Сара Дарлингтон - Он принадлежит мне
— Что за... что случилось?
— Перцовый спрей. — Робби прошёл мимо папы, а я всё ещё свисала с его плеча. Воду в пабе "У Майка" выключили перед ремонтом, который должен был скоро начаться. Мой дом был самым ближайшим источником воды. Робби всё время продолжал твердить, что мы должны промыть мои глаза. Мне было плевать, что мы должны сделать, я просто хотела, чтобы боль прекратилась
— Ты распылил перцовый спрей на мою дочь? — вскричал отец, следуя за нами.
— Она сама распылила его, сэр.
Робби, который был знаком с топографией моего дома, понёс меня прямо на кухню. Когда мы добрались до раковины, он опустил меня на пол и открыл воду. Я практически окунула свое лицо в раковину, холод был восхитителен. Я продолжала промывать глаза водой, безразличная ко всему, что происходило вокруг меня, рука Робби лежала на моей талии. Я не отталкивала её, потому что солгала, если бы сказала, что мне это не нравится.
Папа нависал с другой стороны, инспектируя мои глаза.
— Как это произошло? Кому-нибудь лучше начать всё объяснять — немедленно.
— Я спросил вашу дочь... хм... увеличила ли она свою грудь, и она попыталась обрызгать меня, — признался Робби.
Папа хмыкнул.
— Моя девочка! — затем, к моему полному разочарованию, он добавил. — Но ты был прав, она это сделала. Почти год назад.
— Папочка! — закричала я. — Нельзя так просто говорить об этом! И пожалуйста, нельзя ли прекратить обсуждать мою грудь? — я не смела смотреть на Робби. Он, вероятно, был либо в ужасе, либо доволен собой, я не хотела видеть ни то, ни другое.
— А что? — защищаясь, спросил папа. — Все и так в курсе, Мэгги Мэй. И это не имеет значения. Кстати, а кто дал тебе перцовый спрей?
Анита прочистила горло. Она стояла на пороге кухни, крепко ухватившись за свою сумку и, кажется, нервничала больше, чем когда-либо. И это женщина, которая обычно излучает уверенность, но может быть, ей было неуютно находиться в моём доме, так как она общалась с членами моей семьи лишь на работе.
— Это была я. Мне очень жаль, Рид. Я должна была показать ей, как им пользоваться. Я думала...
— Всё в порядке, Анита. Это не твоя вина.
— Воды уже хватит. Нам теперь нужно молоко, — пробормотал Робби мне на ухо. Он отошёл от раковины, чтобы подойти к холодильнику, нашёл молоко, и налил немного на бумажное полотенце. Затем вернулся, и прижал его к моим глазам. — Лучше?
— Немного, — пробормотала я. Вообще-то, я чувствовала себя восхитительно. Но не могла допустить, чтобы он узнал об этом.
Я ненавидела мысль о том, что Робби теперь знает о моей груди. Я хотела бы, чтобы никто не знал. Если бы подобное сделала Клара, то она бы не допустила, чтобы хоть кто-нибудь узнал об этом. Не очень-то удобно говорить людям "о, да, они выросли" тогда, когда у твоей идентичной близняшки грудь не изменилась. Папа разрешил бы Кларе пойти на операцию, не такое уж большое дело, но нет. Клара назвала меня фальшивкой, и сказала, что с моей стороны нелепо даже просить её о подобном, и вбила между нами клин ещё глубже.
Но я гордилась собой из-за того, что это сделала. Эндрю посчитал, что я так поступила из-за него, но единственной причиной подобного поступка была я сама. Теперь я чувствовала себя более уверенной. Я не пошла на чрезмерное увеличение, всего лишь с размера А до размера С. И что такого в том, что я не хочу говорить о своей груди со всем миром?
