Изабелла Розенталь - Святая грешница
— Он подумал, что история с мусором — моя игра, правда?
— Да, я это поняла уже утром, когда он оставил деньги, какие-то серьги и сказал, что ты превзошла сама себя.
— Это ужасно.
— Совсем не ужасно, я ему так понравилась, что мы договорились сходить вместе на детский спектакль! Он же очень любит детей. И он ничего не спрашивал о тебе, будто все, что произошло, действительно хорошо. Когда он ушел, я принялась изучать дальше записную книжку и нашла интересное имя в графе на букву «Р».
— Рикардо?!
— Да, я позвонила по этому номеру, и мне ответил мужчина. Мы долго говорили обо мне, потом он рассказал, что уехал в Австрию, где сейчас и находится. А потом, Мария, я не знаю, как получилось, он завлекал меня своими словами, и я, словно под гипнозом, все ему рассказала. Я рассказывала с удовольствием о том, что у тебя здесь происходило. Я рассказала ему абсолютно все.
— Зачем?
— Я не знаю, он такой интересный, так расспрашивал о тебе.
— Он пообещал приехать к тебе?
— Нет, он живет один, и я ему не нужна, потому что любит он только тебя. Единственное, что он не сказал мне, — почему вы перестали общаться…
— Потому что я не верила ему, он был слишком навязчивым, постоянно хотел быть рядом со мной, всегда слушался меня во всем и пытался угодить.
Мария поняла, что еще одному человеку сделала больно.
— Потом я позвонила еще по нескольким номерам. Несколько раз отвечали женщины, и я просто им говорила: «Мне нужно поговорить с вашим мужем». Некоторые женщин кидали трубку, а одна сказала: «Если ты та самая Мария, то можешь прийти и забрать его вещи, он повесился, узнав, что ты ему изменяешь». В своей предсмертной записке жене, он все изложил так, как есть.
— Анита, кто это был?
— Не знаю, в книжке он подписан «По средам, в нечетные дни», под буквой «Г».
— Бедная женщина, его жена. Вот о ней я знала, и он все время грозился себя убить, но я только смеялась, мне никогда не приходило в голову его жалеть. Больше ты туда не звонила?
— Нет, зачем? А еще приходит какой-то старик — я не могу сказать, что он мне нравится, но он настойчиво пьет со мной чай и говорит, что не важно, сколько тебя нет, он будет ждать тебя здесь. Кажется, я его видела раньше…
— Не прогоняй его, он — очень милый и заботливый.
— Не прогоняю. Он рассказал, что после вашей последней встрече ему приснился сон. Он видел свою жену, которая настояла на том, чтобы он следил за тобой.
— Вот старик, он же придумал это! Он просто очень любит свою жену и ждал одобрения от нее, чтоб приходить ко мне.
Официант подошел к Марии.
— Вам пора, Вас ждут в клубе.
— Еще минуточку, я только попрощаюсь, — он одобрительно кивнул.
— Анита, прости меня за все, прости, Анита. Я искуплю свои грехи пред тобой, перед всеми, я такая жалкая.
— И ты меня прости. Но скажи, правильно ли я поступаю? Здесь теперь гораздо меньше вещей, прости, но лучше мне сейчас об этом сказать. И, кажется, соседка украла кое-что из твоих драгоценностей.
— Решать только тебе, как поступать. Разве я могу тебе что-то советовать? Я крепко обнимаю тебя и хочу, чтобы хотя бы ты стала абсолютно счастлива, Анита, делай для этого все, что захочешь. Я чувствую, что все меняется. Я не знаю, как тебе объяснить. Но иногда годами смотришь в одно окно и видишь один и тот же пейзаж, а в один момент подходишь к тому же окну — и пейзаж уже совсем другой. А иногда, оказывается, надо разбить окно, чтоб начать видеть мир по-другому. Мне кажется, сейчас окно трещит и трескается, и скоро его вынесет совсем. Прощай, живи, как хочешь.
Мария почувствовала, как ее бросило в жар, и она еще попросила воды у официанта, но он отказал.
— Вам следует пройти в клуб. Срочно! Вас ждут люди, невежливо заставлять ждать людей, Вы разве не понимаете? Идите быстрее!
Все были очень странными. Или это был сон?
Глава 14. Очищение
Существует такая степень счастья и горя, которая выходит за пределы нашей способности чувствовать.
Франсуа Де ЛарошфукоУ входа в клуб Марию ждала Кристина. Она обрадовалась встрече, но Мария уловила в ее глазах намек на грусть.
— Ты пришла за сумочкой? Или решила остаться? Знай, что я в любом случае рада тебя видеть.
— Ты права, я хочу остаться. Но как вы появились в моей жизни?
— Ты вызвала такси, и мы появились. Пойдем, нас ждут внизу.
Эдвард сидел в эфирном кресле с кружкой кофе в одной руке и тростью в другой. Взглядом он изучал кончик трости и в воздухе рисовал области, которые после разбивал ударом. Рядом с ним, на коленях, стоял мужчина в костюме, скрывающем все тело, и внимательно слушал пояснения Эдварда.
— Видишь, вот эта точка, ее нужно предварительно одарить ласками, устроить праздник этой точке, а потом кончиком, как указкой, точно нанести рефлекторный удар, после чего… — его перебила Кристина.
— Вы не слишком увлеклись? Время вышло. Поднимайся с колен, мой верный пес, можешь сторожить снаружи наше жилище и не появляйся до тех пор, пока эта дама не выйдет, ясно?
Человек что-то промурлыкал, медленно качая головой, он встал. Эдвард попросил Кристину присесть рядом на пол и усадить Марию так, чтоб она могла расслабиться.
— Мария, чего ты хочешь?
— Хочу, чтобы меня отлупили, как следует. В детстве меня никогда не били, но в последнее время я стала думать, что зря.
— Это не ответ. Ты знаешь, что сейчас у тебя взгляд блаженной?
— Блудный?
— Нет, блаженный. В твоих глазах я вижу покой и уверенность. В них нет страха. Ты знаешь, что с тобой здесь будет?
— Я хочу, чтобы мне сделали больно. Та девушка, которую я видела сегодня, она, испытав столько мучений, казалась счастливой в конце пути своих страданий.
— Так и есть. Главную суть происходящего ты уловила. Я вижу твое рвение быстрей оказаться связанной и отшлепанной, но с этой минуты ты должна выбрать: кто будет отдавать тебе приказы: я или Кристина. Если мы тебя не устраиваем, мы можем пригласить еще людей. Они с радостью придут заняться новенькой.
— А вам доставляет удовольствие делать людям больно? — она обратилась к Эдварду, так как Кристи вышла отпустить своего сторожевого пса на волю. Она поняла, что сеанс с Марией будет продолжительным.
Эдвард встал, снял с себя рубашку и остался в одних кожаных штанах. Он стал ходить кругами, что очень надоедало, но говорить что-то против его движений, слов, решений уже было запрещено.
— Мария, все знают меня, как Эдварда-таксиста. Я хочу тебе рассказать немного о себе, чтобы установить некоторую нить доверия. Я вижу, что ты не умеешь доверять людям, а просто их используешь. Даже когда пытаешься сделать добро, ты умышленно извлекаешь из этого эгоистичное моральное удовлетворение для себя. Поэтому, я хочу, чтоб ты доверилась мне.
