Полюбить Рождество (СИ) - Богданова Елена

На её лице появилась улыбка, которой я прежде не видел. Робкая, застенчивая, соблазнительная. Что за удивительное сочетание? Или это описание свидетельствовало о том, что я полностью покорен ею?

— Ой. Только не притворяйся, что не знал.

Говорит и чуть краснеет. И выжигает мне душу таким взглядом, после которого я уже не буду прежним. Да после всех этих разговоров, я уже и так не буду прежним…

— Но я не знал. Поверь мне. Иначе… — всё, что я выдыхаю, не в силах больше говорить.

— Иначе что? — возмущённо спросила она. — Ты бы поцеловал меня? Запаниковал? Уехал? И оставался вдалеке от дома долгих пять лет?

Сжал зубы — мой косяк, который исправлять и исправлять. Во всём права. Всегда понимала меня, а я…

— Это несправедливо. — выдохнул, прикрывая глаза.

— Но это так. — добивает она меня.

— Я уехал не из-за того, что произошло между нами. — выдал я, откидываясь на спинку кресла.

— Но это повлияло на твоё решение.

Она взяла свою чашку с чаем и обхватила её руками. И мне показалось, словно она сжала в ладонях моё сердце. Грудь сдавливает не столько физически, сколько… Да я дышать не могу, так накрывает.

— Хотя, конечно, ты не дашь себе шанса разобраться в настоящих причинах твоего отъезда. — бормочет она с таким несчастным видом, что сразу обнять охота.

Игнорирую жжение за грудиной, растягиваю губы в дебильной улыбке, хоть брови и сводит от напряжения.

— Я уже разобрался. — открываю самое сокровенное и смотрю на ту, которую хочу видеть рядом с собой.

— Правда? — изобразила она удивление.

Пристально смотрю на Аню. Я пришёл сюда, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, поэтому решил терпеть её выпады. Но это не значило, что мне хотелось вновь копаться в прошлом.

Потому что эти дни я только этим и занимаюсь.

Благодаря Ане.

Она напомнила мне, что мой отец был всего человеком. Не идеальным и с правом на ошибку.

Но теперь я осознал кое-что ещё. Пять лет назад я проигнорировал тот факт, что мои отношения с Аней развивались по другому сценарию, не такому, как у отца. Потому что испугался. Я испугался желаний, которые она пробуждала во мне, заставляя мечтать о будущем.

И я решил, что не создан для серьёзных отношений и сбежал.

— А как ты догадалась? — сиплю на пониженных.

— Потому что мы «что-то», — просто ответила она и пожала плечами. — И ты рассказал мне о том, что думал по поводу личной жизни отца. А также о своей матери.

— То, что произошло между мной и Таней… — немного погодя заговорил я, вытаскивая из своей души то, что обычно прячу от всех, — потрясло меня.

— Почему? — тихо спрашивает она.

— Потому что я влюбился. — хмыкаю. — Быстро. По глупости.

— Такое случается со всеми нами. — шепчет Аня.

— Но такое не должно было случиться со мной. Особенно после того, что я видел в жизни своего отца… — беру паузу, только чтобы сглотнуть подступивший к горлу ком, а потом тяжело вздыхаю. — Наши отношения с Танькой больше напоминали девятый вал.

— Ваши отношения развивались быстро, как у твоего отца. А потом последовала измена…

— А потом ты. — подхватил я её речь. — Наш поцелуй случился так быстро после произошедшего с Таней…

— И ты подумал, что становишься таким же, как твой отец? — закончила она мою мысль.

Я коротко кивнул.

— Поэтому я и уехал. — заключаю с лёгкой улыбкой. — А ещё называл слабым своего отца.

— Ни ты, ни он не слабые. — говорит Аня в порыве. — Никит, вам обоим пришлось нелегко. Но от некоторых вещей невозможно убежать. Как бы далеко ты ни уехал, страх, боль… они останутся с тобой.

— Говоришь, исходя из собственного опыта?

Улыбнулся, глядя на неё. Она всё так же сидит, глядя в свою кружку с чаем, которую держит в руках.

— Угу. Я долго не могла прийти в себя. Но как бы я ни старалась, я не могу собрать разбитые куски в одно целое. Я остаюсь прежней, — печально улыбнулась Аня. — но некоторые части меня утеряны.

