Развод. Да пошёл ты! (СИ) - Ясенева Софа

— Ну ты даёшь, — смеётся Инна. — Ты же сама как профессиональная няня. Посмотри на себя: Ваня тебя просто обожает. Вы с ним на одной волне.

Я наклоняюсь, чтобы поднять упавшую игрушку, и в этот момент Ваня смеётся, тянется ко мне ручками. Я улыбаюсь, беру его на руки, он уютно устраивается у меня на коленях, уткнувшись в плечо.

— Просто Маша — не Ваня, — шепчу, чуть покачивая малыша. — Она уже взрослая, ну, не совсем кроха. А я ей кто? Женщина, с которой её папа, может быть, начнёт что-то серьёзное. А может и нет. Это совсем не то, что поиграть в кубики и уйти.

— Ты думаешь, дети чувствуют твою неуверенность? — спрашивает Инна. — Поверь, если ты будешь искренней — всё получится. У тебя большой опыт. Уж кто-кто, а ты найдёшь подход к любому ребёнку.

Я чуть расслабляюсь. Целую Ваню в макушку и шепчу:

— Ты у нас волшебный. Спасибо тебе.

После обеда еду в салон. Снаружи жара, кондиционер в машине едва справляется. Но как только вхожу внутрь, сразу становится легче: прохладный воздух, гудение фенов, тихая фоновая музыка и запахи — кофе, лаков, уходовых средств. Жизнь кипит.

Девочки работают вовсю. Где-то сушат волосы, где-то делают укладку. Несколько клиентов листают журналы, кто-то пьёт чай. Я прохожусь по залу, здороваюсь, спрашиваю, как идут дела. В ответ — тёплые улыбки, довольные лица, хорошие отзывы.

И вдруг — резкий, надсадный звук сирены. В ушах звенит, сердце сжимается. На потолке мигают красные лампы, и по громкой связи доносится чёткий голос:

— Внимание! Сработала пожарная сигнализация. Просим всех посетителей и сотрудников покинуть здание.

На мгновение все застывают. Кто-то вздрагивает, клиентка в кресле с мокрыми волосами поднимается, недоумённо оглядываясь. Я чувствую, как нарастает паника, но быстро беру себя в руки:

— Девочки, собираем клиентов. Спокойно, аккуратно. Ничего не оставляем, просто выходим. Я всё проконтролирую.

Голос мой твёрдый, уверенный, хоть внутри и дрожит. У одной клиентки на ногтях не закончен дизайн — мастер заклеивает пальцы салфеткой и берёт её за руку. Другая прячет окрашенные волосы под полотенце. Мы выходим из салона организованно, но ускоренным шагом.

На улице — жара и сумбур. Людей много. Кто-то нервничает, кто-то фотографирует происходящее на телефон. Из соседнего магазина выводят бабушку с тележкой продуктов. Дети плачут, охранник громко говорит в рацию. Клиенты моего салона стоят в тени, кто-то ворчит, кто-то смеётся над ситуацией. Кто-то жалуется, что не успели покрасить корни.

— Простите за неудобство, — говорю я всем, кого успеваю перехватить. — Обязательно перенесём визит, всё компенсируем. Главное — безопасность.

Пот льётся по спине, у кого-то уже начинают таять макияж. Проходит час. Потом второй. Солнце клонится к закату, тени вытягиваются по асфальту, а новостей нет. Я звоню в администрацию — там вежливо, но расплывчато отвечают, что идёт проверка. Возможно, ложное срабатывание. Но точной информации пока нет.

Я снова оглядываю своих девочек — уставшие, измотанные. Волосы сбились, Саша присела прямо на бордюр. Настя переговаривается с мужем, как скоро сможет забрать дочку от бабушки. Клиенты уже давно разошлись. Я тяжело вздыхаю:

— Всё, девочки, идите домой. Я сама тут останусь, на всякий случай. Как только будет что-то известно — напишу.

Они сопротивляются, предлагают остаться со мной, но я улыбаюсь, подбадриваю, и в итоге они уходят, устало махнув рукой на прощание.

Они немного сопротивляются, но всё же расходятся. Я остаюсь одна. Сажусь в машину, включаю кондиционер, откидываюсь на спинку кресла. Смотрю на здание соседнего бизнес-центра, в окнах которого гаснет свет. Странное чувство — усталость, неизвестность и лёгкая тоска. День выдался сумбурный, тревожный. И это ощущение подвешенности, как будто небо вот-вот разверзнется и прольётся новыми событиями, — не отпускает.

