И с привкусом любви на губах (СИ) - Скай Рин

- Джонни, не закрывай дверь! – бросаюсь я за ним. – Давай помогу раны обработать и забинтовать!

- Ну что ты, милая, я сам сейчас, быстро! – нежно улыбается он мне.

Так, это что сейчас было? Что за тупое геройство? Или не хочет передо мной слабым выглядеть? Так и не будет! А спину свою он как достанет? Нет, так дело не пойдет.

- А ну открой! – тарабаню я в дверь.

Джонни на удивление и с удивлением открывает. Я без лишних сантиментов вторгаюсь в просторную ванную комнату.

- Садись на бортик ванной! – командую я.

Критически осматриваю фронт работ на широких мужских плечах. Футболка так намокла от крови и приклеилась к коже, что ее легче разрезать ножницами, чем мучить Джонни, стягивая ее через голову.

- Что ты делаешь? – Джонни присел на край ванной, отчего она даже немного прогнулась под его тяжестью. Широко расставил ноги и пожирает меня своим ненасытным черным взглядом.

- Забочусь о тебе! – я аккуратно разрезаю ткань, обнажая мощный, поросший черным жестким волосом, раскаченный торс.

Джонни великолепен! Даже сейчас, весь в синяках и ссадинах, он мужественен как Аполлон, а его запах, здорового сильного самца бьет по моим рецепторам и меня штырит, точно заправского токсикомана. Расправившись с футболкой, я беру вату, бинты, перекись и пластыри. Сначала обрабатываю открытые раны. Дую на них, потому что Джонни, хоть и бравирует, но шипит от боли сквозь плотно сжатые зубы.

- Еще немного, потерпи! – уговариваю я его. – Вот так. – прохожусь тампоном по его густой разбитой брови. Осторожно клею пластырь, чтобы клейкая основа не попала на волоски.

Хочу перейти к его спине, но Джонни ловит меня, притягивает к себе, к своей обжигающей бронзовой коже, заключает в объятия.

- Обо мне никто так не заботился, Ален! – признается он мне.

- Не может быть! – возражаю я, но самом деле, отлично понимаю, что может, и еще как! Например, обо мне тоже мало заботились.

- Дядя не разрешал маме нянькаться со мной, - продолжает откровенничать Джонни. – Стыдил ее, что мол она мужика воспитывает, а не деву сопливую, поэтому поменьше там поцелуев всяких, и «впопудуния». Но мама, все же тайком обнимала меня, целовала, жалела, когда мне было плохо или больно… А потом ее не стало.

- Мне жаль. – искренне говорю я. – Сама потеряла маму достаточно рано. Я знаю, о чем ты.

- Македов же со мной никогда не церемонился. Воспитывал меня в спартанских условиях. Тогда я его ненавидел. А сейчас ему за это даже благодарен. Он научил меня главному: преодолению.

- Ты позволишь? – я выскальзываю из его ручищ, и принимаюсь обрабатывать спину.

***

Позже, сидим за накрытым столом. Джонни, как и обещал, заказал доставку из ресторана. Все привезенное оказалось свежим и горячим, а еще очень аппетитным. Джонни выключил верхнее освещение, зажег свечи. Градус романтики подскочил еще выше.

- Позволь мне покормить тебя? – Джонни мягко, но настойчиво забирает вилку из моих рук.

С удивлением смотрю на него.

- Ты позаботилась обо мне, а я хочу проявить заботу к тебе. – с улыбкой поясняет парень.

Джонни осторожно кормит меня и это очень странное ощущение. Даже приятное. Словно вернулась обратно в далекое раннее безмятежное детство, где все проблемы за меня решались старшими. И не было всего этого, дерьмового, взрослого…

Время близится к ночи, а я явственно ощущаю, что нам не надо спешить, я не знаю, как к этому отнесется Джонни, но нам лучше повременить и лечь спать в разных комнатах. Надо узнать друг друга получше, понять подходим ли мы, не разбежимся ли через неделю совместного существования… а постель – это очень серьезный шаг. И чем раньше я донесу это до Джонни, тем лучше.

- Ты сидишь вся как на иголках, - Джонни гладит меня по щеке, убирает прядь волос за ухо, рождая полчище мурашек одним этим небрежным движением. – Что случилось?

- Джонни, я хотела тебе кое-что сказать…

- Ален, я принуждать тебя не собираюсь. – читает мои мысли Джонни, - Уже по твоему лицу понял, что сегодня мне ничего не светит…

- Ты расстроен?

