Никогда тебя не отпущу (СИ) - Багирова Александра

— Тогда ты мне четко дал понять, чтобы я соглашалась на условия отца… А я пришла к тебе за помощью… — давняя обида дает о себе знать, ударяя в израненное сердце.

— После того приезда Степана, я обозлился на весь мир. Стал отвратительным мужем, практически открыто изменял Елене. Ее это не сильно заботило, но уязвляло женское самолюбие. Я вел себя с ней по хамски. Ненавидел себя, что всю жизнь прожил с нелюбимой. К Денису я тянулся, но Елена настраивала сына против меня, и за это к ней росла неприязнь. С Дашкой у нас были нормальные отношения, девочка была ни в чем не виновата, и я пытался заменить ей отца. Но общаться со своей дочерью мне не давала Елена, которая слишком ревностно ее опекала. И странно, но даже ревновала ко мне. Надо было уйти от Елены, бросить… но и этого я не делал. Я сам рушил свою жизнь, катился по наклонной и не хотел останавливаться. Не видел смысла, ведь со мной больше не было Катеньки. Смысл жизни был утерян. Когда вы в садике познакомились с Денисом, я был в шоке. Андрей же смеялся и говорил, что так судьба над нами прикалывается. Мы с ним научились существовать в одном городе. Порой пересекались по бизнесу. Я всегда помнил, что Андрей сделал с Катенькой, но если развязать войну пострадали бы наши дети, и я научился жить с обидами в сердце, с извечной разрушающей ненавистью. Еще нас объединял общий враг и осознание, что Степка рано или поздно все равно ударит. Бить он начал, когда мы расслабились. Он пришел ко мне и потребовал, чтобы я шантажом вынудил сына отказаться от тебя. А потом показал фото Катеньки в лечебнице. Сказал, что она там долгие годы и только от него зависит ее жизнь. Если не соглашусь, он ее убьет. Я согласился… таких гнусностей наговорил сыну. Стал для него врагом. Разрушил вашу свадьбу, заставил его жениться на нелюбимой, — кладет руку на сердце. Тяжело дышит. — Нет мне прощения.

— Так меня же тоже шантажировал отец…

— Степка и Андрея шантажировал.

— Чем?

— Андрей бы мне никогда не признался. Но зная его умение влезать во всевозможные авантюры, полагаю, Степан нашел и не один крючок.

— То есть ни ты, ни папа против нашей свадьбы не были?

— Нет. Андрей до шантажа, всегда меня подкалывал, что видимо, на роду у нас написано породниться, чтобы друг от друга никуда не делись. Заклятые друзья…

— А зачем? Для чего Степану разлучать нас с Денисом? Выдавать его за Ольгу? Это он тоже придумал?

— Да. Одним из условий шантажа был обязательный брак Дениса с твоей сестрой. Я задавал ему этот вопрос, на что Степан только едко усмехался, и говорил, что мы будем мучиться в догадках, это еще его одна месть.

Дверь палаты открывается. Оглядываюсь. На пороге стоит Елена, губы поджаты, глаза красные, воспаленные.

— Очнулся ирод треклятый! — машет кулаком. — Что же ты не помер! — переводит болезненный взгляд на меня. — Вика! Ты же мне как дочь была! Зачем ты его спасла?!

— Елена Эдуардовна, — холодею от жуткой догадки. — Это вы… вы отравили Ярослава?

— А сколько он еще будет над нами издеваться! Я не травила! Я землю очищала!

Глава 43

— Лен, угомонись, — Ярослав не выглядит встревоженным. И нисколько он не удивлен.

— Ты знал, что это она? — восклицаю.

— Нет. Теперь знаю. Не удивлен.

— Елена Эдуардовна, вы понимаете что натворили? — смотрю на женщину, и с трудом ее узнаю.

Мать Дениса сильно изменилась, из кроткой, всегда спокойной она превратилась в сгусток ненависти. Ее трясет, глаза сузились, губы искусаны в кровь.

— Не доделала! Он должен был уже червяков в земле кормить! — столько яда в каждом слове.

Невольно вспоминаю, как она рассказывала про своего Степана, про их любовь, уговаривала меня не рвать с Денисом, совсем иначе выражалась. Я всегда ее уважала, хорошо к ней относилась, а сейчас хочется дать пощечину, чтобы угомонилась. Она раздражает на инстинктивном уровне.

— Вика, а ты! — переводит бешеный взгляд на меня. — Сидишь тут, слюни ему подтираешь! После того, как он разлучил вас с Денисом!

