Мажор. Недетские игры (СИ) - Белова Дарья

Его глаза тут же кажутся больше, а цвет глубже.

– Ты смеешься? Я не буду этого делать, – скрещиваю руки на груди, где объемные удары сердца чувствуются по всей клетке.

– Но для тебя-то я сделал.

Крошечный закуток превращается в коробочку с низким потолком без единого окна. Взгляд Аверина, как два лазера, касаются моего тела и оставляют следы. Мне нечем дышать, и я сильней хватаюсь за футболку в моих руках.

– Ну… мы в институте, в коридоре, – издаю нервный смешок. Слабость поднимается от стоп к животу и с каждой секундой только усиливается.

Ноль реакции. Стас склоняет голову набок, не давая шанса на отступление.

Не знаю, что все же хочу услышать: что это была шутка или чтобы я и не думала отказываться.

– И вообще, ты будешь видеть меня голой!

– Я и так видел, – с тихим ворчанием произносит.

– Вот и хватит с тебя.

Мажор не сводит с меня темных глаз, и в груди становится невыносимо тесно. Она с высокой амплитудой совершает движения и пугает своим размахом.

– Я жду, лисица.

Облизываю пересохшие губы и касаюсь пальцами маленьких пуговиц на своей блузке. Из-за синтетической ткани кожа стала влажной.

Расстегиваю, снимаю и отбрасываю куда-то в сторону белую полупрозрачную ткань. Я перед ним в обычном лифчике.

Если бы знала, надела бы кружевной. И тут же от этой мысли бью себя по лбу.

Стас стоит недвижимой статуей и только пугает.

– Снимать? – намекаю на лифчик и демонстративно хватаюсь за застежку на спине.

Шучу.

Его кадык дергается, и я не могу не смотреть на шею, где напряглась каждая жила.

– Нет. Мы в институте, забыла? – темные глаза впиваются в мои, заставляя чувствовать себя долбаной марионеткой.

И я натягиваю подаренную футболку на свое тело.

– Мой размер.

– Я знаю.

Стас подходит, наконец, ко мне и заключает в объятия. Сильно-сильно сжимает, как в клетку заключает, где нет возможности вдохнуть.

Аверин утыкается носом в мою макушку и дышит, руками по спине елозит.

Пошевелиться боюсь и внутри испытываю такое наслаждение, что сердце болезненно сжимается.

– А я смотрю, ты не снимаешь ее... – чуть отстранившись, кладу руки на его грудную клетку, где черной надписью горит «ля мажор».

– Она мне нравится.

– Не брендовая вещь, как бы.

– Да по хрен. Надо будет, перешью бирку.

Прыскаю. Вот дурной-то, а!

– На той бирке изображение лисицы. Так что фиг ты заменишь на какой-нибудь «Босс», – волна жара охватывает конечности и концентрируется в солнечном сплетении от непонятно откуда взявшейся наглости.

Стас цепляет мой подбородок и, никак не комментируя мой выпад, целует. Нежно, осторожно, аккуратно. Пробует. Глаза закрываю от удовольствия, которое он раньше никогда не дарил. Только жадно брал свое.

Теперь все иначе.

– Молодые люди, вы не перепутали место для свиданий, – слышу знакомый голос, и мы с мажором одновременно оборачиваемся.

Кровь застывает, словно меня затащили в морозильную камеру. Дыхание спирает от страха, и я теряю силы. Если бы не Аверин, грохнулась бы декану прямо в ноги.

– Просим прощения, Александр Матвеевич. Больше не повторится, – уверенно отвечает Стас, заводя меня себе за спину.

Поздно.

Декан хмурится и задерживает на мне взгляд своих темно-серых глаз дольше положенного.

Все пропало.

Отец довольно тесно общается с Максимовским, подарки они друг другу на дни рождения дарят, в прошлом месяце успели сходить на последнюю зимнюю рыбалку в этом году.

– Извините, – шепчу одними губами и отворачиваюсь.

Глупо надеяться, что он меня не узнал, но сейчас это было бы лучше всего.

Трель входящего звонка отвлекает нас троих от разглядываний друг друга.

Стас вынимает из заднего кармана телефон, и я чувствую, как напрягается его тело. Мышцы имеют четкую прорисовку, скулы на лице выделяются.

Нервничать начала сильней. Язык прилипает к небу, а горло становится сухим.

