мне было нечего.
— Ладно, не обижайся, мы ведь тебя не знаем. А ну как бригадир тебя подсадной к нам послал? — примиряюще сказал Артак. — А мы ведь тебя к торговле допускаем! Завтра принеси медицинскую книжку и паспорт не забудь. Вот этот ларек и будет твоим. — Артак хлопнул по будке ладонью.
Тетка с серьгами мгновенно среагировала:
— А я куда?
— Спокойно, не скандаль, женщина. В магазин тебя определю — на мясо. — Артак снова повернулся ко мне: — Будешь слушаться — озолочу! — Он положил мне руку на плечо и, наклонившись, веско добавил: — А предателей мы закатываем в асфальт!
Мне стало как-то не по себе.
— Только никакого криминала, — попросила я Артака.
— Что ты, девочка, чистая торговля. — Артак развел руками и улыбнулся: — Пятьсот рублей в день, а в ночную смену — плюс двадцать процентов, устраивает? — Он сатанински поднял бровь.
У меня все внутри запело от радости — это были бешеные деньги: и на еду, и на косметику хватит, и даже шмотки какие-нибудь Витьке куплю, размечталась я.
— Идет, — улыбнулась я, и он потрепал меня по голове:
— Хорошая девочка…
Тот факт, что в кругу Артака меня знали, мне, конечно, не понравился, но откуда ветер дует, я не понимала. Я жила в Измайлове, Артак тоже, и было совершенно непонятно, где пересеклись пути Артака и моего бывшего любовника. Но, надо отдать им должное, к криминалу меня действительно не привлекали.
На новом месте я довольно быстро освоилась. И очень скоро знала весь окрестный контингент наперечет. Это была настоящая школа жизни. С утра на опохмел ко мне тянулись «синяки», у этих вечно не хватало рубля, и я завела для них специальный журнал — «Долги». Надо сказать, что по большей части деньги они мне все-таки возвращали, ибо понимали — настанет следующее утро, и тогда уже ничего я им не продам, а выпить захочется. Хуже было с подростками. Это очень агрессивный народ — терять им нечего, жизни еще не нюхали, а выпив, вообще не чувствовали никакого страха. Когда такая компания подходила к ларьку, я всегда внутренне напрягалась.
— Слышь, Светик! Выгляни в окошко! — кричал какой-нибудь отморозок.
— Что тебе? — ровным голосом отвечала я.
— Любви! — ржали они.
— Миллион долларов! — в тон им говорила я.
Обычно на этом все заканчивалось, они брали сигареты, пиво и отваливали, но однажды после обычного обмена любезностями один «качок» потребовал двойной сдачи.
— Я тебе, сука, сто рублей дал, а ты мне что сдала? — бушевал он.
— А я тебе на восемьдесят рублей отпустила товар, так что держи свою двадцатку и вали! — завелась я.
— Ах ты мразь! — И подонок со всего маху ударил бутылкой по витрине.
С нее посыпались бутылки. И хотя большая их часть рухнула на самого хулигана, но несколько упали и мне на голову. Когда я выползла из ларька, все лицо мое заливала кровь. Вокруг стал собираться народ. Мерзавец испарился. К ларьку тут же подскочил Гиви — тот самый вертлявый подручный Артака, который опознал во мне любовницу бригадира.
— Светик! Вай, что случилось?! — Он попытался поднять меня, но мне на четвереньках было как-то сподручнее. Все кругом плыло и искажалось. «Наверное, это сотрясение мозга», — подумала я и отключилась.
Придя в себя, я увидела какой-то синий потолок в бриллиантовых звездах. Пахло медом, играла тихая медитативная музыка. Я скосила глаза и застонала — даже движение глаз причиняло мне боль.
— Лежи спокойно, красавица, и не дергайся, — надо мной навис Артак собственной персоной, — на голове у тебя шишка, и швы наложили — шесть штук. Велели тебе лежать две недели, и кормить велели вкусно.
— А как же сын?! — испугалась я за Витьку. — Кто ж его-то кормить будет?
— С бабушкой твоей я договорился, а кормить тебе сейчас нельзя. Только покой. Ничего с твоим джигитом не случится. Прописан тебе покой — вот и лежи. — Артак заботливо поправил одеяло и вышел.
«Чудны твои дела, Господи», — подумала я. Лежать было невероятно приятно. За время работы санитаркой в больнице я жутко сорвала спину, таская тяжелые ведра с водой и переворачивая инсультных больных. Да и работа в ларьке — целый день сиднем — здоровья не прибавляла. А теперь я лежала, спина отдыхала, и думать ни о чем не хотелось. И я снова провалилась в спасительный сон.
Однако на третий день такой жизни я затосковала. Деятельный человек по натуре, я не могла долго вести пассивное существование. Все книжки были прочитаны, телевизор надоел, от тоски я занялась кроссвордами, но скоро и это наскучило. Поэтому, когда Артак в очередной раз зашел ко мне, я взмолилась:
— Артак, ну сколько ж мне тут прохлаждаться? Я хочу домой!
— А дом сам пришел к тебе, — улыбнулся Артак, — встречай! — И на пороге материализовалась Виктория с Витькой на руках. Все лицо сына было в каких-то жутких красных пятнах.
— Это что? — испугалась я.
— Ну что, известное дело, диатез, или, как сейчас модно говорить, аллергия. Перевела его на «Бону», а она сахарная — вот и результат. Молока-то материнского нет, лежишь тут, отдыхаешь! — Виктория была в своем репертуаре, и ругаться мне с ней не хотелось.
К счастью, за три дня, что я лежала у Артака, молоко у меня не исчезло, я исправно сцеживалась, поэтому уже через пять минут Витька радостно зачмокал у груди.