— Его заставили. Вы многое не знаете. Вы жили в заблуждениях, — стараюсь говорить спокойно. А сама незаметно телефон достаю. Надо написать охране, чтобы полицию вызвали.

— Уже и девочке мозги запудрил! — возмущается Елена.

— Не надо, Вик, — Ярослав замечает мою манипуляцию. — Мы не будем рассказывать полиции. Пусть идет с миром, — смотрит с болью на жену. — Я действительно был плохим мужем и принес тебе много горя.

— Да что там мужем! Думаешь, я не знаю, что ты женился на мне из-за денег! Но на это плевать! Ты скрыл, что Степушка жив! — подходит к стене и ударяет кулаком в нее. — Мой Степушка! А я только сейчас узнала! Сколько времени зря потеряно! А все из-за тебя, треклятый! Боялся, что деньги потеряешь? Держал меня при себе!

— От кого вы узнали? — спрашиваю осторожно.

— Не важно, — поджимает губы. — Я все знаю! И ты, — тычет пальцем в мужа, — Заслуживаешь смерти!

— А почему ваш Степан сам не объявился? За столько лет, он не соизволил вам признаться, что жив? — пытаюсь достучаться до ее разума. — Елена Эдуардовна, если бы он хотел ничего бы его не остановило.

— Он не мог! Андрей и этот, — презрительно кивает на Ярослава, — Запугали Степуншку. Он все эти годы скрывался… и любил меня… так любил…

— Не любил он вас. Я лично говорила со Степаном и он мне это сказал, — говорю жестокие вещи, но ее истерика, ее жуткий поступок доводят до точки кипения. Хочется осадить ее правдой, заставить проанализировать.

В этот момент забываю про ее слабое здоровье, про то, сколько она все же пережила, как убивалась, когда узнала о гибели Дениса. Все меркнет перед ее слепой истерикой.

— Ты… ты с ним говорила и мне не рассказала? — ее глаза кровью наливаются, жуткие метаморфозы происходят мгновенно. — И это после того, как я тебе душу излила? О своей боли поведала? Я всегда была на вашей с Денисом стороне! И ты за все так мне отплатила, Виктория?!

— Елена, закрой рот! Не трогай Вику. Хочешь злиться? Направь свой гнев на меня! — Ярослав даже привстает на постели.

— Ты не заслуживаешь моего Дениса! Все верно, ему другая женщина нужна! — смотрит на меня с ненавистью.

Наверное только сейчас я понимаю в какой обстановке они жили, Елена помешанная на своем Степане, и Ярослав, который продолжал любить мою мать.

Не жизнь, мучения.

— Так беги к своему Степке, чего тут стоишь! — машет рукой Ярослав.

Она голову в плечи вжимает, взгляд затравленный становится.

— Когда придет время, мы с ним встретимся, — слова как-то неестественно звучат. Будто сама до конца их не понимает.

— Вас кто-то надоумил отравить Ярослава? — высказываю догадку, и попадаю в цель, судя по ее бегающему взгляду.

— Я сама! Он должен заплатить за годы моих мучений! Он во всем виноват!

— Вик, оставь ее. Ты ничего не добьешься, — устало говорит Ярослав.

Вижу, ему хуже становится. Слишком много воспоминаний и эмоций для неокрепшего организма.

— Я врача позову. Что с ней делать? — спрашиваю, поглядывая с опаской на Елену.

— Это я с тобой сделаю! Я тебя уничтожу! Ты предательница! — орет на меня.

— Успокоительное, — говорим с Ярославом в один голос.

Прошу охрану позвать врача. Описываю ему ситуацию, мол переволновалась, надо успокоить, сую несколько крупных купюр в халат.

А сама понимаю, что женщина в своем безумии опасна. Мало ли что она еще учудить может. Ярослав против полиции, понимаю его. Рука у него не поднимется засадить ее, потому что вина грызет.

— А дальше что? — спрашиваю Ярослава, когда два санитара и врач с криками и орами уводят Елену. — Спец клиника? — высказываю жуткую мысль.

Сама от нее содрогаюсь.

— Не могу я с ней так, — вздыхает Ярослав. — Я во многом реально перед ней виноват. Ну и ты знаешь, какие у меня ассоциации…

После того, как там практически всю жизнь провела моя мать, упекать Елену хоть и в хорошее но подобное заведение рука не поднимается. Это тоже понимаю.