— Ну, кажется, я достаточно запачкал брюки для одного дня, — пошутил папа. — Рад видеть тебя, Робби. Правда, рад. — Напряжение моего старика ушло, и проявилась его мягкая сторона. Он не превратился в Рида Райдера за одну ночь, потому что у него был кол в заднице. Он стал Ридом Райдером потому, что был лёгким человеком, и его невозможно было не любить. И всё же, ему удалось удивить меня, когда папа протянул руки и сжал своего бывшего приёмного сына в крепком объятии. Учитывая папино поведение в последний день перед отъездом Робби, его жест не мог не удивить меня. — Что привело тебя назад в Блу-Крик?
Робби, со своей стороны, сжал папу в медвежьем объятии. Они похлопали друг друга по спине, мужчины часто так делают, а затем оторвались друг от друга так, словно в моей жизни только что не произошёл самый унизительный момент.
— Я купил бар, — ответил Робби, пожав плечами. — Вы его знаете, паб "У Майка", на Морган Стрит.
— Не шутишь? Я рад за тебя.
Робби опёрся на стойку недалеко от того места, где я всё ещё стояла, склонившись над раковиной, и наши руки чуть соприкоснулись. Его присутствие рядом со мной словно обеспечивало мне защиту. Неужели он специально встал так близко ко мне?
— Ты заставил старика Майка продать его бар? — с удивлением спросила Анита. Она прошла чуть дальше в кухню, и положила свою сумку на кухонную стойку, заметно расслабившись.
— Да. И причём чертовски дёшево, — ответил Робби. — Я занимаюсь восстановлением баров. Понимаете, типа как с домами. Я задёшево покупаю их, реставрирую, и выгодно продаю. Так я зарабатываю.
— И за это дают хорошие деньги? — спросил папа.
— Как повезёт, каждый раз это игра в рулетку. Пока мне везло.
— А твоя мама? Где она сейчас?
— В Тампе, Флорида. Мама откопала какого-то полуслепого, стоящего одной ногой в могиле, восьмидесятилетнего миллиардера, — ответил он с заразительной улыбкой. — Наверное, это любовь.
Папа расхохотался, его смех заполнил кухню.
— Рад за неё, — он присел, и хлопнул себя по колену. — Рад за неё. Рад слышать, что она следует за своей мечтой. — Потом Рид направился к холодильнику. — Кто что хочет? Здесь есть всё, что угодно. Анита?
Пока Анита и папа были заняты нашим промышленных размеров холодильником, Робби осмотрел мои глаза. Я стояла неподвижно, когда мужчина взял меня за подбородок и повернул в свою сторону. Вынув из моих рук смоченное в молоке полотенце, он краешком промокнул уголки глаз. Жест был милым, и моё сердце чуть затрепетало. Могут ли эти чувства к нему быть тем, на что я надеялась? Что бы они ни значили, я их приветствовала, всё что угодно, чтобы отвлечься от мыслей о Лео.
— Прости меня за это, — прошептал Дин. — Если ты хочешь, я позволю Аните обрызгать себя, и тогда мы оба будем неудачниками.
Я не удержалась от улыбки.
— Так по-джентльменски с твоей стороны... но в этом нет нужды. И всё же, мне любопытно, откуда ты знал, что молоко поможет?
— По собственной глупости. Несколько лет назад я участвовал в чемпионате по поеданию горячих крылышек в Теннеси. Крылышки были в соусе "Хабаньеро", и каким-то образом, он попал мне в глаза. Второй худший момент в моей жизни.
— А какой был первым?
— Когда я потерял тебя.
Мои губы пересохли, и я сразу же разорвала зрительный контакт, попятившись от него. Мои мысли перепрыгнули на Лео. Я прямо представляла себе его глупые, ехидные комментарии в этот момент. Он бы сказал о том, каким клише были слова Робби, и что он, скорее всего, использовал их, чтобы проникнуть мне под кожу. Не зная, на что мне смотреть, я повернулась к папе и Аните, которые разобрались с холодильником, и каждый нёс в руке по бутылке "Короны".