Аверин снимает мои руки с себя и отходит. Ранит. Мне так холодно и одиноко в мгновение становится, что все произошедшее ранее видится бредом.

Максимовский переводит взгляд с меня на Стаса и, коротко мне кивнув, уходит. Теперь кажется, что информация, чем именно занимается дочь прокурора Белинского, донесется до отца, не успею и глазом моргнуть.

На футболку надеваю блузку. Мне сейчас все равно, как это будет смотреться. Я желаю покинуть этот закуток.

– Прости, мне нужно уйти, – говорит коротко и оставляет меня одну, даже не удосужившись улыбнуться.

Глава 28. Стас

Глава 28. Стас

К другому она приехала. На свидание!

Твою ж мать.

Стас.

– Как это понимать, мажор? – Рам брезгливо осматривает меня с ног до головы и мерзко улыбается, когда читает надпись на футболке.

– Что именно? – равнодушно отвечаю, уводя взгляд в сторону.

Этой встречи я трусливо избегал. Но у меня нет ответа ни на его вопросы, ни на его претензии. Потому что… просто нет.

– Прошло два месяца с нашего уговора.

Рам закуривает, и мне хочется стрельнуть у него сигарету. Руки прячу в карманы, потому что ладони сжаты в плотные кулаки.

– Знаю.

– Время вышло, – затягивается глубоко, а я уставился на огонек на конце его сигареты, который медленно тлеет.

Сжимаю губы, прочесываю языком зубы в полной прострации, как поступить.

Не могу так просто взять и отдать лисицу. Она… вроде как моя уже. А если представить ее в объятиях Рамиля, ревность упрямо скручивает до потери пульса.

– Я с ней, Рам, – сухо говорю.

Наши взгляды встречаются, будто мы встретились на матах. Грудная клетка пробивается от ударов изнутри. Не разрешаю себе увернуться, как и глупо поддаться.

Это будет поражение.

– У нас уговор, Аверин. Или ты решил еще с ней поиграть? – ухмыляется подлой улыбкой.

Несколько месяцев назад у Рамиля была девчонка. Симпатичная брюнетка лет двадцати. Он за ней ухлестывал, а она, увидев меня однажды, перестроилась и начала преследовать. Я, дурак, воспользовался этим.

Та ситуация не дает мне покоя. Чувствую, что Рамиль не просто нацелен на лисицу.

Несмотря на решенный конфликт, он не забыл. Ничего не забыл.

– Может быть, – отвечаю нейтрально.

Сердце истерит, и меньше всего я хочу, чтобы Рам прочитал это по моим глазам.

Горло пересохло от нашего диалога.

– Значит, еще требуешь время?

– Еще два месяца. Или три.

Рам заливается злым смехом и, сделав последнюю затяжку, выкидывает окурок мне под ноги.

– Нет, – отвечает резко.

– Скажи, ты мне пытаешься отомстить за... Как ее звали? – голос пропитан холодной желчью, но Рам не замечает этого. Черты лица стали грубыми после моего вопроса, а в воздухе запахло так, как перед боем: мужской агрессией и безумными амбициями.

– Ее звали Лена.

– Ах, Лена... Хорошая была девчонка, – наступаю.

– Да, мажор, и она мне очень нравилась, пока ты не встал на моем пути и не забрал ее у меня.

– Рам, дружище, нельзя забрать себе человека. Просто я оказался ей нужнее, чем ты, – выплевываю каждое слово.

Ненависть заменила собой кровь и загрузила организм полностью.

– Три месяца, мажор. И мне будет все равно, что у тебя к той суке. Я заберу ее.

Усмехаюсь ему в лицо.

Мы же неплохо одно время общались, а сейчас стали хуже врагов.

Рам отталкивает меня, я тут же принимаю боевую стойку, готовый отразить атаку и нанести удар. Запрещенный. Расквасить его довольную рожу.

Бычимся, но никто так и не решается ввязаться в драку. Это не соревнования, не дворовые разборки, даже не бои без правил. Это хуже.

И никто не готов, потому что не разработана тактика, несмотря на знания о слабых местах друг друга.

Рам снова отталкивает меня, и между нами появляется спасительное расстояние. Дает воздуха и немного спокойствия.

Он бросает на меня последний взгляд и садится за руль своей развалюхи.