Ольга Егорова - Волчья ягода
– Видите ли… – Арсений Волк замялся, пытаясь подобрать слова. – У нас здесь неприятности, и я хотел попросить вас, чтобы вы… В общем, нужна ваша помощь…
– Что, блины на ночь глядя затеяли? – развеселилась Майя. – И не знаете, сколько соды в тесто добавлять нужно, да?
– Это хорошо, – почему-то сказал Арсений Волк.
– Что хорошо? – удивилась Майя и подумала, что этот тип какой-то странный.
– Хорошо, что вы не сердитесь и не ругаетесь. Если честно, я был уверен, что вы меня просто… пошлете подальше, и все. Я даже боялся немного вам… звонить.
– И правильно боялись. Вам очень повезло, что я до сих пор вас не укусила и не ужалила. Обычно я так и делаю, когда мне звонят среди ночи по телефону. Так что у вас там случилось? Или правда блины затеяли?
– Ночь только начинается, – возразил Арсений Волк, – а у нас случилась неприятность. То есть даже не неприятность, а небольшая беда. В общем, Федор… Федор – это мой сын, вы помните?
– Помню, – коротко ответила Майя, вспоминая вихрастого черноголового мальчишку.
– Так вот, он… Проглотил вату.
Повисла пауза, в тишине которой Майя сумела прочитать мысли своего странного ночного собеседника.
Конечно же, он ждет, что она сейчас станет над ним смеяться. Наверняка уже звонил с этой ватой в «Скорую помощь», и его там быстренько отфутболили, а он не успокоился. И теперь она для него – последняя надежда.
Есть все-таки на свете отцы, которые любят своих детей. Так сильно любят, что готовы ради них выглядеть круглыми дураками, звонить в первом часу ночи незнакомым женщинам и нести сущую околесицу.
– Успокойтесь, – сказала она серьезно. – Это совсем не страшно. Дети иногда глотают кое-что посерьезнее ваты…
– Вы правда врач? – с надеждой спросил Арсений Волк.
– Не правда, – усмехнулась в ответ Майя. – Я бывшая студентка медицинского института. Почувствуйте разницу.
– И все-таки… Понимаете, мне больше не к кому обратиться.
– Понимаю, – успокоила его Майя. – Но вам и не нужно ни к кому обращаться. Ложитесь спать и забудьте про эту вату. Она выйдет естественным образом.
– Но у него температура.
– Из-за ваты?! Он что, килограмм ваты у вас съел?
– Нет. Он проглотил два ватных тампона с тубо… тебо… тьфу, черт! Два ватных тампона с мазью от… стоматита.
– Теброфеновая мазь?
– Да, – обрадовался на том конце Арсений Волк. – И у него болит живот!
– Болит живот? Вообще-то при стоматитах…
– Вот! – Арсений Волк снова обрадовался.
– Чему вы радуетесь, я не понимаю?
– Да радоваться нечему. И я не радуюсь. Может быть, вы все же приедете, посмотрите его?
– Но я не врач. – На этот раз Майя смутилась. – Я окончила всего лишь три курса медицинского института. Понимаете, я не имею права, и… Я могу ошибиться… К тому же я не могу приехать к вам ночью…
– Я вызову вам такси, – с готовностью затараторил Арсений Волк. – Вы на нем доедете от подъезда до подъезда и обратно. И я вам заплачу. Тысячу рублей… Нет, две тысячи, или… В общем, сколько вы посчитаете нужным. И…
Его словесный поток иссяк, и в трубке снова повисло напряженное молчание.
– Вы звонили в «Скорую»? – спросила Майя, заранее зная, каким будет ответ.
– Звонил. Они мне сказали, что у людей инфаркты, инсульты, сердечные приступы, прободные язвы…
– Понятно. – Майя перебила, не дав ему закончить список.
В принципе все правильно ему сказали в «Скорой». С другой стороны…
– Промывание делали?
– Делали, – с прежней готовностью отозвался Арсений.
– И что?
– И ничего, – вздохнул он. – Наверное, плохо сделали.
– Наверное, плохо, – согласилась Майя.
В трубке снова повисло молчание.
«Неужели – непроходимость? – с сомнением подумала Майя. – Из-за ваты? По идее не должно такого быть… С другой стороны, не мешало бы пальпировать брюшную полость, проверить…»
– Вы приедете?
Где-то за окном снова ударила молния, осветив ярко-желтым светом черный бархат неба. Дружно завыли сигнализации, залаяли собаки.
«По-хорошему надо бы послать его подальше, этого Арсения Волка, – подумала Майя. – Надо быть полной дурой, чтобы переться на другой конец города в час ночи к незнакомому мужчине только лишь для того, чтобы убедиться, что с его сыном все в порядке».
– Приеду, – ответила она. – Только если вы такси…
– Конечно! – Он не дал ей договорить. Он так обрадовался и так по-детски не мог скрыть свою радость, что ей вдруг стало смешно.
– И угораздило же меня вас встретить, – усмехнулась она в трубку. – Ладно, записывайте адрес. Вы ведь сами мне такси будете вызывать? Если честно, я просто не умею этого делать…
Повесив трубку, она с тоской подумала о том, что в эту ночь ей, похоже, так и не удастся выспаться.
Через двадцать минут он уже встречал ее возле подъезда.
Ночные улицы были пустыми, светофоры мигали желтым светом, и такси домчало ее до места назначения в рекордно короткие сроки. Арсений, расплатившись с водителем, отпустил его, решив, что лучше вызовет такси для Майи повторно, потому что еще неизвестно, насколько затянется ее визит.
Он шел, пропуская ее вперед, и говорил без остановки:
– Это хорошо, что вы приехали. Если честно, я не ожидал. Я думал, что разбужу вас, что вы разозлитесь и пошлете меня ко всем чертям…
«Что, собственно, и нужно было сделать», – подумала Майя, а вслух сказала:
– Не обольщайтесь. Я далеко не такая добрая и пушистая, как вам кажется. Просто я испугалась, когда услышала этот телефонный звонок. Думала, что-то случилось с мамой. У меня от сердца отлегло, когда я поняла, что моя мама здесь ни при чем… Я обрадовалась… Поэтому и не успела разозлиться.
Они вошли в лифт, и Арсений нажал кнопку нужного этажа, на этот раз не ошибившись. Лифт послушно пополз вверх.
– Температура высокая? – поинтересовалась она врачебным тоном уже на пороге.
– Тридцать восемь и две. Но это было полчаса назад. Я дал ему аспирин, и сейчас она, кажется, немного упала. Только живот болит по-прежнему…
– А вот аспирин вы дали ему напрасно. Лучше бы дали парацетамол. Или свечи жаропонижающие. Аспирин раздражающе действует на слизистую оболочку желудка.
– Я… не знал, – ответил он таким тоном, что его стало жалко.
– Да не переживайте так. В любом случае одна таблетка аспирина – это не смертельно… Ну, где наш больной?
Федька лежал на кровати лицом вниз, перевернувшись на живот. Влажные волосы торчали на голове слипшимися вихрами, тонкая и белая, абсолютно несчастная рука свисала вниз до самого пола. И эту тонкую, белую и беспомощную руку было жалко до слез.
