Барбара Брэдфорд - Ее собственные правила
– Люк?
– Да?
– Вы были женаты?
– Да. Это вам Агнес рассказала? – вопросительно поднял бровь Люк.
– Нет, – нахмурилась Мередит. – Почему вы так решили?
– Ни почему, – ответил он и пожал плечами. – Просто мне так показалось, вот я и предположил. Да, я был женат. Моя жена умерла шесть лет назад. Анник прекрасно себя чувствовала, никто и предположить не мог, что у нее рак. Болезнь быстро прогрессировала, Анник умерла через полгода после того, как ей поставили диагноз. Ей было всего тридцать семь. – Он замолчал, кашлянул. – Мы были женаты восемь лет.
– Мне очень жаль, Люк. Какая страшная трагедия. Вы понесли тяжелую утрату. – Мередит с тревогой смотрела на него, надеясь, что не слишком сильно разбередила старую рану. Как глупо было с ее стороны спрашивать про жену!
– Детей у нас не было, – сказал Люк. Мередит не ответила, думая о своем.
Люк поставил бокал на столик и подбросил в камин пару поленьев.
В комнате царило молчание, только потрескивали поленья да тикали часы.
Наконец Мередит нарушила тишину:
– Жизнь не бывает легкой, что бы мы там ни думали. В ней всегда присутствуют боль, страдания, проблемы. И потери…
– Все правильно. Вы совершенно правы. Моя ирландская бабушка была не только красивой, но и мудрой. Она всегда нам повторяла: «Жизнь тяжела, такой она и должна быть и другой быть не может. Такова земная участь нас, смертных, поэтому нам следует радоваться даже самому маленькому кусочку счастья, выпадающему на нашу долю. А уж если нам повезет и мы встречаем человека своей судьбы, нам нельзя отпускать его от себя». Так она говорила, и я подозреваю, что бабушка Роза не ошибалась.
– Я не встретила человека своей судьбы, – неожиданно для самой себя призналась Мередит и тут же пожалела о своих словах.
– А я встретил. Но она умерла. – Люк невидящими глазами смотрел в пространство. – Больше со мной такого не случалось. Но я не теряю надежды… – Он многозначительно взглянул на Мередит, но она сделала вид, что не заметила этого взгляда.
– Отец Кэтрин умер, – вдруг сказала она, – но он был женат, так что… Я никогда не смогла бы связать с ним свою жизнь. С отцом Джона мы развелись… Он-то уж точно не был человеком моей судьбы, мы совершенно не подходили друг другу… – Она умолкла, не закончив фразы.
– Давно вы развелись?
– Шестнадцать лет назад.
«Слишком много признаний, – подумала она. – Что это я вдруг разоткровенничалась? Почему я рассказываю ему вещи, о которых ни с кем не говорю? Я ведь совсем не знаю этого человека».
– Вы непременно встретите человека своей судьбы, Мередит, – пообещал Люк. – Я уверен в этом. – Он хотел добавить, что, кажется, она уже его встретила, но предпочел воздержаться.
В дальнем конце библиотеки открылась дверь, и на пороге появилась Матильда. Она деликатно кашлянула.
Люк обернулся.
– Да, Матильда? Обед готов?
– Да, мсье.
– Отлично. – Повернувшись к Мередит, Люк сказал: – Не знаю, как вы, а я проголодался.
– Я тоже.
По дороге в столовую Люк сообщил:
– Я просил Матильду приготовить довольно простой обед. Овощной суп, омлет, зеленый салат, сыр и фрукты. Надеюсь, вам понравится.
– Звучит соблазнительно, – отозвалась Мередит.
Люк улыбнулся, взял ее под руку и подвел к столу, накрытому для обеда.
И вдруг Мередит почувствовала: она ничуть не жалеет, что рассказала ему о себе. Она знала – Люк не станет ее осуждать. Мередит доверяла этому человеку.
И еще: рядом с Люком де Монбуше она почему-то чувствовала себя в полной безопасности.
13
После обеда Люк повел Мередит погулять по парку. Гуляя, они беседовали о самых разных вещах, но время от времени разговор сворачивал на его бабушку. Люк рассказал массу забавных историй о Розе де Монбуше, Мередит слушала с неподдельным интересом.
– В ваших рассказах, Люк, бабушка Роза предстает как живая. Мне жаль, что я ее не знала.
– Она бы вам понравилась, – заметил Люк, глядя на Мередит. – Она была совершенно необыкновенным человеком. Волевая, мужественная, остроумная. Она была истинным главой семьи. Управляла нами железной рукой. Да, железной рукой в бархатной перчатке, – усмехнулся он и продолжил: – Мой отец обожал ее поддразнивать. В день ее рождения он всегда поднимал бокал и провозглашал тост: «За великого мужа нашей эпохи по имени Роза». Эту строку он позаимствовал у Вольтера.
– Который сказал эти слова о Екатерине Великой, когда впервые приехал в Россию, – подхватила Мередит. – Екатерина – мой любимый исторический персонаж, я прочитала о ней столько книг. Она тоже была мужественной и волевой. И жила по своим собственным правилам.
– Да, правда. Но почти все сильные женщины живут по собственным правилам, разве нет?
– В общем да… Иногда они так поступают, потому что у них нет другого выбора.
Люк взял ее под руку и повел по тропинке к саду.
– В 1871 году, когда мой прапрапрадедушка купил у семьи Делорм поместье Талси, он приказал выкопать вон там пруд и разводить в нем рыбу. Вода туда поступает из ручья, который течет через лес. Этот пруд в своем роде уникальное гидротехническое сооружение.
Они остановились на берегу, и Мередит вгляделась в мутную воду.
– А там и вправду есть рыба, – удивилась она.
– Конечно. Мальчишкой я ходил сюда на рыбалку. У меня и сестер были удочки и лески, а иногда к нам присоединялась бабушка Роза. Она была завзятым рыболовом.
– Могу себе представить. – Они медленно шли по берегу. Немного помолчав, Мередит спросила: – Ваша бабушка оказала на вас сильное влияние?
– О да. Ведь это она нас воспитала. Моя мать умерла, рожая моего младшего брата Альберта. Роды были преждевременными, и через несколько недель ребенок тоже умер. Летом исполнится тридцать три года, как это случилось.
– Какая трагедия для вас и ваших сестер… для всей семьи.
– Все мы страшно горевали, особенно отец. Он не женился снова, и я уверен: он оплакивал мою мать до самого своего последнего часа.
– Когда он умер, Люк?
– Почти два года назад. Он был не очень стар: всего семьдесят один, что это за возраст? Его хватил удар. Он в это время был на конюшне и, к счастью, даже не успел понять, что произошло. Отец не смог бы жить инвалидом, он всегда был человеком деятельным, подвижным, хорошим спортсменом.
– А ваша бабушка? Когда умерла она?
– В девяностом, в возрасте девяноста лет. Она до самого конца жила активной жизнью, пребывала в здравом уме, ни о каком старческом маразме и речи не шло. Да-да, она по-прежнему оставалась главой семьи. Однажды ночью она легла спать и больше уже не проснулась, ее кончина была очень мирной. Я рад, что ей не пришлось страдать. Рад и за нее и за отца.
