Екатерина Риз - Крылья за моей спиной
— То что? Ты бы на мне женился?
Она проговорила это с иронией и даже злостью, а Сергей рассмеялся.
— Ты настолько хочешь замуж, солнце?
Настя попыталась вывернуться из его рук, но он не отпустил, напротив, почти силой усадил её к себе на колени. И обнял, и подбородок на её плече пристроил, и посмотрел так… словно всё только начинается, а не заканчивается между ними. Ему легко. А вот чего она, дура, переживает?
— Я пошутила.
— Я так и понял. — Он помолчал, разглядывая её. — Мне, правда, жаль. Но я постараюсь приехать в конце лета.
— Зачем? Чтобы окончательно испортить мне жизнь?
— Насть, чего ты такая злая?
— А зачем ты приедешь? — Она на самом деле не понимала. — Зачем ты, вообще, мне это говоришь? Чтобы я ждала?
Глаза Маркелов отвёл.
— Не знаю. Просто мне жалко с тобой расставаться.
Солнцева недоверчиво усмехнулась.
— Бриллиант нашёл…
— А вдруг?
— Отстань, Маркелов. Глупости болтаешь.
Он тихо рассмеялся. А Настя не удержалась и спросила:
— К тебе… никто не приходил?
— От Аверина? Нет.
— Хорошо.
— Да?
— А что, лучше бы пришли? Нос бы тебе сломали, да?
— Если он однажды съездил мне по физиономии, то это совсем не значит, что он каждый раз будет мне нос ломать. Просто я тогда не ожидал.
— Ну конечно, — скептически проговорила Настя, а Серёжка фыркнул.
— Серьёзно!
Они взглядами встретились, и Настя нервно сглотнула, понимая, что не может глаз отвести. Почувствовала ладонь Маркелова на своём затылке, та чуть надавила, заставляя Настю опустить голову, и она сдалась. К губам Серёжи наклонилась, и поцелуй приняла, даже ответила сразу. Ругала себя в этот момент на чём свет стоит, не понимая, зачем ей это нужно, раз он уезжает завтра, но отказать не смогла. За шею его обняла, крепче прижимаясь к сильному телу, и испугалась всколыхнувшейся в душе грусти, когда подумала, что завтра его здесь уже не будет. Возможно, они больше никогда и не увидятся. С прошлого его приезда десять лет вон прошло…
Для того, чтобы его распалить, много усилий не потребовалось, лишь немного поёрзать у него на коленях и не отталкивать его руки, когда он молнию на её кофточке нетерпеливо вниз дёрнул, и широкими ладонями грудь накрыл. Большие пальцы закружили вокруг сосков, и все здравые мысли из Настиной головы тут же куда-то делись. Лишь одна осталась, совсем не здравая, а больше похожая на оправдание для самой себя: в последний раз. Он перевернул её на спину, сверху навалился, но почти тут же отстранился, ощупал карманы на джинсах.
— Насть, у меня ничего нет.
Она не сразу поняла, что он имеет в виду, глаза на Маркелова таращила, взбудораженная тем, что он так резко и так мучительно для неё лишил её своих прикосновений и ласк. И когда смысл сказанного до неё дошёл, едва не выругалась. Но в эту минуту, когда он так удобно устроился между её ног, когда она чувствовала вес его тела, пьянящий запах одеколона, смешанный с запахом его кожи, отсутствие презерватива казалось такой мелочью. Мелочью, которая доставляла вполне ощутимые страдания.
— Тогда будь осторожнее, — посоветовала она с неожиданной горячностью. Он усмехнулся, прижался губами к её уху, коснулся языком.
— Смелая девушка Настя, — шепнул он, хотя скорее пропел. Правда, Настя не оценила, в волосы его вцепилась, и Маркелову пришлось голову поднять. Поцеловал в губы. — Я всё понял, — заверил он её.
