Звезды в моих руках - Лим Юлия

Улыбаясь, Кристина садится в кресло на колесиках, вдумчиво смотрит мне в глаза и говорит:

– Жора просил меня сказать тебе кое-что.

Напрягаюсь, сжимаю ладонями подлокотники кресла. А вдруг он подослал ее, чтобы передать, что все кончено? Сердце колотится, в ушах шумит.

– Он просил кое-что тебе передать, но сначала я скажу то, что сама сегодня узнала.

Крис тянет. Неизвестно, нарочно или нет. Незабинтованная нога подергивается в колене, будто невидимый невролог бьет по ней молоточком. Вот бы забраться под одеяло и больше оттуда не высовываться.

– Я раньше не понимала, почему ты нравишься Жоре. – Кристина убирает волосы за уши. – Мне казалось, что ты обычная. Знаешь, я довольно горделивая, поэтому не могла смириться с тем, что он выбрал тебя, а не меня. Мне долго было больно, даже сейчас тут побаливает. – Она показывает пальцем себе на грудь. – Я, вообще-то, думала, что мы с Жорой закончим школу и будем вместе. Наши родители уже все решили за нас. У нас ведь богатые семьи. Я была бы не против выйти за него замуж. Но со мной он не будет счастлив. Когда он про тебя говорит, у него меняется голос. Когда он смотрит на тебя, у него совсем другой взгляд. Даже то, что он при матери сказал, что не знает тебя, выдает его страх тебя потерять. Не знаю, говорил ли он про семейные проблемы, но он не просто так соврал. Не для того, чтобы обидеть или избавиться от тебя. Он с тобой не играет, Аля. С тобой он серьезен. И пусть мне больно это говорить, но я, как его друг, поддержу его выбор, а значит, поддержу и тебя. Не бойся, я не буду соблазнять его и вмешиваться в ваши отношения. Между нами никогда ничего не было. Я его люблю, а он меня нет. Все просто. Но тебя он любит, и я так этому завидую.

Всматриваюсь в лицо Кристины, меняющееся чуть ли не после каждого слова. Боль, обида, горечь поражения, улыбка сквозь слезы – никогда не видела ее такой. Получается, я увела парня у самой популярной девчонки в классе? Ха-ха, вот это шутка.

– Что-то я тут заболталась. – Крис широко улыбается и, посмеиваясь, стирает слезы изящным жестом. Ее косметика остается нетронутой. – Думаю, что Жора при встрече сам тебе все объяснит. Должно быть, в этом и был его план: послать меня к тебе и показать, что мне ничего не светит. А я, как дура, пришла и устроила тут цирк. – Она берет меня за руки. – Прости меня, Аля. Ты хорошая девушка, это просто я завистливая стерва. Не забудь про гостинцы на подоконнике. Пока!

Кристина так быстро уходит из квартиры, что я не успеваю ничего ответить.

Ни одного сообщения от мамы за все время. Чем ближе Новый год, тем тоскливее. Надежда тает, как сахар в чае. Я сама виновата, нечего было отталкивать маму. Вздыхаю, откладываю смартфон и ковыляю на костылях в кухню. Сегодня тридцать первое декабря, а у нас ничего не готово.

Папа чуть ли не ночует на работе, мы с ним толком не разговариваем. Я живу за его счет, но словно снимаю комнату. Ощущение безнадеги переполняет, когда начинает темнеть и на соседнем доме зажигаются разноцветные гирлянды. Выключаю свет и смотрю на мельтешащие огоньки. По щекам текут слезы. Когда все стало так плохо?..

В двери громко проворачивается ключ. Вытираю лицо, включаю свет и ковыляю в коридор. В квартиру под тяжестью сумок и трещащих от натуги пакетов вваливается бабушка.

– Чего стоишь? Бери и неси на кухню! – приказывает она. – Будем готовить праздничный стол.

Подчиняюсь и перетаскиваю сумки с пакетами по очереди. Ходить без костылей я еще не могу, поэтому приходится изворачиваться.

– Вечно от вас одна головная боль, – ворчит бабушка, проходя в кухню и намыливая руки. – Что бы вы без меня делали…

– Бабуль. – Гляжу, как она вытирает каждый палец полотенцем. – Ты пришла…

– Конечно, пришла! А куда я могла деться? – Она демонстративно качает головой и вздергивает подбородок. – Вы ж тут без меня и этой пропащей девки совсем загнетесь.

