Марта Шилдз - Вот так встреча!
— Вы играли в прятки? — спросил один из журналистов.
— А может, принцесса убегала от вас? — спросил другой.
Все засмеялись. Все, кроме Джози.
Бак добродушно улыбнулся и направил своего коня вперед. Журналисты расступились. Конь, послушный седоку, двигался спокойно и размеренно. Бак смотрел на Джози, не отрывая глаз. И этот проникновенный взгляд успокоил ее. Она почувствовала облегчение, внезапно со всей остротой ощутив, что небезразлична этому мужчине.
Остановив своего коня рядом с лошадью Джози, Бак наклонился и ловко поцеловал ее в губы.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
Она кивнула.
Фоторепортеры, все это время продолжавшие щелкать затворами фотоаппаратов, зашумели с новой силой, атакуя обоих все новыми и новыми вопросами.
Бак, повернувшись к журналистам, поднял руку, прося их замолчать. Воцарилась тишина.
— Давайте соблюдать порядок, и тогда мы сможем ответить на ваши вопросы. В противном случае эту импровизированную пресс-конференцию придется отменить. Поднимайте руку, а я буду вызывать вас.
Тут же поднялся лес рук.
Бак указал на одну.
— Правда, что вы связаны брачными узами лишь на бумаге?
— Это вас не касается, — резко ответил Бак. — Следующий, вот вы, в серой рубашке.
— Как долго длился ваш роман до женитьбы?
— Это тоже не ваше дело. Следующий. Вы, блондинка с длинными волосами. Вопросы, касающиеся личной жизни, не принимаются.
— Сейчас во дворце вы спите вместе?
— Принцесса беременна? — выкрикнул кто-то вне очереди.
С каждым вопросом Джози чувствовала, как силы покидают ее. Это сборище не имело ничего общего с пресс-конференцией в ее понимании.
Бак, недовольно покачав головой, бросил взгляд на жену. Увидев на ее лице панику, он повернулся к журналистам и начал рассказывать им о курорте, который собирался строить на этом острове.
Некоторые журналисты продолжали задавать вопросы личного характера, однако Бак, как и прежде, игнорировал их. Большинство же очень скоро поняли, что он сообщает им сенсационные новости, и заставили своих коллег замолчать.
Джози успокоилась. Поток интимных вопросов иссяк. Теперь журналисты расспрашивали Бака, интересуясь экономикой Княжества Монклер, и Джози сама с огромным вниманием слушала его ответы.
Вначале все, что говорил ее муж, казалось ей безобидным, но чем больше она его слушала, тем тревожнее становилось у нее на душе. Бак говорил о своих планах, о том, каким станет этот остров в двадцать первом веке.
— А какую выгоду вы лично намерены получить от всей этой сделки? — неожиданно поинтересовался один из журналистов.
Бак с улыбкой взглянул на Джози.
— Кроме вот этой очевидной? Журналисты засмеялись, поняв его намек. По спине Джози пробежал холодок.
— Если все пойдет по плану, доходы от моих инвестиций должны быть… значительными. — Лицо Бака светилось. Он явно гордился собой.
«Контракты уже подписаны…»
Джози вновь вспомнила эти слова Бака. И еще она вспомнила опубликованное в журнале интервью с одним из его друзей. Тот вспоминал слова Бака, который как-то признался ему, что деньги интересуют его гораздо больше, чем секс.
«Увеличение собственного капитала — это удовольствие, которое ты можешь получать не раздеваясь». Джози вспомнила и эти слова Бака, сказанные им в тот день, когда он обучал ее операциям с инвестициями.
Размышляя над подобными его высказываниями, она решила, что поняла наконец причины его странного поведения после регистрации их брака. Он отказывался от исполнения своего супружеского долга потому, что боялся остаться навсегда связанным с ней брачными узами. Да, Бак упорно сопротивлялся ее чарам, но потом вдруг, совершенно неожиданно, сдался и стал супругом, причем не только на бумаге. Почему он это сделал?
Тревожным мыслям Джози, казалось, не было конца. Еще она припомнила, что в тот день, когда они стали близки, Бак слушал новости и наверняка услышал что-то о финансовых трудностях Княжества Монклер. Поразмышляв на эту тему, он, вероятно, решил просто в очередной раз выгодно вложить свои деньги.
Страшная мысль о предательстве Бака болью отозвалась в сердце Джози. Да-да, теперь она не сомневалась, что стала всего-навсего лишь частью его нового проекта.
В ту памятную ночь Бак отдавал свою любовь вовсе не Джози. Он отдавал свою любовь деньгам.
Глава двенадцатая
Ужаснувшись результату своих собственных рассуждений, Джози тем не менее пришла к выводу, что на самом деле все обстояло именно так. Вовсе не Джози соблазнила Бака, и в этом не было никаких сомнений. Несмотря на все ее уговоры заняться с ней любовью, Бак решился на этот шаг только тогда, когда понял, какие финансовые просторы открывает перед ним брак с этой женщиной.
К сожалению, Харди Уинфорд Бьюканан Второй ничем не отличался от Альфонса Пике.
Джози остановила взгляд на муже, продолжавшем с энтузиазмом говорить о деньгах, которые он собирался заработать для Монклера и, конечно, для себя.
Поняв, что лицезреть эту сцену у нее больше нет сил, она пришпорила Алетт и направила ее прямо на толпу. Журналисты от неожиданности расступились.
Бак тут же объявил о завершении пресс-конференции.
Джози, не обращая ни на что внимания, выбралась из толпы и погнала лошадь галопом вперед.
Бак на Байярде догнал их на полпути от дома.
— Я думал, ты умеешь вести себя с журналистами и сможешь должным образом отвечать на их вопросы.
Джози промолчала и только сильнее пришпорила Алетт. У конюшни она не приласкала свою лошадь, как делала это обычно, а, бросив поводья удивленному конюху, побежала ко дворцу.
Бак уже у двери схватил Джози за руку и остановил.
— Что с тобой происходит, принцесса? Хочешь, чтобы мы оба сломали себе шею?
Джози выдернула руку.
— Извини, если ты не поспевал за мной. Мне же эти места хорошо знакомы.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он, преградив ей путь.
— Бак, меня ждут в…
— А это неважно, где тебя ждут. Я твой муж, и ты обязана уделить мне хотя бы десять минут своего драгоценного времени.
Джози бросила многозначительный взгляд на охранника, стоявшего неподалеку.
— Ты хочешь говорить здесь?
Бак глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и открыл дверь.
— Я провожу тебя в твою комнату.
Джози замерла, почувствовав, как его рука коснулась ее спины, а потом легла ей на талию. Бак нисколько не смущался. Всем своим видом он показывал, что имеет на это право.
— Журналистам, — сказал он через минуту, — не стоит показывать свой страх. Они чуют его, как гончие добычу.
