Эмма Ричмонд - За тридевять земель
— Да.
Вглядываясь в его лицо, она спросила сочувственно:
— Это было ужасно?
— Ужасно? Нет, мне очень нравилось.
Она не могла представить себе двенадцатилетнего ребенка в Оксфорде.
— Откуда ты узнал, что мой отец коллекционирует предметы, имеющие отношение к Крымской войне?
— Так же, как я узнал, что я не сын своего отца. Отец сказал мне.
— Сам? — воскликнула она в шоке.
— Да. Он рассказал, что я не его сын, о романе матери, о твоем отце. Он был прямолинеен. Смеялся над его хобби. Это показалось мне хорошим предлогом для приезда. Я не хотел, чтобы твой отец знал, кто я, пока мы не встретимся, хотел узнать его прежде. Я познакомился с его коллегами, выяснил, кто является экспертом в области Крымской войны. Это был профессор Уэйн. Я попросил его написать мне рекомендательное письмо.
— Так просто?
— Да, Абби, так просто. Я ненавидел тебя и твою мать. Я ненавидел своих родителей. Я боялся, что не смогу сдержаться и расскажу все твоей матери. Я понятия не имел, знала ли она о романе. Мне было все равно.
— И ты решил, что я приехала сюда, потому что узнала правду? Ты продолжал настаивать, чтобы я сказала тебе, почему хочу видеть Натана Табинера. Ты не хотел, чтобы я узнала?
— Да, я не хотел, чтобы кто-то из твоей семьи узнал, не хотел признаваться, что меня влечет к дочери человека, который разрушил мою жизнь. Мне нравится делать то, что мне нравится делать. Мне не нравится отчитываться перед другими. У меня были романы. Я ведь нормальный мужчина. Но никогда — с замужними женщинами и никогда — с женщинами, не следующими правилам. Я был эгоистом, я говорил тебе.
— Нет, не эгоистом. После того, как твой отец поступил с тобой, это легко понять.
— Мой отец был скорее разочарованным и обиженным, чем жестоким. У него был удар, и он остался наполовину парализованным. Он не мог справиться с этим. Это изменило его. Я думаю, он не собирался говорить мне, но он был болен и в ярости. Может, потому, что ему пришлось оставить бизнес сыну, который не был его сыном. Я не знаю.
И пока шок еще не прошел, сын поехал в Англию найти своего «настоящего» отца. И обнаружил, что тот уже умер.
— Мне было бы легче, если бы я знал правду. Тогда я бы понимал, почему меня не любят. Дети всегда винят себя, ты знаешь. Считают, что они в чем-то неправы.
— О, Сэм, — нежно сказала она, гладя его щеку. — Я не знаю, что тебе пришлось пережить, но это не должно портить тебе жизнь. Ты заслуживаешь счастья.
Он улыбнулся.
— Я не знаю, что такое счастье.
— Учиться любить себя, — не раздумывая, сказала она.
Он так странно посмотрел на нее, что Абби покраснела. Она сама не знала, почему так сказала. Наверное, потому, что так чувствовала. Абби изменилась под влиянием мнения других людей, а на самом деле ей следовало говорить только то, что думает она, а не другие. Она должна была быть самой собой.
— Я не имею в виду нарциссизм или эгоизм, но…
— Я понял, что ты имеешь в виду.
— Да?
— Да, но не думаю, что мне это подходит. Я то, что я есть. И не хочу меняться.
— Потому что тебе все равно, что о тебе думают другие люди?
— Да.
— Даже я?
Он поколебался, подумал, потом тихо ответил:
— Не знаю. Я ничего не знаю.
— О!
— Я не говорю, что мне плевать на твое мнение, но я не знаю, насколько могу открыться тебе… Или ты — мне. Ответственность — это новое понятие для меня. У меня нет опыта.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовал ответственность за меня.
— Не за тебя, — поправил он. — За твое счастье. Расскажи мне о своем детстве.
Она не поняла, почему он так быстро сменил тему разговора. Она вдруг задумалась над тем, что, может быть, с ней что-то не так, раз она влюбилась в человека, который не хочет, чтобы его любили. А она любит его, подумала она. Каждая минута, проведенная с ним, только подтверждала это. Она не хотела, чтобы он изменился, хотела только знать, что он чувствует. Поэтому она рассказала ему о своем детстве и о многом другом, удивляясь тому, сколько разных тем они могут обсудить. И, сравнивая его детство со своим, она поняла, как несчастен он был.
Потом они оделись, навестили Деллу, но ничего не сказали о том, что произошло. Они поели в кафе на открытом воздухе, вернулись в квартиру и, не говоря ни слова, направились в ее комнату.
Когда они проснулись утром, все еще шел дождь. Уютно устроившись в его объятиях, Абби уставилась на дождь за окном.
— Мы забыли закрыть жалюзи.
— Ммм, — лениво потянулся он. — Мы думали о других вещах.
Она улыбнулась.
— Но оденься получше, когда поедешь на турнир, а то промокнешь.
— Да, у меня есть дела на пару часов, так что мы вместе позавтракаем.
— На балконе, — улыбнулась она.
— Да. Пойдем.
Она смотрела, как он одевается и упаковывает сумку. Он делал все очень аккуратно, что заинтриговало ее.
— Я могу подвезти тебя.
— Не нужно — за мной заедут.
— У тебя есть машина?
— Нет. Но это неважно.
Он застегнул сумку, взял зонтик, дождевик, клюшки для гольфа и поставил все это возле двери.
— Все собрал?
— Да.
— Тогда хорошей поездки. Не пей много и не забывай переодеваться, если промокнешь.
Он рассмеялся. Обняв ее, он сказал:
— Если у тебя будут проблемы, позвони Грегу. У тебя есть его номер.
— Хорошо, — она крепко поцеловала его.
Он поцеловал ее в ответ, и в тот же момент раздался автомобильный гудок снаружи. Отпустив Абби, он открыл дверь. Помахал и вернулся к ней.
— Я приеду в воскресенье вечером. — (Она радостно улыбнулась.) — Я привык к твоей равнодушной улыбке.
Она изобразила равнодушную улыбку. Он долго смотрел на нее, словно стремясь запечатлеть ее лицо в памяти, потом забрал вещи и вышел.
Закрывая дверь, она перестала улыбаться. Она будет скучать по нему, но будет ли он скучать по ней?
Все следующие три дня, не прекращаясь, шел дождь. Время остановилось для нее. Сэм забрал единственный в квартире зонтик, а у нее не было пальто. Поэтому она оставалась дома. У нее было так много времени, чтобы думать, скучать, огорчаться, что к воскресенью она ужасно нервничала. Она чуть не плакала. Но дождь уже не был таким сильным, и она решила навестить Деллу.
Вернув костыли, навестив Деллу, Абби медленно шла по коридору, размышляя, чем бы заполнить остаток дня. Она автоматически улыбнулась встречному молодому человеку, который выглядел так, словно сегодня наступило Рождество.
— У меня сын! — воскликнул он с гордостью.
— Поздравляю, — тепло сказала она. — Сколько он весит?