- Нет, ну что ты! – Джонни подхватывает меня на руки, несет в свою спальню, опуская на кровать. – Я хочу заботится о тебе, о твоих желаниях. Тебе нужно время, чтобы все понять? Я дам тебе его. Но, спать-то вместе мы можем? Просто спать? Ничего более? Если ты пока не разрешаешь мне любить твое тело, то позволь хоть обнимать его! Что на это скажешь?

- Если во сне случайно не пристанешь, то можно! – улыбаюсь я.

Джонни задорно смеется, разводя руками. Затем тянется поцеловать меня в макушку.

- Ложись, Аленушка. Я сейчас посуду в посудомойку закину и помассирую тебе ступни! Знаю, знаю, я - чудо! – тут же реагирует он на мои поднятые в удивлении брови. – А теперь я – твое чудо. Не благодари!

Глава 49

Следующая неделя, хотя и очень волнительная, проходит в любви и заботе. Мы с Джонни стараемся беречь друг друга, дарить тепло, ограждать от неприятностей. А их, неприятностей, только с одним Серым предостаточно.

Надя ведет себя словно побитый котенок, вызывая во мне острый приступ жалости. Мы возобновляем дополнительные занятия. Мне это особенно необходимо, потому что рядом с Джонни мне уже становится ни до какой учебы! Парень старается из всех сил: после занятий мы идем в торговый центр, где Джонни одевает меня, потому что не захотел брать вещи, что покупал для меня Македов. А после шоппинга мы идем в ресторан или кино.

Домработница теперь наведывается к нам в квартиру ежедневно – готовит, прибирается, в общем, Джонни ограждает меня от любого дискомфорта и ничего не требует взамен. Такая забота мне в дикость, ведь все остальные хотели от меня чего-то и оплачивали это финансами. Отец хотел выдать меня замуж повыгоднее, решив таким образом свои проблемы с долгами, Амиран хотел себе живую девочку для битья и насилия, Македов требовал родить ему наследника… А вот Джонни только отдает всего себя, заботится не за что-то, а вопреки!

А вот Марина бесится больше всех. Уж насколько она презирала Серого до этого происшествия, то теперь гнобит Надю почем зря. А уж меня ненавидит до такой степени, что боюсь, в один день всадит мне нож в спину, и это не фигура речи.

Я понимаю ее. Если она испытывает к Джонни какие-то чувства, то сейчас ей должно быть очень неприятно. Но я не отбивала его у нее. Меня не в чем упрекнуть. У них было не все гладко еще до моего появления в доме Македова.

- Гореть вам в аду, две идиотки, - «мило» шипит бывшая Джонни нам с Надей спины. – Скоро ты, Алена, пожалеешь обо всем! Впрочем, не буду тебе ничего рассказывать. Затаюсь на берегу и дождусь, пока мимо проплывет твой труп, вышвырнутый Джонни с моста!

- Свои влажные фантазии держи при себе! – да, с некоторых пор и я научилась давать отпор.

- Придержу, - ухмыляется она мне, скалясь точно гиена, - и дождусь твоего фиаско!

***

Сегодняшним вечером Джонни хмур и немногословен. Пришел домой и тут же к нам. Зыркает на Надю недобро.

- Что-то случилось? –  мы с ней валяемся на широченном диване в гостиной в обнимку с конспектами.

- Надь, не порть пацану жизнь! – требует Джонни. – Не трогал он тебя, это же ясно!

Надя застывает с конспектом, испуганно смотрит на меня, ищет поддержку и защиту, бедняжка.

- Надь, поедем, я тебя отвезу.

- К-куда? – заикается подруга.

- В Сизо, заяву заберешь.

- Джонни! – предупреждающе зову его я.

- Что Джонни? Вы знаете, что это его вторая ходка. Там по всей строгости натянут, ни один адвокат не вытащит парня! Надя!

- Ну и отлично! – пожимает точеными плечиками подруга, а я не узнаю ее. Столько ненависти в ней оказывается. – Отстанет от меня на ближайшие годы, а то пройти мимо нельзя было! Обязательно задерет, или ляпнет чего…

- Надя, ты молодого мужика ни за что сажаешь, тебя совесть не сгрызет потом?

- Надеюсь, этого поганца сгноят быстрей, чем я начну испытывать муки совести!