Лариса Уварова - Коллеги
— Ну, это мне подойдет, — уверенно заявил Ва‑но. — Вдруг одна из них приметит красавца, умильно взирающего на нее посредством телекамеры, и не устоит перед моим скромным очарованием?
Анна погрозила ему кулаком.
— И думать забудь. Ты на работе, помни, пожалуйста.
— Да ладно, — отмахнулся оператор. — Уже и пошутить нельзя.
— Только не со мной, — вздохнула она. — Сегодня меня ожидает столько работы, что боюсь, места для шуток уже не остается.
Они поднялись по парадной лестнице. Было раннее утро, но большая надпись «Russian Stars» все еще сияла неоновыми огнями, разгоняя серость и унылость наступающего дня. Студия — большое здание правильных пропорций, выглядела очень приветливо.
Дэн Смирнов оказался совсем не таким, каким Анна ожидала его увидеть. Они общались совсем мало: одного ужина в ресторане да пары телефонных звонков, конечно же, совершенно недостаточно для того, чтобы узнать человека, но она льстила себя надеждой, что знает Дэна Смирнова довольно хорошо для того, чтобы он преподнес ей еще какой‑нибудь сюрприз. Однако он его преподнес, и нельзя сказать, чтобы сюрприз оказался приятным.
Новый Дэн Смирнов держался с Анной, как и со всей съемочной группой, сдержанно‑холодно. После того как Анну провели, да с какой официальностью, в сопровождении секретарши, бесцветной женщины лет сорока пяти — в личный кабинет Кутюрье, заставив ее перед этим прождать полчаса (у господина Смирнова, видите ли, важный телефонный разговор, и он просит его не беспокоить), он, поднявшись ей навстречу и окидывая ее мимолетным взглядом, только и сказал:
— Начинаете работать? Желаю удачи.
Ни сама Анна, ни ее новый костюм явно не произвели на него ни малейшего впечатления. Это было тем более обидно, что именно сегодня она особенно тщательно потрудилась над своей внешностью и выглядела так, что даже сама себе нравилась, что случалось не часто.
А Анна хотела, но не могла не обращать на него внимания. Дэн был одет в черную рубашку и такого же цвета брюки свободного безупречного покроя. Верхние пуговицы рубашки он расстегнул, так что шея была открыта, и Анна изредка невольно останавливала на ней взгляд. Она украдкой смотрела на эту высокую крепкую фигуру и чувствовала обиду из‑за того, что он, Дэн Смирнов, державшийся с ней так приветливо, сегодня не обращает на нее ни малейшего внимания.
Зато Анна открыла в нем много нового. Это был другой человек, специалист, эксперт, критик, гений, наконец, заражающий своей энергией всех вокруг. Сейчас он находился в зале с большим подиумом и распекал какую‑то манекенщицу, которая поскользнулась на гладком полу.
— Как ты ходишь? — орал он на незадачливую модель. — Что у тебя на ногах? Что у тебя на ногах, я тебя спрашиваю?!
— Туфли, — боязливо выдавила из себя девушка, при виде которой Вано округлил глаза и потер пухлые ладони.
— Туфли? — взорвался Дэн. — А почему же ты тогда ходишь в них, как будто у тебя на ногах ходули? И учти: еще раз поскользнешься или споткнешься, на кастинги можешь даже не приходить. В моем бизнесе такие не нужны, поняла?
Девушка неуверенно переступила с ноги на ногу и так же неуверенно кивнула.
— А если поняла, — неожиданно мягко сказал Дэн, — то попробуй еще раз. Давай. Включите музыку! Двигайся, вот так, легче, легче, от бедра. Умница! Вот так и пойдешь в день премьеры, ясно? Только так!
Девушка улыбнулась. На нее явно действовало обаяние Дэна. Анна кисло подумала про себя, что Дэн смотрит сейчас на эту манекенщицу, как и на нее в ресторане. Сердцу вдруг стало больно. Она поспешно отвернулась.
Буквально через пять минут Дэн уже спорил с дизайнером одежды.