Мысли мечутся. Может, снять гостиницу неподалёку? Вечереет, у себя я не скоро окажусь, если вообще дождусь открытия центра. Но ехать в гостиницу — значит признать, что день завершён, сдаться. И в то же время перспектива провести ночь в машине меня тоже не радует. Я открываю карту, машинально начинаю искать варианты поблизости, но тут раздаётся звонок.

— Ты где? — голос Виктора напряжённый. — Я в новостях увидел, что у вас эвакуация. Всё в порядке?

— Да. Я на парковке. Сижу в машине, жду, когда нас пустят обратно.

— Слушай, это может затянуться. Саш, поезжай ко мне. Я пришлю адрес.

Я замолкаю на секунду. Вроде бы неудобно. Но, с другой стороны — зачем сидеть в машине ещё часами?

— Ладно. Сейчас приеду.

Он сбрасывает звонок, почти сразу присылает точку на карте. Я смотрю на экран, затем — на здание торгового центра. Почти все огни внутри уже погасли, словно здание выдохлось после дневной суеты и теперь замерло в тишине.

Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как лёгкая дрожь проходит по коже. Всё же это шаг. Не просто "заехать скоротать вечер" — это значит быть ближе. Это значит позволить себе ещё один уровень доверия.

39 Саша

Паркуюсь у дома Вика достаточно быстро. Осматриваю район. Дома здесь новые, вокруг каждого своя ухоженная территория с детской площадкой, камерами. Забор тоже есть, само собой. Чужой просто так не пройдёт. Жильё недешевое. Не каждый может себе позволить даже в ипотеку.

“Сразу понятно, у кого нет своего жилья,” — посмеиваюсь сама над собой. Первым делом подсчитала, во сколько обойдётся жить тут. Саша-Саша…

На парковке пахнет пылью, плотной взвесью повисшей в разогретом воздухе, и скошенной травой. Стоит тихая, насыщенная покоем тишина спального района. Я выключаю двигатель, беру сумку, задерживаюсь на мгновение, смотрю в зеркало. Волосы в порядке, лицо — тоже. Но внутри будто бы пчелиный рой — суета мыслей, тревога, волнение. Маша. Сейчас я её увижу. Как всё пройдёт?

Когда поднимаюсь наверх, дверь уже открыта. Меня встречает Вик, в домашнем — простая серая футболка, лёгкие домашние штаны. Из-за его спины выглядывает хорошенькая темноволосая девчушка, его копия. Взгляд у неё настороженный, хоть и видно, что ей любопытно, что за тётя пожаловала в гости.

— Привет, — говорит он спокойно. — Заходи. Это Маша.

— Привет, Машенька, — я улыбаюсь как могу мягче, тепло, чуть присаживаюсь, чтобы быть с ней на одном уровне. — Я Саша.

Девочка не отвечает, но и не убегает, что уже хорошо. Невысокая, стройная, с густыми тёмными волосами, собранными в два хвостика по бокам, она прячется за Вика, выглядывает из-за его руки. На ней яркое платье в цветочек и белые колготки с едва заметными сердечками. Глазки — карие, внимательные, как будто она пытается прочитать меня ещё до того, как я заговорю. В её лице и правда много от Вика — те же черты, та же форма губ, но взгляд пока детский, настороженный и серьёзный не по возрасту.

— Мы сейчас ужинать будем. Ты не против пельменей? Домашние, я сам лепил, — с усмешкой говорит Вик.

— Я не против, — отвечаю, иду за ними вглубь квартиры.

Виктор живёт в трёхкомнатной квартире с просторной кухней-гостиной. Всё уютно, но без излишеств. На полу лежит ковёр, в углу — книжная полка и несколько коробок с детскими игрушками. Маша уже уселась за стол, бросает на меня короткие взгляды.

Когда мы садимся ужинать, Вик рассказывает что-то лёгкое, нейтральное, как будто создаёт для нас мягкий переход. Я поддакиваю, улыбаюсь, стараясь не смотреть на Машу слишком навязчиво, но и не игнорировать её.

Чтобы завязать разговор, спрашиваю:

— Маша, а что ты любишь больше всего?

Она пожимает плечами, будто всерьёз задумалась:

— Мороженое. И когда папа читает мне сказки. А ещё у меня есть мишка. Он очень большой, почти как ты, пап. Он живёт на моей кровати и охраняет меня от монстров.

— Звучит надёжно. Как зовут мишку?

— Григорий. Но я зову его просто Гришка.

Я улыбаюсь:

— Гришка — отличный защитник.