Развод. Моя (не) желанная (СИ) - Зорина Лада

Никогда бы не подумала, что кто-нибудь из Громовых решится возродить семейное дело по изготовлению охотничьего снаряжения. Впрочем, муж объяснил, что обновлённый бренд будет ориентироваться на спортивную охоту, рыбалку, туристическое оборудование и прочее.

А его консультанты до того хорошо знали своё дело, что у едва восстающего из пепла предприятия уже появились первые заказчики — их вносили в специальный лист ожидания, чьи участники после открытия получат какие-то бонусы в рамках программы доверия.

Я слушала пояснения мужа, слегка приоткрыв рот. Половины сказанного я не понимала, но и то, что удосужилась понять, невольно меня озадачило.

— Что, неинтересно? — понимающе усмехнулся он, откинувшись на сиденье и разглядывая меня с кривой усмешкой.

— Н-нет, — мне пришлось отвести взгляд, — не в этом дело.

— В чём тогда?

И мне впервые не пришло в голову язвить и сыпать колкими замечаниями.

— Просто… не ожидала, что ты так в своём деле разбираешься. Такого Громова я, кажется, совсем не знаю.

Супруг какое-то время молчал, потом едва заметно кивнул, давая понять, что понимает, о чём я, и потянулся к ручке двери:

— Сочту это за комплимент. Пойдём. Покажу тебе мои усилия вблизи.

Глава 41

— Тут ещё многое предстоит сделать, — Громов водил меня из помещения в помещение, и его низкий голос гулко отдавался в пустом просторе громадного здания.

Завалы мусора, впрочем, отсюда давным-давно выгребли, и уже одно это свидетельствовало о больших переменах.

— До того, как предприятие выйдет на полную мощность, времени пройдёт ещё очень много. Часть оборудования заказал из заграницы. Его там только собирают. Но мы будем открываться в несколько этапов. Часть цехов заработает уже в ближайшие месяцы.

Я молча кивнула, невольно подумав, что к тому времени уже вряд ли буду интересоваться всей этой кутерьмой. К тому времени мы с Громовым почти наверняка разведёмся.

— И мы уже формируем предварительный список покупателей.

— Даром времени не теряете, — округлила глаза я.

Громов хмыкнул:

— Ага. Ты же не думала, что я деньги на уплату долга из воздуха доставать буду. Хотя…

Громов прищурился, и на его губах заиграла хитрая усмешка. Она ему очень шла, и я поспешила отвернуться, чтобы не пялиться.

— …формально получается, что из воздуха. Это список клиентов, готовых осуществить предзаказ. Активно формируем предварительную базу заказчиков. И пусть на ощутимый доход выйдем, конечно, нескоро, но это старт. И старт многообещающий.

— То есть повод для оптимизма? — не удержалась я от поддёвки.

Громов скосил на меня взгляд:

— Сомневаешься в моём природном магнетизме и умении повлиять на решение тех, кому мы предложили стать нашими первыми покупателями?

Нарвалась. Вопрос был, конечно, с подвохом.

Захотелось показать ему язык и отправиться поблуждать по рабочим помещениям в одиночестве. Но я поступила по-взрослому.

— В бизнесе я тебе оценку дать не могу. О твоих достижениях я знаю очень немного. Со мной ты своими деловыми успехами делиться не очень спешишь.

В отличие от постельных. Но эту мысль я озвучивать не решилась. Она обязательно подействует как триггер, тут и гадать не приходилось.

— Не подумал бы, что тебе интересны мои деловые успехи, — буркнул Громов.

— Действительно, — я поёжилась от неловкости. — С чего бы…

Мы какое-то время бродили по помещениям в полном молчании.

Громов время от времени здоровался с попадавшимися нам по пути рабочими, охотно делившимися с владельцем здания своими замечаниями по поводу рабочего процесса.

Судя по всему, Громов пользовался непререкаемым авторитетом. Все так и норовили пожать ему руку, о чём-то поговорить.

Видеть всё это было… странно.

Я безнадёжно застряла в прошлом и видела в Громове сына богатых родителей, красавчика-хулигана. По-прежнему. А ведь столько лет прошло. Мы уже давно не дети, даже не подростки.