— Тут выбран неправильный тон, — говорил он убежденно, склонившись над каким‑то эскизом. — Я же объяснял вам, что замысел несколько изменился. Эта модель будет выбиваться из общего тона, она будет смотреться холодной. Яркий всплеск вот здесь… и здесь, видите? Яркий всплеск, вот что необходимо. Дисгармония, несовершенство, пусть так, но какое впечатляющее, согласитесь… Это вы могли бы и не снимать, — бросил он Анне. — Такие споры возникают у нас сплошь и рядом, у вас будет еще немало возможностей заснять подобные эпизоды. Что вы еще планировали на сегодня? — вдруг поинтересовался он. — Кажется, интервью со мной? Хотите, чтобы я изложил концепцию новой коллекции?
— Да, мне хотелось бы… — начала Анна.
— Простите, мне некогда, — оборвал ее Дэн. — Я, пожалуй, уделю вам десять минут, но не больше. — Он заглянул в записную книжку. — У меня важная встреча сегодня, а вам она не будет интересна. Кроме того, это встреча не имеет ничего общего с вашей задачей, так что во второй половине дня вы можете быть свободны. Хотя, конечно, — тут же поправился он, — вам никто не запрещает снять что‑то еще. Посмотрите, как шьются шедевры, если хотите, — предложил он скромно. — Пожалуй, вам будет интересно узнать, как замыслы воплощаются в жизнь. — А полчаса спустя, в камеру, как бы продолжая тему, сказал: — Каждая коллекция, да что там говорить, каждая вещь в коллекции — это тщательно продуманный результат умственной работы, вдохновения, сомнений.
Добросовестный Вано снимал интервью, стараясь держать в фокусе Дэна и сидящую напротив него Анну, и, наверное, думал: «Прямо‑таки встреча двух священных чудовищ: акула модельного бизнеса и не менее зубастая, чем этот Смирнов, журналистка, которая обязательно прогрызет себе дорогу к вершине». От напряженной работы с него градом катил пот, но он не позволял себе даже достать платок и протереть линзы очков: при таком человеке, как Дэн Смирнов, отлынивать от своих обязанностей, хотя бы даже на секунду, было как‑то совестно.
В конце рабочего дня Анна была как выжатый лимон. У нее накопилась масса впечатлений, в которых еще предстояло разобраться. Кроме того, она испытывала одновременно восхищение, разочарование, досаду и восторг — сложный букет чувств, который почему‑то казался столь же противоречивым, как и гармоничным. Именно таким, решила она, должен быть Дэн Смирнов. Разным. Всяким. И в этом его шарм.
Прощаясь с Анной, он вел себя подчеркнуто вежливо и даже преподнес ей какую‑то редкую орхидею в изящной картонной коробочке с прозрачными целлофановыми «окошечками», но и от этой вежливости и предупредительности веяло холодком. Дэн не поцеловал ей руку, а просто пожал ее и, едва попрощавшись — Анна даже не успела выйти из его кабинета, — уже стал набирать какой‑то номер телефона.
Вернувшись, домой и, погрузившись в теплую ванну, Анна вдруг задумалась: интересно, а что же чувствует женщина, принадлежащая Смирнову? Она живо представила себе его крепкую налитую фигуру, его густые волосы, которые, наверное, так приятно было бы перебирать… На свое воображение ей никогда не приходилось жаловаться — оно было даже слишком развито, но уже через минуту постаралась отогнать от себя все мысли о Дэне. Хотя, засыпая, все же подумала, что прошедший день мог бы быть просто прекрасным и работа принесла бы ей радость, если бы… если бы он не держался с ней так холодно. От этой мысли ей стало неуютно, и, проворочавшись с боку на бок где‑то с полчаса, она поняла, что заснуть, скорее всего, не удастся, Анна включила лампу, стоящую на тумбочке возле кровати. Котька, счастливец, спал, зарывшись в одеяло, положив голову на передние лапки. А она раскрыла толстую книгу — ей предстояло выдержать еще одну «белую ночь».