Это не было похоже на то, что происходило с ними той ночью. Поджимало время, возможности, при этом старались голову не терять. Нужна была разрядка, снять сексуальное напряжение, и на этом проститься. Наверное поэтому Настя отдавалась ему с такой страстью, понимая, что этим всё закончится. И времени прошло совсем немного, минут двадцать всего, но обоюдное сумасшествие осталось позади, правда, они всё ещё лежали, обнявшись. Было тяжеловато, но Настя терпела, смотрела на большие часы на стене, наблюдала, как секундная стрелка по кругу бегает. Интересно, сколько кругов она ещё сделает, прежде чем Сергей отстранится от неё и превратится лишь в эпизод из её прошлого?
Как оказалось, три не полных. Маркелов зашевелился, приподнялся на локте, заглянул Насте в глаза. Та понадеялась, что смогла ответить ему спокойным взглядом. И руку с его плеча убрала. Его кожа так быстро остыла, сердце успокоилось, мышцы расслабились, и всё это показалось ей предательством. Как выяснилось, он даже джинсы до конца не снял. И когда вставал, натянул их быстро, и Насте стало не по себе, что она перед ним голая лежит, словно брошенная или сломанная. Использованная, вот самое верное слово. А о том, что несколько минут назад сама запретила ему останавливаться, думать не хотелось. Дотянулась до своего халатика, что на спинке кресла висел, живот вытерла, а потом халатом прикрылась, не найдя в себе сил подняться и надеть его, как следует. Только потом заметила, что Маркелов за ней наблюдает, замерев со своей футболкой в руках. Кажется, ему тоже неловко. Ему-то от чего?!
Он шаг сделал и присел перед диваном на корточки.
— Солнце…
Настя сглотнула.
— Уходи.
— Настюш, не надо так.
— Почему? Ты прощаться пришёл. Попрощались. Вот теперь уходи. Без поцелуев, без дурацких обещаний.
— Хочешь, чтобы так было?
Она кивнула. Глаза в сторону отвела, лишь искоса наблюдала, как он поднимается, футболку надевает. И всё же наклонился и, преодолев лёгкое сопротивление, поцеловал. В лоб. Как маленькую.
— Я постараюсь приехать в августе.
Она ничего не ответила, не посмотрела на него, не понимая, откуда в ней вдруг столько горечи, обиды, и противоречия взялось. За что она на него обижается? За то, что делает всё, как она хочет? Не спорит, уходит, уезжает.
— Обязательно, обязательно приезжай, — злым шёпотом проговорила она, когда Маркелов за дверь вышел. — Как же, буду я тебя ждать!
Хлопнула входная дверь, и вся Настина злость словно вместе с Серёжкой из квартиры вышла. Снова стало горько и жалко саму себя, дуру такую. Коротким халатиком с головой укрылась, на бок перевернулась, и рот себе ладонью зажала. Не собиралась ни рыдать, ни реветь, просто рот себе зажала и дышала носом, надеясь, что сдержанное дыхание поможет справиться с эмоциями. И запретила себе кидаться к окну, чтобы посмотреть, как он уходит. Пусть уходит.
Пусть.
Маркелов уехал, и ничего вроде бы не изменилось. Не такое уж важное место он занимал в её жизни, он ни на что не влиял, ничего не решал. После расставания с Сашкой было гораздо труднее, тогда вся жизнь оказалась перевёрнутой с ног на голову, но Аверин ей почему-то не снился. А вот сны о Маркелове измучили. Настя не понимала, к чему всё это. И не ждала его приезда в августе, как он пообещал. Вообще хотела забыть это лето и начать сначала, с чистого лица. Даже хотела выбросить листок с московским номером телефона Сергея, за ненадобностью. Не понимала, зачем он ей его оставил, но в день его отъезда, утром, проснувшись, обнаружила его под окном, на полу своей комнаты. Видимо, Маркелов записку в открытое окно забросил, а может на подоконник положил, а её на пол сдуло. Лучше бы наружу выдуло, и тогда бы Настя не мучилась, гадая, зачем он её оставил. Неужели думал, что она позвонит? Но записку Настя не выбросила, поборола искушение. Наверное потому, что под номером телефона размашистым почерком было написано — Сергей Маркелов. Словно она забыть могла, как его зовут.