И теперь он руководит собственным бизнесом, пусть порой и ведёт себя как форменный раздолбай.

Но чем дольше я наблюдала за его общением с другими со стороны, тем больше утверждалась в другом неожиданном открытии — как раздолбай он себя вёл, пожалуй, только со мной.

И за что же это мне, скажите на милость, такая великая честь?..

— Тебе это действительно нравится, — сделала я личное открытие, когда очередной рабочий, отсалютовав Громову каской, отправился по своим делам.

Муж взглянул на меня — в карих глазах таился вопрос:

— А тебе так сложно в это поверить?

— Наверное, — я не видела причин скрывать правду. — Просто, я… мне почему-то представлялось, что ты будешь заниматься чем-то совершено другим.

— Чем, например? — выгнул он бровь.

Я пожала плечами:

— Валяться на тропических пляжах, тискать фигуристых красоток и рассекать на белоснежных яхтах.

К моему удивлению, Громов рассмеялся — искренне и от души.

— Ну ты, Митина… — он отёр уголок глаза и покачал головой. — А неплохо у тебя фантазия работает.

Я пожала плечами, ощущая лёгкое раздражение. Почему-то сейчас я чувствовала себя глупо.

— Если уж на то пошло, одно другому не мешает. Но отдыха у меня в планах пока не предусмотрено.

Мне ни с того ни с сего вспомнился вопрос Лисицына о медовом месяце, но я со злостью отогнала от себя воспоминание. Совершенно идиотские мысли!

— Его, знаешь ли, сложно планировать, пока на мне этот чёртов долг и перспектива после развода лишиться половины имущества.

Он сказал это без злобы и без упрёка. Скорее в шутку. Но у меня промолчать не получилось.

— Об этом, Громов, можешь не переживать.

— О чём?

— О разводе, — нахохлилась я. — Никакой половины имущества я от тебя требовать не собираюсь, понятно?

— Великодушно с твоей стороны, — отозвался он тихо, с какой-то непонятной мне интонацией.

— Тогда ночью я это ляпнула, скорее чтобы тебя позлить, — попыталась я оправдаться.

Но зря это сделала. Кажется, Громова это признание всё-таки зацепило.

Он остановился у самого выхода из будущего цеха, в котором сейчас кроме пола, потолка и стен ничего не было.

Мне пришлось последовать его примеру.

— Чтобы позлить? А напомнить тебе, чем это обернулось?

Чёртов провокатор.

Мои щёки заливал жар, и это злило.

— Тем, что ты меня обслюнявил, — брякнула я в попытке как можно больнее задеть.

Но мне ли не знать, что Громова нельзя задевать.

А уж усомниться в его способностях, любых способностях — это же верный способ нарваться.

— Обслюнявить, — с обманчивым безразличием уточнил он.

Мгновение — и я уже прижимаюсь лопаткам к стене у самого выхода.

Громов нависает надо мной. Его губы кривятся в усмешке, а мне начинает казаться, что он только и ждал какого-нибудь, даже малейшего повода…

— Митина, давай проясним…

— Н-не нужно ничего прояснять, — затараторила я.

— Нужно. У тебя очевидные проблемы с памятью. Из-за них ты вот-вот пустишь по ветру мою репутацию.

— К-какую… какую ещё репутацию?

— Человека, который знает чёткую разницу между «поцеловать» и «обслюнявить».

И он не даёт мне времени на ответ.

Склоняется к моим дрожащим губам.

И я теряю себя от первого же прикосновения…

Глава 42

Сладко. Целовать её было… сладко.

Так, что не оторваться.

Описание, может, куцее и странное. Но другого он себе не придумал.

Не поэт, не мастер на цветастые обороты.

Он вроде как хотел сбить с неё спесь и напомнить, что она откровенно врала, с таким пренебрежением отзываясь о его поцелуе.

Вроде как.

Все поучения благополучно вылетели из башки, стоило их губам соединиться.

Он пытался сопротивляться, но всё же тонул… тонул в ощущениях, которые дарил поцелуй.

Не встречая препятствий, скользнул языком в её рот.

По прижатому к нему гибкому телу дрожь пробежала.