— Это он похитил их? — спросил я, надеясь на отрицательный ответ.

И она качает головой, а потом ставит чашку на стол и садится, прижав колени к груди. В этой позе она кажется такой беззащитной. Сразу хочется укрыть её от всех бед в своих объятиях.

Я встал, отодвинул чашку в сторону и сел на стол напротив Ани. Попытался заглянуть ей в глаза, что бы понять, что же её мучает…

— Что ты скрываешь от меня?

Она снова качает головой, и отчаяние, даже страх сделали тон моего голоса более настойчивым.

— Аня, я не смогу тебе помочь, если не узнаю в чём дело.

— Никит, ты всё прекрасно знаешь. Я уже говорила тебе, — судорожно вздохнула она. — Он ничего не похищал. Он просто увидел то, чего не смогла увидеть я. Что я… слишком большое бремя, чтобы любить меня.

Анна Смирнова.

— Глупости, — решительно заявляет Никита.

Да не уже ли? Но если я достойна любви, почему меня бросил Миша? И почему не остался Никита?

— Я не расстраиваюсь по этому поводу, — бросила я. Мне надоело жалеть себя. — Я рада, что узнала себя и научилась трезво оценивать свои шансы.

Я поднялась и попыталась пройти мимо него, но он тоже встал, и мы оказались лицом к лицу друг с другом. Мне не хотелось испытывать волнение, которое охватывало меня всякий раз, стоило ему оказаться поблизости. Не хотелось снова думать о своих ожиданиях, которые у меня были насчет нас двоих. Тех, в которых я призналась Никите и, которые он не принял всерьёз.

Мне много чего не хотелось, но я так и осталась стоять в миллиметре от него, испытывая всё, что так пыталась спрятать.

— Никогда не слышал ничего более ужасного.

— Это правда.

— Нет, не правда. — заявил он безапелляционно. — Ты не «бремя». И раз мы уже заговорили об этом, с тобой всё в порядке. Ты добрая и заботливая. Не будь ты хорошей сестрой, этих коробок здесь не было бы. — Он махнул в сторону моей комнаты, где стопкой лежали несобранные коробочки, которые он наверняка заметил, когда был там.

Может и так. Но только мой баланс нарушился. Угрюмости и прямолинейности во мне было больше, чем любезности и доброты.

— Ты мне не веришь? — спрашивает Никита, смотря мне прямо в глаза.

— Ты воспринимаешь меня искаженно. Потому что… — голос мой был до безобразия хриплым. — я небезразлична тебе.

— Именно поэтому ты и должна верить мне. — в его голосе послышалось веселье.

— Наоборот. — запротестовала я, понимая, что он не слепой и мою реакцию наверняка заметил. — Ты в точности как мои родители. И как Дима. Мне бывает нелегко с ним, но я знаю, что он любит меня такой, какая я есть. Но по этой причине вы все не замечаете, что я несовершенна.

Он посмотрел на меня, а потом тихо рассмеялся.

— Аня, но ты и в самом деле несовершенна.

— Да знаю я, — нахмурилась. — Я только что сказала это. — Но я не ожидала, что он согласится.

— Да, ты угрюмая. Способная вывести из себя. — голос Никиты странно хрипит, когда я встречаюсь с ним взглядом. — И у тебя такой острый язычок… — он проводит большим пальцем по моим губам и обнимает за талию. Расстояние между нами резко сокращается, а дыхание сбивается. — Но меня бы не потянуло к тебе с такой силой, если бы ты была другой.

И он завладевает моими губами, и эмоции, охватившие меня, поглотили мои протесты и смущение.

Никита обхватил ладонями моё лицо, и это прикосновение было таким нежным и волнующим, как и сам поцелуй. Я чуть не заплакала.

Вместо этого я обняла его за шею и прижалась к нему. Ноги покосились, но Никита прижал меня сильнее к себе, не выпуская губ из плена. Его язык ворвался в мой рот, запуская по всему телу разряды удовольствия.

Сейчас я жалела, что мы не у него дома, где стоит наша наряженная ёлка. Чтобы этот момент, который всегда присутствовал в моих мыслях, включал в себя наше Рождество. Чтобы он заменил собой прежний, где меня бросил Миша. Где он смотрел на меня с ужасом, перекошенным от злости лицом, представ передо мной в абсолютно новом свете.