Неприятно слышать от нее плохие слова о маме, но в глубине души я согласна. Что бы ни происходило сейчас в жизни мамы, она могла бы выделить время на празднование всей семь-ей. И со мной. Я так по ней скучаю…

– Алевтина, не стой в проходе! Либо помогай, либо не мешай, – гаркает под ухом бабушка.

Сторонюсь, насколько возможно, и присаживаюсь на табуретку в углу. Бабушка хлопочет на кухне, а я выполняю мелкие поручения: подаю овощи, столовые приборы, споласкиваю кастрюли и тарелки. Жизнь в квартире бурлит, как закипающая вода. Поддавшись порыву, со спины обнимаю бабушку. Она останавливается, ее руки напряжены. Она такая мягкая!

– Я тебя люблю, бабуль. – Утыкаюсь лицом ей в плечо.

Слезы, не успев скатиться, впитываются в ее теплую кофту. Беззвучно реву, прижимаясь к бабушке как можно крепче.

– Ну-ну. – Она похлопывает меня по рукам, ее голос звучит чуть мягче обычного. – Распустила тут нюни. Соберись, Алевтина! – Бабушка тихонько дергает плечом, отстраняя меня. – Давай помогай, а то твой папа останется голодным.

Внутри теплым цветком раскрывается благодарность. Может, бабушка и ругала маму, может, она не была со мной ласкова, но сейчас она здесь, и это важнее всего.

В коридоре встречаем папу. На его лице удивление и озадаченность.

– Мам? – Он растерянно обнимает бабушку, потом кидает взгляд на меня. – Не знал, что ты придешь.

– Я решила, что вы тут совсем пропадете, обалдуи, – с задором говорит бабушка и смотрит на папу с гордым родительским прищуром. «Наконец-то мой ребенок пришел домой». Я и радуюсь, и скучаю по маме. Рука тянется к смартфону в кармане, но бабушка добавляет: – Переодевайся и садись за стол.

В этом году папа не купил елку, зато всюду висят бумажные украшения, которые развесила мама. Мы с бабушкой прицепили к ним елочные игрушки на скрепках, разложили гирлянды по подоконникам кухни, папиной и моей спален. Теперь из соседнего дома видно, что в нашей квартире тоже праздник.

– Ну, думаю, можно и шампанское открыть, – говорит бабушка, глядя на часы.

Еще десять вечера, по телевизору вовсю крутят «Иронию судьбы». Фильм мне давно приелся, но сегодня почему-то от знакомых кадров и песен ностальгически радостно. Все же хорошо встречать Новый год с семьей, пусть и не в полном составе.

Папа достает шампанское из холодильника, снимает проволоку и пробку. Та вылетает, бьется об потолок и отскакивает в раковину. Мы втроем посмеиваемся. Бабушка ставит бокал рядом со мной.

– Ты чего, бабуль? – удивляюсь я.

– Тебе не повредит. Тяжелый выдался год, – по-житейски мудро говорит она.

Папа разливает шампанское. Пузырьки заманчиво появляются и исчезают в золотистом напитке. Напрягаюсь. Мы с папой пересекаемся взглядами.

– Не бойся, – говорит он, опускаясь на стул. – Я не буду ругаться. Сегодня можно.

Его тон мягкий, успокаивающий. Бабушка берет бокал и притворяется, что ничего не слышала.

– Вот вам мое пожелание, – говорит она. – В следующем году будьте умнее и берегите здоровье. Кроме ума и тела вам ничего не требуется, чтобы хорошо жить.

– Отличный тост, мам, – одобряет папа.

Мы чокаемся. Смотрю на шампанское и вспоминаю про ритуал с пеплом. Под рукой нет ни бумаги, ни спичек, а просить у взрослых принести их – стыдно. Решаю, что ничего страшного не случится, если просто загадаю желание и выпью. Закрываю глаза, представляю свое безоблачное будущее, счастливых родителей и даже Жору, хоть и сержусь на него. Пусть все в моей жизни наладится и встанет на свои места. Залпом выпиваю шампанское и морщусь.

– Знаете, если хотите что-то сказать друг другу, то сейчас самое время, – замечает бабушка, выбирая из коробки с шоколадным ассорти конфету повкуснее.

Мы с папой переглядываемся. Из-за алкоголя напряжение спало, хочется спать.