Элизабет Лоуэлл - Вспомни лето
И так хрупка жизнь.
Вернувшись к реальности, Корд обнаружил, что вынул из кармана старую золотую монету. Он потер отполированное теплое золото между пальцами, как талисман.
– Плохи дела, да? – тихо спросил он и перевернул монетку на ту сторону, где сияло лицо госпожи Удачи. – Ты со мной, госпожа Удача? Или ты, госпожа Смерть?
Женщина молча смотрела на него, скосив глаза. На заднем плане виднелся иностранный город с островерхими крышами, словно о чем-то просившими неизвестных богов.
Другая культура, другая действительность, другая жизнь.
Но тот же самый мир.
Он был частью гигантской мозаики, в которой сплетались языки и культуры, люди и страсти, что и составляло человечество. Смесь опыта, воспоминаний и снов.., дым походных костров… Элегантный восьмирукий танцующий бог, рисовые поля, приглушенный орудийный огонь, брошенный на тебя украдкой взгляд женщины, устрашающая тишина зеленых джунглей, в которых прятались партизаны.
И золотая монета, подаренная Корду человеком, которого он вынес на себе из джунглей. Но не вовремя.
Зеленое безмолвие и смерть.
Он смотрел на иностранную монету и задавался вопросом: кто следующий? Впрочем, ответ был ему уже известен.
Он умрет, но не позволит Барракуде добраться до Рейн.
* * *Остаток дня Рейн всячески избегала Корда. Даже ночью он не давал ей покоя – она часто видела его во сне.
Ночные кошмары наваливались на нее, вселяя тоску и страх.
Она бежали сложи голову, но цель постоянно ускользала от нее.
Это было ужасно. Она не знала, куда "идет, но знала, что не может туда попасть.
Глядя в зеркало заднего вида всю дорогу от мотеля до скакового круга, Рейн немного успокоилась. Сначала она подумала, что за ней едет Корд, но когда оба автомобиля остановились на светофоре, она обнаружила, что это была женщина.
Рейн облегченно вздохнула и подумала, что сейчас припаркуется возле конюшни. Еще очень рано, и никого там не будет. Едва она вышла из машины и стала закрывать дверцу, как сразу поняла, что за ней наблюдают. Через секунду дверь большого «дома на колесах» распахнулась и в предутреннюю прохладу Санта-Аниты вышел Корд Эллиот.
Рейн узнала бы его даже с закрытыми глазами. Только у него такая походка, в которой сочетаются сила и мужская грация. С нарастающим гневом она ждала, когда Корд подойдет к ней.
Но он даже не взглянул в ее сторону.
Разочарованная и раздраженная, Рейн направилась к деннику Дева. Да что же с ней такое? Разум твердил ей, что Корд не ее мужчина. Ей нужен не такой. Но инстинкты подсказывали совсем другое.
День вступал в свои права, и теперь Рейн отчетливо видела, что это Корд.
Дев сегодня был само упрямство. Не раз ей хотелось на него крикнуть. Однако она сдерживалась. Она положила ему на спину небольшое Легкое английское седло и поехала, мечтая оставить у себя за спиной все неприятности:
Но не тут-то было, хотя Корд не подходил к ней на пушечный выстрел. Была ли она одна или в компании других членов команды, выслушивала ли наказы капитана Джона или лениво вела Дева по двору, Корд всегда был рядышком. Стоило Рейн выехать в манеж, он уже был там. И наблюдал за ней. Если она направлялась к конюшне, то и он туда же. Если она шла в уборную, он разве что не подавал ей туалетную бумагу.
Но ни разу не заговорил с ней. Он просто постоянно был рядом, бесшумный и бессловесный, как тень.
К концу дня Рейн была вне себя от ярости. В какой-то миг, ведя только что вычищенного Дева по проходу конюшни, она направила жеребца прямо на Корда. Он не обернулся на топот копыт и, казалось, даже не заметил ее.
– Сколько можно валять дурака? – начала она горячо. – Ты преследуешь…
Внезапно он обернулся и посмотрел на нее. В его глазах стыло безразличие.
– Я к вашим услугам, мисс Чандлер-Смит.
Она попробовала заговорить. Но слова не шли с языка. Корд был далек от нее сейчас, как если бы находился на другом конце планеты.
Через секунду он вежливо кивнул и продолжил наблюдать за двором. Его глаза не упускали самой мельчайшей детали.
Корд больше не смотрел на Рейн. Он так и не нашел способа соединить приятное с полезным. Если бы Барракуда был пойман, то тогда Корд стал бы свободен. Останься он в живых, конечно. А до тех пор Рейн – королева, а он – ее телохранитель.
Всему свое время.
Рейн неподвижно сидела на Деве, не в силах поверить своим глазам. Корд смотрит на нее как на пустое место! А потом он вообще отвернулся. Ей надо сделать то же самое.
Немедленно отвернуться.
Но Рейн не могла.
Когда он очень вежливо поздоровался с ней, она увидела, как блеснули его зубы, и тотчас вспомнила о поцелуях, от которых у нее подкашивались ноги.
Рейн словно наяву ощутила его жгучие ласки, и ее груди сладко заныли. А теперь он даже не смотрит в ее сторону!
Глядя на Корда, ей хотелось запустить руки ему в волосы, прикоснуться к его упругому телу, услышать его стоны. Ей безумно хотелось заняться с ним любовью, три дня и три ночи не вылезая из постели.
Рейн бросило в жар. Внезапно она поняла, почему люди уступают предстартовому безумию. Когда она смотрела на Корда, ей хотелось только одного: быть с ним. И больше она не могла ни о чем думать.
Глубоко вздохнув, Рейн попыталась взять себя в руки.
Она была не столь искушенной, чтобы поцеловать и забыть. Наутро после свидания ее бросало то в жар, то в холод, ей хотелось кричать от ярости и тоски.
Впрочем, все было бы гораздо хуже, если бы они стали любовниками.
Рейн беспомощно наблюдала за Кордом, пойманная в сети собственной страсти, о существовании которой даже не подозревала.
Неожиданно он повернулся к ней. И, увидев голодный блеск в ее больших глазах, оторопел. Кровь бросилась ему в голову.
– Я все еще ношу оружие, – вырвалось у него.
Рейн пришпорила Дева и рванула с места, обдав Корда грязью.
Но она не могла закрыть глаза на правду.
Корд зажег в ней ответный огонь.
И он был не тот мужчина, который ей нужен.
* * *Рейн проверила, в порядке ли Дев, посмотрела на часы и повела жеребца к препятствию. Через полчаса дойдет очередь до американских конников и они смогут тренироваться в прыжках. Время было тщательно распределено среди участников из разных стран. Она не хотела терять ни минуты. Ровно в девять Дев должен быть разогрет и готов к прыжкам.
Усевшись в легкое, почти плоское английское седло, она быстро и незаметно огляделась. Корд стоял во дворе, привалившись к зеленой стене конюшни, наблюдая за каждым, кто появлялся между рядами стойл, скрытых под деревьями. Последние дни он ни на минуту не выпускал ее из виду.
Она торопливо отвернулась. Ее сердце разрывалось от боли всякий раз, когда он держался с ней так, будто никогда не обнимал, не целовал, не хотел ее.
